Где ты, мой незнакомец? (Приди, полюби незнакомца) (др. перевод) - Вудивисс Кэтлин. Страница 74

— Твоя память… — Он заколебался, почти со страхом взглянув ей в глаза, — Она вернулась?

— Нет, — Она не осмеливалась встретиться с ним взглядом. — Но все-таки я Ленора. Мой отец сам сказал это.

— Не забывай, твой отец люто ненавидит меня. Если бы он мог, он радостью разлучил бы нас.

— Он не пойдет на это, — возразила она.

Эштон тяжело вздохнул.

— Если ты настаиваешь, я могу называть тебя Ленорой, но это ничего не изменит. В моем сердце ты по-прежнему моя жена…ты — моя жизнь.

— Ты должен уехать, — настойчиво перебила она. — Ты должен уехать, иначе не миновать беды.

— Ты уедешь со мной? — с тревогой спросил он. Она покачала головой.

— Тогда я остаюсь…и буду с тобой, пока не кончится весь этот кошмар.

— О, прошу тебя…. Прошу тебя, Эштон, — слабо умоляла она. — Я не переживу, если что-нибудь случится с тобой.

— Я не могу уехать. Я должен остаться.

Она в отчаянии покачала головой.

— Ты действительно упрям, как осел, они были правы. Почему ты не можешь смириться с неизбежным?

— Неизбежным? — Жестко рассмеявшись, он перекатился на спину и уставился на низкий потолок каюты. — Я искал тебя долгих три года, но не было на свете женщины, которая могла бы занять твое место в моем сердце. Я ведь мужчина, и, тем не менее, я предпочел оставаться холостяком, хотя порой это было нелегко. Ты можешь представить себе, какие муки я терпел, терпел долго, без всякой надежды унять эту боль? Можешь считать меня одержимым, если хочешь. Или сумасшедшим. А можешь — бесконечно одиноким и безнадежно влюбленным в мечту, которую только ты способна сделать явью, — Откинувшись на подушку, он бросил на нее долгий взгляд. — Я уже понял, каково это — жить без тебя. Нет, любимая, теперь я так просто тебя не отдам. Я пришел сюда сражаться и буду бороться за тебя до конца.

Ленора приподнялась и склонила голову ему на грудь. Она и не пыталась прикрыть наготу, с наслаждением позволив обнаженной груди прижаться к его горячему сильному телу. Глаза ее светились нежностью и любовью, губы раздвинулись в чувственной улыбке.

— Мы с тобой — будто единое целое — ты и я. Мы оба хотим того, что не можем получить. Я должна вернуться, а ты не желаешь уехать. Ну, раз так, попробую убедить тебя по-другому, — Она заколебалась на мгновение, будто стесняясь того, что намерена была сделать, потом нерешительно заговорила, стараясь не встречаться с ним глазами. — Если я сейчас отдамся тебе, представив на мгновение, что ты прав и я твоя жена, ты согласишься уехать, пока еще с тобой не случилась беда?

Эштон притянул ее к себе, вне всякого сомнения, он готов был ответить согласием, но он вдруг отстранился и покачал головой.

— Нет, я не могу заключить с тобой подобную сделку, милая. Не могу, пусть я даже умираю от желания. Слишком сильно я люблю тебя, чтобы удовлетвориться этим на прощанье. Ты нужна мне вся, без остатка и навсегда, и на меньшее я не согласен.

Она слабо вздохнула.

— Тогда я должна идти.

— Куда так торопиться? Побудь со мной еще немного. Позволь мне любить тебя.

— Это невозможно, Эштон. Ведь я принадлежу Малькольму.

Глубокая морщина прорезала его лоб. Он отвернулся, пораженный в самое сердце жгучей ревностью. На скулах его заходили желваки. Он с трудом удержался от желания рассказать, как ему удалось отыскать ее драгоценное убежище. Много дней, обходя все кабаки в районе Билокси, он успел потолковать не только с пьяными собутыльниками Сомертона, но и с бесчисленными шлюхами. Похоже, многие из них были рады удовлетворить все желания Синклера.

— Мне не нравится, что ты собираешься вернуться к нему.

— Я должна, — прошептала она. Легко коснувшись поцелуем его губ, она вскочила с постели. Улыбнувшись ему на прощанье, она накинула порванную рубашку и куртку и заправила волосы под шапочку.

— Я отвезу тебя, — вздохнул он, спустив с кровати длинные ноги.

