Элайзабел Крэй и Темное Братство - Вудинг Крис. Страница 7

— Вовсе нет. Потому-то мы ее и истребляем.

Когда Таниэлю сравнялось одиннадцать, Джедрайю в первый и последний раз подвело его непревзойденное мастерство. Никто так и не узнал, за кем именно он в тот раз погнался. Когда его наконец отыскали, от бедняги мало что осталось.

Дальнейшие заботы о сироте взяла на себя Кэтлин, которая была дружна с покойным. Таниэль получил в наследство отцовский дом и приличную пенсию. Охота за нечистью относилась к числу наиболее высокооплачиваемых профессий в силу высокой опасности этого занятия. Парламент назначал охотникам щедрое жалование и такие огромные премии, каким позавидовал бы даже самый преуспевающий адвокат. Кэтлин перебралась в дом Таниэля и стала продолжать его обучение мастерству истребителя нечисти, ибо это было единственное занятие, к которому Фокс-младший питал склонность и в котором достиг известных успехов, начав постигать его азы в восьмилетнем возрасте. Наставница и ученик вскоре подружились, а со временем Таниэль стал полноправным коллегой Кэтлин. Таниэль выключил воду, лившуюся в раковину из двух медных кранов, наспех вытер лицо и решил еще раз проведать незнакомку. Она, по крайней мере, внесла в их с Кэтлин жизнь хоть какое-то разнообразие. Минувшей ночью он повел ее к себе домой, нимало не задумавшись о том, зачем, с какой целью он это делает. Нельзя оставлять ее одну в Старом Городе, — вот все, что тогда пришло ему в голову. По правде говоря, он даже отдаленно не представлял себе, что делать с девушкой, когда она почувствует себя лучше. Надо бы тогда отыскать ее семью и вернуть беглянку в родительский дом.

Но что, если ей не станет лучше?

Таниэль раздумывал об этом, шагая по коридору к двери своей спальни, где запер девушку. И находил все новые и новые аргументы в споре с самим собой. Друзей у него было мало. Близких — никого. Таков был общий удел охотников за нечистью. Работали они ночью, каждый сам по себе, годы ученичества проводили наедине с наставником, дома, никаких специальных школ не посещали. Зато у него была Кэтлин, это во-первых. А во-вторых, имелось еще несколько знакомых из числа охотников. Он был вполне доволен своей жизнью. Сложись она иначе, кто знает, быть может, он рано или поздно очутился бы в работном доме, а так он все же получает жалованье во много раз большее, чем почти любой из работающих лондонцев.

Словом, все для него могло сложиться гораздо хуже.

Погруженный в эти мысли, Таниэль отпер дверь и шагнул в спальню.

— Настоящий джентльмен прежде постучался бы, — негромко, но отчетливо произнесла девушка.

Таниэль от неожиданности едва не подпрыгнул.

— М-м-м… Виноват, я… не ожидал, что вы уже проснулись.

Она лежала на боку, закутавшись в простыни до самой шеи. Лоб ее блестел от испарины, пряди волос прилипли к потным вискам, но взгляд широко раскрытых глаз, следивших за каждым движением Таниэля, был совершенно ясным.

— Вас лихорадит?

— Меня знобит. — Она покосилась на дверь, и снова глаза ее обратились к Таниэлю. — Кто вы?

— Таниэль Фокс, мисс. К вашим услугам.

— Я очень голодна. — Это было сказано хриплым, надтреснутым голосом. От лихорадки у нее явно пересохло в горле.

— Как насчет порции рагу?

Она легонько кивнула и провела языком по губам, на лице ее появилась слабая улыбка, что придало девушке сходство с довольным жизнью маленьким котенком.

— Я мигом, — сказал Таниэль, поворачиваясь к двери.

— Как я сюда попала?

Таниэль остановился в дверном проеме и обернулся к ней.

— Вы разве забыли?

— Не могу вспомнить, — вздохнула она, судорожно прижав к горлу край простыни. Зрачки ее расширились. — Я вообще ничего не помню.

Таниэль подошел к кровати. На лице у больной снова отразился страх, в глазах мелькнул огонек безумия. Именно в таком состоянии она пребывала в их первую встречу.

— Успокойтесь, мисс, — поспешно произнес он. — Со временем ваша память восстановится, вот увидите. Быть может, вы знаете хотя бы, как вас зовут? Легче всего начинать с этого.

Его мягкий, дружелюбный тон подействовал на девушку успокаивающе. Она задумчиво кивнула.

