Ускользающее пламя - Вудивисс Кэтлин. Страница 11

— В таком случае я постараюсь, чтобы из-за меня у тебя не было неприятностей, Билли.

— Если вам понадобится что-нибудь еще, дайте мне знать, мисс. — Покраснев еще гуще, паренек добавил: — Буду рад услужить вам.

— Благодарю, Билли. В случае необходимости я обращусь к тебе, — пообещала Серинис, прикидывая, успеет ли она примерить одежду до возвращения Бо. — Скажи, капитан еще долго пробудет на палубе?

— Его нет на корабле, мисс. Он отправился в гости к друзьям час назад, но велел передать, что к ужину вернется. Он попросил вас до тех пор не покидать каюту. — Почувствовав, что Серинис ждет разъяснений, Билли неловко пожал плечами и добавил: — Если вы выйдете на палубу, матросы наверняка забудут о своих обязанностях.

— Так велел сказать капитан? — усомнилась Серинис. Билли виновато потупился:

— Последние слова не предназначались для вас. Не выдавайте меня, ладно?

Серинис улыбнулась:

— Пусть это будет наш секрет, Билли. Юнга облегченно вздохнул:

— Видите ли, у нас на борту женщины никогда не задерживались дольше чем на пару часов, так что уж простите нас за грубые манеры…

— Если остальные матросы столь же любезны, как ты, Билли, значит, «Смельчаком» управляет экипаж джентльменов, — заявила Серинис, вызвав у паренька радостную улыбку.

Должно быть, Билли был моложе Серинис всего на несколько лет, но служба закалила его. Гибкий как тростник, он явно не голодал, выглядел аккуратным и счастливым — судя по всему, капитан корабля заботился о своей команде.

— Увы, мне пора, мисс. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните в колокольчик вот здесь, за дверью, и я тут же примчусь.

Как только за юнгой закрылась дверь, Серинис осмотрела одежду и осторожно примерила ее. Несмотря на худобу, девушка была не лишена женственных форм и с трудом втиснулась в узкие парусиновые бриджи. Их пришлось надеть на панталоны: прикосновение грубой ткани к голой коже показалось Серинис неприятным. Застегнув бриджи, она встала перед туалетным столиком и пристально оглядела себя со всех сторон в маленьком зеркале. Спереди вид был настолько вульгарным, что Серинис порозовела, но осмотрев себя сзади, она изумленно ахнула: бриджи облегали тело как вторая кожа и врезались между ягодиц. Даже без предупреждения Бо Серинис ни за что не отважилась бы показаться в таком виде на палубе.

Рубашка оказалась довольно длинной и прикрыла бедра; ткань стала мягкой после многочисленных стирок. Видя, как рубашка обтянула грудь, Серинис отказалась от корсета, который только подчеркивал пышность ее форм.

Серинис решила воспользоваться одеждой Билли на время отсутствия капитана, пока каюта всецело предоставлена в ее распоряжение. Длинный халат сковывал движения и был настолько широк в плечах, что постоянно сползал, угрожая обнажить ее до талии. Если кто-нибудь войдет в каюту, можно закутаться в халат и спрятать то, что выставляла напоказ мужская одежда.

Билли Тодд явился через пару часов с вопросом, не голодна ли она. Серинис отказалась от еды, сказав, что предпочитает подремать. События прошедшей недели еще сказывались на ее здоровье, и восстановить силы она надеялась благодаря крепкому сну.

Расправив постель Бо, Серинис положила халат на матрас рядом с собой, чтобы он был под рукой на всякий случай. Забравшись под одеяло, она смежила веки, благодаря хозяина каюты за гостеприимство.

Подушка источала неуловимый мужской запах. Внезапно она поняла, что без Бо ей так же неспокойно, как и в его присутствии. С возрастом ее чувства почти не изменились: когда-то давно она тосковала, когда он уходил в плавание, а теперь, спустя всего несколько часов после расставания, с нетерпением ждала его возвращения. Вспомнив о пятилетней разлуке, Серинис почувствовала пустоту в душе. Странно, ведь она испытала искреннюю радость после встречи с Бо. Откуда же это непривычное, необъяснимое нетерпение, терзающее душу?

