Ускользающее пламя - Вудивисс Кэтлин. Страница 12

При виде нахмуренного лба Бо сердце Серинис ушло в пятки.

— Одежда Билли оказалась удивительно удобной, — робко улыбнулась она.

Бо проклинал себя за мысль, пришедшую ему в голову после завтрака. В халате Серинис выглядела чертовски аппетитной и доступной. Бо надеялся, что в мужской одежде она будет менее соблазнительной, но результат оказался прямо противоположным.

— В таком наряде вам лучше не попадаться на глаза мужчинам. Боюсь, зрелище станет для них невыносимым.

На лице Серинис отразилась тревога.

— Вижу, вы недовольны, — покраснев, заметила она. — Билли предупредил, чтобы я…

Недоволен? Это слишком слабо сказано, — перебил Бо, отойдя в противоположный от Серинис угол каюты. Теперь их надежно разделял стол. Отвернувшись к окну, Бо предпринял решительную попытку направить свои мысли по Другому руслу. Он огляделся и заметил небольшую вмятину на диване у окна, оставленную бедром Серинис. За окном маячила молодая потаскуха. Без лишних вопросов Бо понял, что Серинис стала свидетельницей недавней сцены на пристани.

Бо обернулся к ней, пытаясь понять, оскорбилась ли девушка, увидев, как охотно он принимал ласки блудницы. Со стороны могло показаться, что он наслаждается ими, но на самом деле Бо размышлял о предстоящей встрече с Серинис и не был расположен флиртовать с портовой шлюхой.

Обнаружив, что Серинис настороженно наблюдает за ним, Бо объявил:

— Филипп приготовил ужин. Вы проголодались?

— Очень! — Она сумела улыбнуться. Поскольку Бо явно досадовал не на нее, а на самого себя, Серинис решила выказать жизнерадостность. — А вы?

— Умираю с голоду, — с усмешкой отозвался Бо. Пройдя к двери, он позвонил в колокольчик и вернулся к письменному столу. Пока юнга и кок сервировали стол, Бо делал записи в конторской книге и подсчитывал расходы, Филипп и Билли были сдержанны, словно чувствуя неважное настроение капитана, и удалились, не издав ни звука. Серинис приблизилась к столу, Бо поднялся с кресла и помог ей сесть. Грациозно приняв его помощь, Серинис сложила руки на коленях, чтобы скрыть дрожь.

В молчании Бо налил ей вина, а Серинис наполнила его тарелку. Несмотря на то что еда была столь же вкусной, как утром, Серинис обнаружила, что лишилась аппетита под мрачным взглядом капитана. Происходящее казалось ей нереальным. Как долго она мечтала о таком моменте! Как восхищалась Бо Бирмингемом! Пусть их пути разойдутся, пусть ее мужем станет другой, Бо навсегда останется для нее принцем на белом коне.

— Итак, Билли передал вам мою просьбу не выходить из каюты, — не выдержав напряженного молчания, произнес Бо. — Надеюсь, вы неплохо провели время?

— Большую часть дня я отдыхала. После смерти миссис Уинтроп я почти не спала — все произошло так внезапно, и это. — угнетало меня. — Серинис пригубила вина, надеясь, что оно придаст ей смелости. Неужели и в детстве она так же робела в присутствии Бо Бирмингема? Она подняла голову. — А как провели время вы?

— Замечательно. Я успел поохотиться — в Южной Каролине я часто предаюсь подобному развлечению.

— Я истосковалась по дому, — призналась Серинис.

— И ваш дядя соскучился по своей племяннице, — ответил Бо. — Возвращаясь на родину, я время от времени навещал его, и чаще всего мы беседовали о вас.

Серинис вздохнула.

— Сочувствую. Должно быть, эти разговоры вам изрядно наскучили.

— Мы с вашим дядей привыкли относиться к вам, как к ребенку. Несомненно, он удивится, увидев вас.

— Дядя был здоров, когда вы в последний раз виделись с ним?

— Здоров и крепок, как всегда. Серинис не сдержала улыбку облегчения:

— Капитан Салливан предположил, что за эти годы дядя Стерлинг мог и умереть, и я опасалась, что он прав.

Бо счел необходимым предупредить ее о мерах предосторожности в плавании, но так, чтобы не напугать:

— Серинис, по пути домой постарайтесь по возможности не выходить из каюты. Капитан Салливан не всегда осведомлен о замыслах матросов, так что лучше держаться от них подальше. Мун позаботится о вас.

