Заговор во Флоренции - Вульф Франциска. Страница 39

– Нет, господин. Вы же не хотите меня обидеть? Лишить удовольствия посмешить отпрыска светлейшего рода Медичи? Это уже награда для меня. Отныне я присуждаю себе титул «шута Медичи», который сулит наполнить мой шутовской колпак золотым дождем звонких монет. Уберите, синьор, свой кошелек. Пусть за вас, как обычно, расплатятся крестьяне, кучера и прачки.

Слова легко слетали с его языка, и в них трудно было заподозрить злой подтекст. Слова были остры и отточены, как испанский клинок, которым в два счета можно отсечь голову. «Этот парень бунтарь и вольнодумец, а может, еретик», – подумал Козимо. Для таких, как он, авторитетов нет. Ему наплевать на то, какие последствия могут повлечь его дерзкие выходки. Это объект судьи или кардинала. Но именно такая дерзость и бесстрашие безумно импонировали Козимо. Ему, в отличие от других вельмож, даже не пришло в голову наказать парня за его острый язычок. В сущности, все сказанное было чистейшей правдой, но облеченной в изящную словесную форму.

– Что же, ты опять прав, – с улыбкой ответил Козимо. – Но считаю долгом предостеречь тебя. Если не хочешь лишиться головы, советую быть осторожнее со словами и выбирать подходящий предмет для шуток.

– Благодарю вас, господин, за вашу заботу и предостережение, – сказал шут, низко кланяясь. – Я, разумеется, приму их во внимание. А теперь избавляю вас от своих шуток.

Он повернулся и быстро исчез, растворившись в толпе. Козимо проводил его взглядом, не переставая улыбаться.

«Наверное, испугался, что позову стражу», – подумал Козимо и медленно зашагал дальше. Он был под впечатлением от смелости шута, удивляясь, что кто-то сумел его развеселить. Он уже забыл, когда в последний раз улыбался. Сейчас у него было прекрасное настроение. Ноги легко несли его по грязному булыжнику базара. У него было хорошо на душе, пусть даже не надолго.

Миновав базарную площадь, он повернул за угол, чтобы попасть на извозчичью площадку, как вдруг из-за столба мелькнула пара ног, одетых в пестрые штаны.

«Господи, да это же мой юный друг, Арлекин! Что он здесь делает?» – подумал Козимо и тихо подкрался к нему ближе.

Парень не слышал, как он подошел к нему вплотную: он увлеченно подсчитывал монеты в кошельке, который показался очень знакомым Козимо.

– Так вот почему ты отказался от вознаграждения? – громко спросил Козимо.

Парень от неожиданности вздрогнул, но быстро опомнился и взял себя в руки.

– Ладно, благородный синьор, мы здесь одни, и, кроме Господа Бога, нас никто не услышит. Скажите начистоту, сколько вы собирались дать мне на чай? Одну монету? Две? Вы щедрый господин. Сегодня я бы на них прокормился. А завтра? Вы же не будете отрицать, что все содержимое кошелька лучше, чем его часть, к тому же очень малая.

– Но это воровство, – спокойно заметил Козимо. Он не мог понять, как шуту удалось выкрасть у него кошелек.

– С точки зрения закона, – возразил Арлекин, пожав худыми плечами, – вы, может быть, и правы. Но разве не ошибка – гордо расхаживать по площади Санта Мария Новелла, обвешавшись золотыми цепями, с тугим кошельком в кармане? Как говорится, на то и щука в море, чтобы карась не дремал. Признайтесь, вы даже не заметили пропажи. Да и что для вас эта сумма?

– Возможно, ты и прав. Не надо было сюда приходить. Но от этого мой кошелек не перестал быть моим. – Козимо дружески улыбнулся и протянул руку за кошельком. – Отдай.

– С какой стати? Мы здесь одни. Кричи не кричи, здесь никакой стражи, и вам никто не поможет.

– И снова ты прав, – спокойно ответил Козимо. Его забавляла эта игра. – А я не нуждаюсь в страже. Я и сам справлюсь. Ты не успеешь и пикнуть, как я одним ударом уложу тебя. Можешь мне поверить. Я Козимо де Медичи.

Козимо не без удовольствия заметил, что это имя возымело свое действие. Несмотря на толстый слой грязи на лице парня, было заметно, что он страшно побледнел.

– Вы? Вы вправду тот самый Козимо Сумасшедший, который водит дружбу с дьяволом? – в страхе прошептал он. – Кадык на его шее нервно задергался. Он в страхе прижался к стене, словно пытаясь в нее вдавиться. – Господин, я не хотел…

– Вижу, мое имя тебе знакомо. Значит, тебе известно и то, что для меня не существует законов. Стоило бы мне захотеть снести с плеч твою умную башку, я, ни минуты не медля, сделал бы это на месте. Никто бы тебя не услышал и не пришел на помощь. Никто и слова бы не сказал. Наутро стража нашла бы труп вора. И даже если кто-то увидел бы меня на месте преступления… – Козимо повел плечом. – Кто бы посмел указать на меня? Я Медичи. А Медичи не судят. А теперь следуй за мной.

Парень торопливо кивнул. Он дрожал как осиновый лист, и Козимо прикусил губу, чтобы не расхохотаться. Как же быстро распространяются слухи по городу. Козимо злило то, что ему часто приписывались грехи, которых он не совершал. Сейчас же дурная молва послужила ему на пользу и даже позабавила его. Если бы он сказал парню, что посадит его на кол или превратит в жабу, тот бы поверил. Трясясь от страха, воришка медленно протянул ему кошелек.

– Что вы со мной сделаете? – спросил шут, когда Козимо проверял содержимое кошелька. – Вы меня не…

– Как твое имя?

– Ансельмо, господин.

– Нет, Ансельмо, я тебя не убью, при условии что ты не будешь больше воровать, и не отдам под суд, – сказал Козимо. У него было чудное настроение. Он получил больше, чем деньги. Он приобрел доверенное лицо. Улыбаясь, он сунул кошелек в карман. – Ты ведь знаешь, что обо мне говорят злые языки. Если я решу тебя наказать, мое наказание будет страшнее, чем тебе может присниться в самом кошмарном сне.

Парень чуть было не поперхнулся и задрожал всем телом.

– Что вы собираетесь со мной сделать?

– Ты будешь служить мне. С этой минуты ты работаешь на меня.

Ансельмо молча уставился на Козимо. Его лицо выражало удивление, сомнение и в то же время облегчение. Разумеется, он радовался, что так легко отделался. Но страх, не дьявол ли явился по его грешную душу, не покидал его.

– Вы хотите, чтобы я… стал вашим шутом?

– Нет. В моем окружении, как и во всей Флоренции, шутов предостаточно. Мне нужен преданный слуга, а в вознаграждение ты получишь кров, еду, одежду, не считая моего общества. Что скажешь?