Если не считать краткого визита Билли Тодда, когда он принес чай со сдобными лепешками, Серинис провела весь день в одиночестве. Часы тянулись на удивление медленно. Вскоре после чая, отдав Билли поднос, Серинис устроилась у окна на мягком диванчике, одновременно служащем сундуком. Ее заворожила суета на пристани: хотелось бы запечатлеть на холсте непрестанно меняющиеся картины жизни порта. Роскошно одетые джентльмены пробирались по причалу, задевая плечами моряков в лохмотьях, тучные купцы отгоняли беспризорников, а те не унимались, пока не получали несколько медяков. Жены рыбаков нахваливали свой товар, придерживая корзины у бедра. Торговцы катили тележки, нагруженные овощами, фруктами, яйцами и всевозможной свежей снедью. Серинис увидела, как месье Филипп подозвал одного из них, а затем кликнул матроса, чтобы перенести на корабль многочисленные покупки.

В сумерках суета на пристани поутихла, торговцы уступили место особам совсем иного рода. Броские одежды и ярко раскрашенные лица ясно свидетельствовали о ремесле женщин, назойливо пристававших к проходящим мимо морякам и окликавших матросов со «Смельчака». Распутницы выставляли ноги напоказ до самых бедер, приоткрывали грудь, соблазняя клиентов. Серинис вспыхнула, но, вспомнив о своих недавних бедствиях, не могла не посочувствовать несчастным, вынужденным зарабатывать на хлеб, торгуя собственным телом. Сама она такому ремеслу предпочла бы смерть.

К кораблю с грохотом подкатил экипаж, и сердце Серинис дрогнуло при виде выходящего из него Бо. Он помедлил у экипажа, вынимая из него привезенные вещи. Пару больших пистолетов с длинными стволами он взял под мышку, а сумку из мешковины перебросил через плечо. Едва он расплатился с возницей, как к нему ринулось сразу несколько потаскух. Особенно усердствовала одна молодая и миловидная женщина, которая соблазнительно терлась боком о его бедро. Бо небрежно оглядел ее и остальных женщин, добивавшихся его внимания, а когда хорошенькая распутница приподнялась на цыпочки и попыталась поцеловать его в губы, он со смехом отвернулся, покачал головой и направился к кораблю. Огорченная женщина с вызовом подбоченилась, глядя ему вслед.

Серинис с облегчением вздохнула: она была бы раздосадована, если бы Бо взял одну из женщин под руку и повел за собой. Пожалуй, она негодовала бы не меньше отвергнутой блудницы.

При виде Бо у нее всегда сжималось сердце, будь то встреча в классе или на верховой прогулке. Серинис прислушалась к звуку приближающихся шагов. Спустя мгновение она услышала скрип досок у двери каюты и легкий стук в дверь.

— Серинис, это Бо. Можно войти?

— Входите, — отозвалась она, удивляясь своему дрогнувшему голосу. Не желая, чтобы Бо понял, что она наблюдала за ним из окна, она поспешно покинула свой наблюдательный пункт, схватила с койки халат и набросила его, словно бархатные доспехи, — увы, недостаточно быстро.

Бо открыл дверь и застыл на пороге, увидев перед собой соблазнительную женскую фигуру в облегающих бриджах, взмахнувшую халатом, словно знаменем перемирия. Он с радостью принял бы ее капитуляцию на любых условиях, ибо она была гораздо обольстительнее особ, отирающихся на пристани.

Серинис отошла от койки, и Бо чуть не застонал. Облегающие бриджи не оставляли ни малейшего простора воображению, так четко они обрисовывали ее формы. Быстро отвернувшись, Бо сделал вид, что моет руки. Холодная вода слегка остудила его пыл, но прошло немало времени, прежде чем он овладел собой и с прежней невозмутимостью повернулся к Серинис. С нескрываемым облегчением он увидел, что она запахнула полы халата. Пока она находилась под защитой мешковатого одеяния, он мог не опасаться того, что в любую минуту утратит рассудок и потащит ее в постель.

Полюбовавшись Серинис в одежде юнги, Бо понял, что она представляет серьезную угрозу его выдержке. В бриджах она выглядела еще более женственной и желанной. Никогда Бо не доводилось созерцать более совершенной фигуры. Оказавшись во власти этой девочки-женщины, наделенной изумительной красотой, он боялся, что уже никогда не испытает влечения к другой, не постаравшись прежде выбросить из памяти Серинис. Светлые волосы, достающие до бедер, окутывали волнистым крылом ее стройную спину; огромные глаза насыщенного орехового цвета с мерцающими в них синими и золотистыми искрами нерешительно уставились на него.