Риск - Вулф Джоан. Страница 90

— Когда я была помоложе, деревня мне не нравилась, но это было до того, как я узнала, как в Лондоне живется, — печально пояснила она.

— Управляющий его светлости найдет тебе хорошенький домик, и, держу пари, на тебя сразу посыплются предложения руки и сердца, — заверила я ее.

В тайне от нее я решила устроить так, чтобы Мария стала завидной невестой — тогда ухажеров хоть палкой отгоняй.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд.

— Неужели кто-нибудь захочет жениться на мне, миледи? Это после того, как узнают, кем я была?

Я понимала, что прошлое Марии может серьезно повредить ее будущему счастью. Мужчины ведь такие лицемеры. Они пользуются услугами продажных женщин в борделях и в то же время считают себя достойными женихами, но если речь идет об этих самых женщинах — о, тут они непреклонны. А ведь у женщин не было выбора!

Вот еще один пример того, что жизнь несправедлива к женскому полу, подумала я.

— Не рассказывай никому о том, как ты жила в Лондоне, Мария, — посоветовала я ей. — Мы скажем, что ты приехала из одной деревеньки в Суссексе, что твой муж недавно умер и ты решила переехать, чтобы немного развеять печаль и оправиться от своего горя.

Она изумленно взглянула на меня:

— А разве так можно, миледи?

— Ну конечно. Вообще-то я не люблю лгать, но обстоятельства того требуют. Ты заслуживаешь счастья, Мария, не бойся сделать первый шаг ему навстречу.

Она, видимо, все еще сомневалась.

— И не забывай о Реджи, — продолжала я, — ты ведь не хочешь, чтобы он узнал правду о своем рождении?

Она решительно покачала головой.

— Я тебя поддержу, — пообещала я. — Скажу, что мы знали друг друга еще детьми, и я помогаю тебе во имя нашей старой дружбы.

Ее худенькое личико озарилось милой улыбкой.

— Спасибо вам, миледи, — сказала она. — Я сделаю так, как вы мне советуете.

Филип по-прежнему не позволял мне выходить из дома, поэтому я попросила Кэтрин поехать вместе с Марией в магазины и купить все, что может понадобиться молодой маме. Они вернулись, нагруженные пакетами с одеждой для Марии и малыша, а также бельем и керамической посудой. Мы провели почти весь день в комнате Марии, разбирая покупки, а потом Филип позвал меня вниз в библиотеку поговорить с управляющим Уинтердейл-Парка насчет домика для Марии.

Они оба уже сошлись на том, какой именно коттедж ей подойдет, и обсудили возможные ремонтные работы, которые там придется провести. Судя по их словам, коттедж с прилегающим земельным участком более походил на маленькую ферму, что, как я подумала, было еще лучше. Чем больше земли будет у Марии, тем более завидной невестой станут считать ее в округе.

Они также известили меня, что завтра мистер Дауне, управляющий Филипа, отвезет Марию с малышом в Уин-тердейл-Парк, и я побежала наверх в комнату Марии, чтобы сообщить ей и Кэтрин эту радостную новость.

К обеду я оделась с особой тщательностью, твердо решив привлечь к себе внимание Филипа в надежде зажечь в нем желание.

Но он не пришел обедать.

Я смотрела на пустой стул в конце стола в крайнем замешательстве. Он не предупредил меня, что не явится к обеду, когда мы встречались в библиотеке. Я понятия не имела, куда он направился.

С ним творится что-то странное, и я была почти уверена, что дело тут вовсе не в том, что на мою жизнь несколько раз покушались злоумышленники. Если бы он тревожился за меня, то должен был бы проводить со мной как можно больше времени, стараясь защитить. А вместо этого он явно меня избегал.

Я уже и не сердилась на него больше. Я была не на шутку встревожена.

Кэтрин и леди Уинтердейл поехали на бал, а я осталась дома одна. Послеобеденные часы тянулись невыносимо медленно. Я попыталась углубиться в книгу, но строчки расплывались перед глазами.

Что у Филипа на уме? Что заставляет его избегать меня?

Неужели я ошиблась и приняла то страстное влечение, что мы испытывали друг к другу в Уинтердейл-Парке, за нечто большее?

Эта мысль не выходила у меня из головы. Но нет, этого не может быть. Я вспомнила о дневных свиданиях в нашей спальне. Вспомнила, как однажды мы занимались любовью на укромной поляне у озера.

Филип никогда не говорил, что любит меня, но я считала, что интуиция у меня развита в достаточной степени. Я чувствовала его любовь. Ведь не только страсть заставляла его смотреть на меня с нежностью и теплотой.

Но теперь — теперь он не смотрел на меня так.

Почему?

Я не знала.

Надо вернуть его во что бы то ни стало, думала я. Если я этого не сделаю, то сердце мое разорвется от горя.

Он отсутствовал всю ночь и так и не явился. И даже когда пришло время собираться на пикник в Темз-Хаус, его все еще не было.

Это в какой-то степени было мне на руку — он не мог помешать моим планам. Но я начала серьезно волноваться.

Где он может быть? Шатается с Клэвеном по лондонским трущобам?

«Пусть только явится — я его убью, — мрачно решила я и тут же взмолилась:

— Господи, верни его ко мне».

Эмберли наняли целую флотилию лодок, чтобы перевезти гостей вверх по реке от Вестминстера до Темз-Хауса, и мы с Кэтрин и леди Уинтердейл оказались в одной лодке с лордом Генри Слоаном, его матушкой герцогиней Фэр-касл и ее любовником лордом Маргейтом.

День выдался прелестный, солнечные блики играли на воде. Вода в Темзе была темно-зеленой из-за густых водорослей, которые делали ее почти непрозрачной. Я опустила руку за борт, и пальцы мои ощутили зимний холод.

Мы плыли вверх по течению, и Темз-Хаус был скрыт от нас за изгибом реки. Когда же мы обогнули берег, вашим глазам предстал особняк на известковой террасе, словно паривший над рекой. Зрелище было такое впечатляющее, что дух захватывало. Лодочник подгреб к пристани, где уже выстроились лакеи Эмберли, чтобы помочь гостям выбраться на берег. Затем мы двинулись вверх по зеленой террасе через сады — туда, где нас ждали маркиз и маркиза.

Сам особняк был построен во времена Реставрации, и леди Уинтердейл сказала, что построил его Уильям Уинд, но истинным украшением его были сады. Террасу, на которой мы стояли, ожидая своей очереди поприветствовать хозяев, покрывала коротко подстриженная травка с четко расчерченными клумбами, окаймленными тисами. Тут же находился оркестр, и гости могли танцевать прямо на лужайке. Тенистые тропинки, обсаженные затейливо подстриженными тисами, вились вверх по склону к западному крылу дома. Три садовые беседки, живописно расположенные в гуще деревьев, были построены венецианским архитектором Джакомо Леони, как любезно сообщила мне леди Уинтердейл, — тем же архитектором, который проектировал Уинтердейл-Парк.