Ленора еще не забыла, как она чуть не умерла от усталости, когда гребла к кораблю. Поэтому она предпочла не спорить.

— А как ты вернешься?

— Привяжу к корме другую лодку и вернусь на ней, — Он потянулся за рубашкой и замер от наслаждения, почувствовав, как она на мгновение коснулась ладонью тугих бугров его мышц. Это осторожное прикосновение заставило его затрепетать от жгучего желания. Он взглянул на нее, мечтая схватить ее в объятия, но хорошо понимал, что стоит ему только дотронуться до нее, и он уже не сможет остановиться. С губ его слетели слова, которые давно уже просились, чтобы он сказал их, — Я люблю тебя.

— Я знаю, — едва слышно прошептала она, — я тоже люблю тебя.

— Если бы я не боялся, что ты возненавидишь меня, я бы, не колеблясь, запер бы тебя на корабле. Но ты должна сама все решить. До тех пор я буду рядом, достаточно близко, чтобы явиться по первому твоему зову. — Он опустил маленький «дерринджер» в ее ладонь. — Я ведь учил тебя стрелять. Один выстрел — и я окажусь рядом. Только будь осторожна, пока я не появлюсь.

Он отвез ее на берег, и после долгого поцелуя Ленора неслышно прокралась на темную веранду. Облокотившись на перила, она следила, как он греб к кораблю, а потом, подавив мучительный стон, вернулась в спальню. Никогда она не чувствовала себя так одиноко.

Глава 11

Тихий, подавленный плач нарушил сон Леноры с той же грубой настойчивостью, что и яркие лучи утреннего солнца, пробившиеся сквозь щели между портьерами. Она, все еще не проснувшись, долго крутилась, пытаясь снова погрузиться в сладкую дремоту, но все это беспокоило ее, не давало ей покоя. Вчера поздно ночью, вернувшись с «Речной ведьмы» она мгновенно провалилась в сон, полный сладких сновидений. И больше всего на свете сейчас ей хотелось бы провести все утро в мечтах, а весь остальной мир пусть катится в тартарары! Но не тут-то было. Уже одно то, что в ее спальне было множество окон, а широкие застекленные двери на веранду были обращены к океану и давали утреннему солнцу полную возможность заглядывать к ней, поспать подольше было просто невозможно. Вот и сейчас — еще рассвет, а солнечные лучи уже заливали ослепительным светом ее постель. Она нахмурилась, но до ее ушей опять долетели сдавленные рыдания. И Ленора наконец окончательно проснулась и поняла, что кто-то горько рыдает на крыльце.

Она сорвалась с постели, накинула на себя легкий пеньюар и подбежала к окну. Потом выбежала на веранду и неподалеку, на крыльце, заметила прислонившуюся к перилам Меган. Помутневшими от слез, невидящими глазами женщина смотрела в сторону берега. Плечи ее тряслись от рыданий, и, проследив за ее взглядом потрясенная и ничего не понимающая Ленора заметила Роберта и Малькольма. Они стояли на берегу, разглядывая лодку. Двое других заглядывали под кусок парусины, прикрывавший лодку. Ее не было, когда Эштон высадил Ленору на берег. Их внезапный интерес к лодке привел ее в недоумение, но горькие рыдания служанки заставили на время забыть об этом.

— Что случилось, Меган? — Подойдя к женщине, Ленора мягко обняла ее. — Что с тобой?

Служанка попыталась ответить, но тщетно — по пухлым щекам градом катились слезы.

— Мери, мэм, — наконец прошептала она с трудом. — Мальчишка-поденщик встал сегодня на рассвете, говорит, что хотел наловить рыбы на ужин, и наткнулся на Мери. Она лежала в лодке, мертвая и совсем голая. Шериф говорит, это убийство.

— Убийство?! — Ленора уставилась на женщину, от испуга ничего не понимая. Мери была такой милой, доброй, работящей. Ленора не могла поверить, что кто-то мог желать ей зла. Смахнув украдкой слезы с ресниц, она вдруг вспомнила кое-что и в растерянности повернулась к служанке. — Но прошлой ночью я сама брала лодку, чтобы добраться до «Речной ведьмы». Мистер Уингейт привез меня обратно только часа в четыре утра.

— Ох, мэм, лучше бы вы не говорили об этом шерифу! Ведь мистер Синклер уже объявил, что Мери убил кто-то из команды «Речной ведьмы». А уж коли выяснится, что ваш друг ночью был на берегу, то хозяин будет только рад обвинить его.