— Значит, вы не передумали? Вы не отвезете меня домой? Бо вздохнул, хорошо зная свои слабости:

— Нет, Серинис.

Он ничего не добавил. Серинис осталось только смириться с его решением. Внезапно она сменила тему, пытаясь приглушить горечь, вызванную отказом:

— Если сегодня я займу вашу каюту, где будете спать вы?

— Повешу гамак в каюте моего помощника. Мистер Оукс спит так крепко, что ничего не услышит.

— Похоже, мое пребывание на корабле доставило вам слишком много хлопот.

— Мы же друзья. Друзья для того и существуют, чтобы помогать друг другу.

Вскоре после завершения ужина Бо поднялся и вышел, ни разу не улыбнувшись Серинис. Она молча дождалась, когда Билли уберет со стола, а затем заплела волосы в косу, разделась и выстирала нижнее белье. Еще никогда ей не приходилось ложиться спать голышом, это было неприлично, но она не могла пожертвовать для сна ни единым предметом одежды. Скользнув под одеяло, Серинис поразилась приятным ощущениям. Ускользающий запах Бо щекотал ноздри, простыни ласкали кожу, словно прикосновение воображаемого любовника. Эти мысли вызвали у Серинис доселе неведомое возбуждение, и она нежно погладила ладонью собственную грудь. Ей казалось, что Бо лежит рядом, а она ласкает его — совсем как та блудница. Неужели она когда-нибудь отважится на такое? Будоражащие мысли не давали покоя, вызывая неутолимое желание. Серинис ворочалась под одеялом. Она жаждала того, о чем не имела ни малейшего представления, но не сомневалась, что Бо известна причина ее мук. Когда-нибудь, став ее мужем, он объяснит ей…

— Глупости! — прошептала она в темноту, злясь на себя. Бо не желает даже видеть ее на своем корабле! Разве можно надеяться, что он возьмет ее в жены?

Глава 3

Алистер Уэйкфилд Уинтроп пробудился от похмельной дремоты и вернулся к суровой реальности с гудящей головой, бунтующим желудком и стойким неприятным привкусом во рту. Перевернувшись на другой бок, он наткнулся на неподвижное тело своей любовницы и застонал. Вид Сибил с размазанной по лицу тушью и помадой не улучшил его расположение духа. Алистер отвернулся, с трудом поднялся с постели, держась за голову — словно из опасения, что она отвалится, — и шатаясь побрел через спальню. Едва он успел достигнуть туалетной комнаты, как его желудок изверг содержимое.

Спустя несколько минут Алистер вернулся в спальню и облачился в брюки и рубашку. Застегнуть последнюю ему так и не удалось. Чертыхнувшись, он прекратил тщетные попытки и заковылял вон. На верхней площадке лестницы он помедлил, прикрывая ладонью глаза от яркого света, бьющего в окна, и щурясь. По лестнице он спускался точно калека, крепко вцепившись в перила побелевшими пальцами, и потому прошло немало времени, прежде чем он достиг нижнего этажа.

Дверь в столовую была приоткрыта, горничная убирала в шкаф посуду под надзором сурового Джаспера. Алистер обвел налитыми кровью глазами просторную комнату, но нигде не увидел утреннего чая.

Возмущение вспыхнуло в нем мгновенно. Очевидно, дворецкий забыл свое место, и Алистер намеревался в самом ближайшем времени осадить его. Будь он проклят, если стерпит дерзость ничтожного лакея!

— Что это за дом, если его хозяин вынужден сам спускаться за чаем? — резко выпалил Алистер.

Служанка испуганно вздрогнула, послышался звон столового серебра. Разинув рот, она уставилась на Алистера. Но Джаспер и бровью не повел.

Вскипев, Алистер мысленно отметил: «Старик не робкого десятка, черт бы его побрал!»

— Сожалею о своей оплошности, сэр, — извинился Джаспер. — Если вы соблаговолите установить определенный распорядок, впредь слуги будут в точности придерживаться его.

— Уберите отсюда весь этот хлам! — рявкнул Алистер, указывая на блюда под серебряными крышками, стоявшие на столе. — Просто налейте мне чашку чаю — если, конечно, это вас не слишком затруднит!