— Имя свое я помню. Меня зовут Элайзабел Крэй.

— В таком случае, с вашего позволения, мисс Элайзабел, я сейчас отправлюсь за обещанным рагу, а потом, надеюсь, мы продолжим беседу.

Она снова кивнула, борясь с лихорадочной дрожью. По лицу ее струился пот. Таниэль вышел, закрыл за собой дверь и, чуть поколебавшись, повернул ключ в замке.

3

Мэрей Вулбери родилась под несчастливой звездой. Только этим и можно было все объяснить. Как иначе девушка из нормальной семьи докатилась до того, чтобы стоять холодным ноябрьским вечером на Хэнгменз-роу с размалеванной, как у дешевой куклы, физиономией и зазывно улыбаться пассажирам грохочущих мимо кебов и карет?

Она была очень, очень не в духе, и даже джин, который она время от времени потягивала из маленькой фляжки, чтобы себя подбодрить, нисколько не действовал. Сегодня ей удалось подцепить всего-то двоих клиентов, и оба немилосердно ее мяли и тискали, и проделывали с ее несчастным телом еще бог весть что. Потом они облачились наконец в свои костюмы и плащи и убрались восвояси с гордым видом, будто они самые что ни на есть добропорядочные джентльмены.

Хорошо хоть туман сегодня не такой уж густой, тоскливо подумала Мэрей, покосившись через плечо на здание гостиницы «Уотерсайд» и от души желая оказаться там, внутри, вместо того чтобы торчать на улице. Господи, да она за милую душу согласилась бы снова составить компанию любому из сегодняшних мерзких типов, которые ее так мучили, лишь бы только взобраться наверх, в комнатку на последнем этаже, которую она снимала, и там отогреться. Дверь гостиницы, словно повинуясь ее жадному взгляду, распахнулась настежь, на улицу вывалились два низкорослых, до омерзения жирных старых выпивохи, а вслед им выплеснулась волна тепла, света и смеха. Потом дверь затворили. Веселье, свет и жар очага остались внутри.

— Не желаете ли поразвлечься, любезные сэры? — обратилась она к гулякам, подмигивая и обнажая в улыбке желто-коричневые зубы.

— Увы, добрейшая леди, — пробормотал тот из двоих, кто был трезвее, — мы бы не прочь, да вот денежки наши вытянул демон, что обитает в этой гостинице.

— Угу, демон, а звать его Виски, — хмыкнул его приятель и громко рыгнул. — Тот еще ворюга, доложу я вам. Ах, виски, виски… Но до чего ж он мне мил!

— Ну так ступайте своей дорогой, — нетерпеливо процедила Мэрей, потеряв к ним всякий интерес. Не хватало еще тратить время на выслушивание пьяной болтовни.

И они побрели прочь, спотыкаясь и хихикая, а она осталась зябнуть в одиночестве.

Мэрей поежилась и громко, от души выбранилась. Любая здравомыслящая леди в этакое ненастье закуталась бы поплотнее в подбитый мехом плащ, надела бы под шерстяное платье пару нижних юбок, не говоря уже о теплом белье, а вот она должна мерзнуть здесь в тонком платьице с глубоким декольте, в кокетливой легкой шляпке и кружевном исподнем, кутаясь в накидку, которая совсем не спасает от холода. Девушка бросила затравленный взгляд сперва в одну, затем в другую сторону Хэнгменз-роу. Изо рта у нее вырывался пар. Вокруг не было ни души. Справа от нее Темза равнодушно и величаво несла свои воды к океану. Мэрей выудила из кармана платья фляжку, глотнула джина и стала ждать появления следующего потенциального клиента.

Всему виной несчастливая звезда, тут и спорить не о чем. По правде говоря, судьба преследовала Мэрей с момента появления на свет. Она покинула материнскую утробу не головой вперед, как все, а ножками, и столь трудные роды стоили жизни ее матери, никогда не отличавшейся крепким здоровьем. Отец стал пить и пристрастился к карточной игре — возможно, из-за чувства вины. Ведь в конце концов жена погибла из-за него, как, впрочем, и из-за малютки Мэрей. Наверное, именно поэтому он так нещадно избивал дочь, когда проигрывался в пух и прах, что случалось нередко. А после швырял ее в корзину для угля, заменявшую ей постель. Иногда он приводил с собой развеселых леди, которые сопровождали эти экзекуции смешками и скабрезными комментариями.