Так велика моя любовь - Вудивисс Кэтлин. Страница 90

Глава 22

Этот крохотный мирок, скованный временем и холодом, казался чем-то нереальным. Реи и мачты были похожи на привидения и причудливые скульптуры, изваянные своевольным северным ветром, рукой которого двигал каприз. Довольно глубокий снег покрывал палубу четырехмачтовой караки, пряча предательски толстый слой льда. Укрепленная в корпусе мачта вздымалась вверх, раздирая своим острием брюхо ночи и теряясь в дымчатой мгле. Длинные сосульки, словно бороды, свешивались с реев, рангоутов и стоячего такелажа. И стоило морскому бризу дотронуться до них, они начинали звенеть. Этот звук разрывал тишину подобно скрежету когтей какого-то чудовища, крадущегося по палубе. В эту жуткую мелодию вплетались едва слышные хруст и хлопанье, долетавшие оттуда, где открытая вода боролась со вторгшимся в ее владения льдом.

Максим, за котором следовали Илис и Джастин, осторожно пересек палубу. Каждый шаг грозил падением с переломами рук и ног. Словно гостеприимный хозяин, морской бриз энергично дул на палубу, обещая своим морозным дыханием скрыть их следы. Когда они добрались до трапа, Максим взял девушку за руку. Холод, царивший во внутренних помещениях корабля, свидетельствовал о том, что вероятность присутствия здесь дозорного чрезвычайно мала.

Они двигались в кромешной тьме, и внезапно Максим головой ударился о болтавшийся на балке фонарь. Пробормотав какие-то ругательства в адрес корабельщиков, которые, очевидно, исходили из своего неестественно низкого роста, когда строили этот корабль, он сорвал фонарь и, несмотря на боль, улыбнулся, услышав ехидное замечание Илис:

— Своеобразная у вас проблема, милорд. Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

— Мадам, поверьте, именно это и послужило мне достаточно веской причиной, чтобы перестать плавать, — отпарировал он, подтягивая фитиль.

Наконец он зажег фонарь, и крохотный язычок пламени затрепетал от ветра, ворвавшегося вместе с ними в помещение. Как только они закрыли дверь, огонь, набрав силу, осветил коридор.

— Фы, конечно, шутите, — прошептал удивленный Джастин. — Я фсегда мечтал плавать, но не хотел фступать ф Ганзу.

— Я несколько лет провел в море, — с полным равнодушием заявил Максим. — Я даже командовал небольшим галеоном. Увы! Оказалось, что флот ее величества не для меня. — Он склонил голову и задумчиво улыбнулся. — Мои родители наслаждались жизнью друг с другом. Я тоже намереваюсь как можно больше времени проводить со своей женой. — Он нежно взглянул на Илис, и дрожавшее пламя осветило его зеленые глаза, которые излучали любовь.

Подняв над головой фонарь, Максим двинулся по коридору. Он остановился возле двери, находившейся слева от него, и вошел в небольшой камбуз, располагавшийся, как можно было догадаться, рядом с главной каютой. Кастрюли, сковородки и прочая утварь висели на деревянном брусе, закрепленном над столом. Дальний конец камбуза занимал огромный очаг с углями, над которыми висел котел. Над очагом было отверстие для дыма, которое сейчас закрывала решетка. Внутри очага, в стенке, ближайшей к главной каюте, Максим обнаружил железную дверцу. Открыв ее и заглянув внутрь, он увидел вторую точно такую же дверь.

Они спустились еще на несколько ступеней и подошли к входу в главную каюту корабля. Максим толкнул дверь, и она почти бесшумно отворилась. Проникавший через кормовые окна лунный свет освещал великолепную обстановку помещения. Мужчины поспешно бросились закрывать бархатные шторы на окнах, чтобы снаружи не было видно света.

Поеживаясь от холода, Илис разглядывала каюту. Несмотря на окружавшую роскошь, здесь было неуютно. Холод настолько полно завладел кораблем, что превратил его в некое подобие ледяной могилы.

— Кажется, Хиллиард ни капли не брится, что у него украдут эту посудину, — заметил Джастин.

— Да, — согласился Максим. — А если кто и осмелится, жители Любека поспешат помочь правосудию.

