Элайзабел Крэй и Темное Братство - Вудинг Крис. Страница 5

Вернувшись в гостиную, он застал Кэтлин в кресле у очага. Она грелась у огня и лакомилась супом, в который накрошила черного хлеба.

— Ну и как тебе моя стряпня? — с улыбкой спросил Таниэль.

Кэтлин одобрительно помахала свободной рукой.

— Так ты думаешь, у девочки не все дома?

Таниэль кивнул, покусывая нижнюю губу.

— Она или спятила, или одержима, или напугана до умопомрачения. Придется наведаться в больницу для умалишенных и спросить у доктора Пайка, не оттуда ли она сбежала. — При этих словах он поморщился, данная перспектива не относилась к числу приятных. — Но лучше пока не оставлять ее одну. Побудешь с ней?

— Так и быть. Если получу добавку, — улыбнулась Кэтлин.

Дом умалишенных «Редфордские угодья» находился за городской чертой, он стоял в гордом одиночестве на склоне пологого холма среди полей, через которые к его воротам вела укатанная дорога. Это было широкое приземистое здание, начисто лишенное каких-либо архитектурных изысков — внушительного вида каменный прямоугольник с рядами небольших, симметрично расположенных по фасаду окон. От него так и веяло чем-то зловещим, мрачным; угрюмая сила, которую оно излучало всем своим видом, уподобляла его неприступному утесу у кромки моря, тяжелой грозовой туче в ненастном небе.

Дорога, пролегавшая через поля, делая петлю, упиралась в высокие кованые ворота — единственный проход в прочной ограде. В центре каждой из створок красовался вензель «Р. У.». Неприветливый джентльмен в коричневой куртке и плоском кепи с козырьком осведомился у Таниэля о цели его визита и отворил ворота. Створки разошлись в стороны с протяжным скрипом. Кеб въехал на территорию лечебницы. Оглянувшись, Таниэль успел заметить, как привратник бегом возвратился в свою будку и поспешно сорвал телефонную трубку с рычага.

Кебмен боязливо покосился на мрачное здание и придержал лошадей. Ему явно не терпелось поскорее отсюда убраться. Лошади покорно остановились у ступеней главного входа, хрустнул под копытами гравий. Кебмен скользнул тоскливым взглядом по массивным дверям красного дерева. А когда Таниэль велел ему подождать, у бедняги и вовсе вытянулось лицо. Откуда-то сверху послышался долгий пронзительный крик. В безмолвии туманного дня, посреди полей этот звук особенно болезненно резал слух. Возница пугливо вздрогнул.

Едва Таниэль спрыгнул с подножки кеба, как двери лечебницы распахнулись и на крыльце появился доктор Пайк собственной персоной. Доктор был узколицым, на тонком, заостренном носу его красовались маленькие очки с круглыми стеклами. Волосы поседели до почти полной белизны и заметно поредели надо лбом и у висков. Тело доктора было под стать лицу — худое и тонкое, но впечатление общей слабости, которое создавалось благодаря этой субтильности, рассеивал взгляд голубых глаз, прятавшихся под тяжелыми веками и за стеклами очков, — необыкновенно цепкий, умный, острый.

— А-а, мастер Таниэль Фокс! — воскликнул доктор Пайк, и лицо его скривилось в ухмылке. — Вы у нас всегда желанный гость. Привратник уведомил меня о вашем визите.

Таниэль пожал протянутую руку.

— Рад встрече с вами, — произнес он, постаравшись, чтобы слова эти звучали как можно более убедительно. Это, однако, удалось ему плохо.

— Приятно слышать. — Пайк зябко потер ладони одну о другую. — Но лучше нам здесь не задерживаться, погода к этому не располагает. Пройдемте внутрь.

И он, уступив дорогу гостю, провел его в холл «Редфордских угодий». Таниэль очутился в просторном помещении с высоким потолком и выложенным черными и белыми керамическими плитками полом. Вдоль одной из стен наверх, к небольшой балюстраде, вела деревянная лестница. За резной конторкой восседала цветущая особа в элегантном наряде. Ее густые темные волосы были собраны сзади в скромный узел. Таниэля всегда поражал контраст между этим помещением — уютным, светлым, кристально чистым — и прочими частями лечебницы, являвшими собой полную противоположность холлу.