— «На рею его, повесить этого Schuft [58]!» — будут кричать они, — усмехнулся Джастин. — Как же мне хочется услышать эти крики и увидеть Хиллиарда, болтающегося на топе мачты.

— Надеюсь, это когда-нибудь случится, но лучше бы он познакомился с топором палача, — в задумчивости проговорил Максим, бросив взгляд на койку. Меховые покрывала сулили уют и даже защиту от холода, но присутствие юноши лишало его возможности претворить в жизнь данные в церкви клятвы.

— Совершенно очевидно, что фы не работаете на Хиллиарда, — заявил Джастин, просто сгоравший от любопытства. — Фы шпион?

— Чей шпион? — фыркнул Максим. — Пожалуйста, не приукрашивайте мои действия, не воспринимайте их как рыцарский подвиг. Я человек без страны, без родины.

Чтобы избежать дальнейших расспросов, он принялся ощупывать переборку справа от двери, через которую они вошли. Все стены каюты были отделаны панелями из дорогого дерева, за исключением небольшого участка, расположенного на некотором расстоянии от двери. Здесь находилась черная дверца, а высокий порог был обит железом. Откинув щеколду, Максим, как и рассчитывал, обнаружил проход на камбуз.

— Хитрый человек этот Хиллиард. Оборудовал корабль так, чтобы иметь под боком собственный камбуз. Зато мы сможем обеспечить себе тепло и уют, пока будем жить в его роскошной каюте.

— Фы считаете, что следует разжечь огонь? — спросил Джастин, опасаясь, что их могут обнаружить.

— М-мы не с-сможем без него обойтись, — пробормотала Илис, у которой зуб на зуб не попадал от холода. — Я замерзла.

— Мы уйдем отсюда до рассвета, поэтому сомневаюсь, что нас заметят, — ведь па набережной никого нет.

— Я должен фас ненадолго покинуть, — сказал Джастин и сразу почувствовал, что его слова заинтересовали Максима. — Когда Хиллиард сообразит, что именно фы убили Густава, он перевернет фферх дном фесь город, пока не найдет фас. Я собираюсь зайти домой и упаковать фаши фещи, чтобы завтра утром фы могли уехать из Любека. Если фы скажете мне, где найти фаших друзей, я помогу им приготовить сани и устрою так, чтобы они ждали фас за стенами Любека. Потом пригоню фаших лошадей и фыведу фас из города.

Максим упер руки в бока и пристально взглянул на юношу.

— Неужели вам можно доверять?

Джастин расправил плечи и выпрямился. Его глаза заблестели, а рука легла на рукоять кинжала.

— Я уже не раз фодил за нос ганзейцев, — произнес он побелевшими от гнева губами. — Я устраивал множество фылазок ф город, чтобы пощипать бороды мастерам, и каждый раз появлялся ф разном обличье. Поэтому я не желаю слушать, когда мою честь подвергают сомнению.

— Успокойтесь, — предостерегающе произнес Максим. — В гневе человек теряет разум и превращается в глупца.

— Разве я не помог фам, разве мои действия не убедили фас, что мне можно доверять?

— Вы действительно помогли нам, — признал Максим. — Но вы еще плохо представляете, что такое ответственность…

— Фот как? — в ярости прошипел Джастин. — С чего фы фзяли?

— К примеру, — Максим позволил себе выразить раздражение, — вы привели на собрание Илис, зная, что это опасно. Черт побери! Если бы с ней что-нибудь случилось, я бы вызвал вас…

— Максим, послушай, — взмолилась Илис. — Во всем виновата я, честное слово. Я последовала за Джастином, и если бы он отказался взять меня с собой, я все равно попыталась бы попасть на собрание.

— Нет, мадам, вам никогда бы не удалось пробраться туда без печати, которая, без сомнения, была у Джастина.

— Да, кстати, — перебил Максима юноша, пристально глядя на него. — А как фам удалось туда попасть?

Максим твердо выдержал взгляд Джастина. С одной стороны, у него не было желания пускаться в объяснения, но с другой — теперь, когда все уже позади, — он не видел причины, почему бы не удовлетворить любопытство юноши.

— Я сказал охраннику, что мы купцы из Новгорода и что нас пригласил лично Карр Хиллиард. И подтвердил это документом, скрепленным печатью самого Хиллиарда.