По пути наверх, к своему кабинету, Пайк занимал Таниэля учтивым разговором. Все стены маленького кабинета доктора Пайка были уставлены книжными стеллажами. У письменного стола помещалось кресло с сиденьем, обтянутым зеленой кожей, на столе же в безупречном порядке были разложены пухлые папки, но первыми бросались в глаза массивное исследование по френологии [1] и человеческий череп, расчерченный на пронумерованные и подписанные секции.

Доктор указал Таниэлю на кресло и сам уселся по другую сторону стола, у прямоугольного окна, впускавшего в комнату неяркий свет пасмурного утра. Пайк всегда был несимпатичен Таниэлю. В присутствии доктора ему неизменно делалось как-то не по себе. Возможно отчасти виной тому была профессия Пайка, ведь доктор по пять дней в неделю проводил в лечебнице для умалишённых и не мог не подпасть под влияние этого заведения. Что до самого Таниэля, он весьма отчетливо ощущал это влияние на себе.

Пайк был одним из старинных знакомых его отца, который в силу своего ремесла принужден был время от времени встречаться с доктором, наведываясь в «Редфордские угодья». Колыбельщики были далеко не единственной разновидностью нечисти, некоторые из тварей являлись переносчиками безумия, которое распространяли точно заразу, и противостоять им могли лишь сильные духом. Немало нынешних пациентов «Редфордских угодий» были помещены в лечебницу при деятельном участии Джедрайи Фокса и его сына. Так что Таниэлю стоило немалого труда заставить себя перешагнуть порог этого заведения.

— Ну что ж, молодой человек, чем я могу быть вам полезен? — осведомился Пайк, сложив руки «пирамидкой» и вперив в лицо посетителя цепкий взгляд ярко-голубых глаз.

Таниэль не успел ему ответить — тишину, воцарившуюся в комнате, внезапно прорезал чей-то утробный вой, негромкий, но отчаянный и зловещий. Пайк даже бровью не повел.

— Одна из наших наиболее мятежных душ. Способа полностью изолировать помещение от посторонних звуков не существует, и вам это известно, друг мой. Но со временем ко всему привыкаешь.

— Доктор Пайк, вы правы: я потревожил вас, чтобы задать один-единственный важный для меня вопрос. Конфиденциально.

— Что-что? Конфиденциально? — Глаза Пайка блеснули за стеклами очков, губы тронула легкая ухмылка. — Вот тебе и на. Похоже, над моей головой сгущаются тучи.

— Ничего подобного, сэр, поверьте. Однако эти слова, достигни они слуха кое-кого, могли бы подпортить вам репутацию.

Пайк вмиг посерьезнел. Он откинулся в кресле и сделал приглашающий жест.

— Выкладывайте. Я весь внимание.

Таниэль набрал полную грудь воздуха. Он попытался скрыть охватившую его тревогу под маской деловитости, как делал уже не раз. О, до чего же он ненавидел этот дом! Он буквально физически ощущал присутствие в его стенах несчастных узников, запертых в тесных клетушках и мучимых собственными демонами.

— Доктор Пайк, надежна ли охрана в «Редфордских угодьях»?

Тощее лицо Пайка исказила гримаса недовольства, смешанного с удивлением. В глазах читался вопрос: «Неужто ты заявился лишь затем, чтобы задать столь дурацкий вопрос?»

— Я потому вас об этом спрашиваю, — поспешил объясниться Таниэль, — что минувшей ночью мне встретилась девушка, которая явно страдает тяжелым психическим расстройством. Я прежде всего заподозрил, что ее безумие вызвано встречей с чудовищем, из тех, что его распространяют, но выяснить достоверно, является ли сумасшествие естественным или наведенным этими тварями, весьма непросто. И тогда я подумал: а что, если она сбежала из вашей лечебницы и…

— Уверяю, юноша, это совершенно невозможно! — раздраженно бросил Пайк. — Все наши пациенты находятся под надежнейшей неусыпной охраной, и никогда еще ни один из них не покинул этих стен иначе как с дозволения ответственных лиц и, разумеется, после полного излечения от своего недуга.

— Простите, сэр. Таниэль слегка наклонил голову. — Мне необходимо было удостовериться, что она не из ваших больных, прежде чем проводить ритуал по установлению причины ее безумия. Но поверьте, если бы все же кто-то из ваших подопечных сбежал и вы поделились бы со мной этой тайной, я доставил бы вам беглеца в целости и сохранности и ни одна живая душа не узнала бы от меня об этом.