Мучения Минти Мэлоун - Вульф Изабель. Страница 8

И вот, без десяти пять, возле отеля «Уолдорф», я уселась в такси с Хелен, которая сбегала домой за паспортом и дорожной сумкой. Мы помахали оставшимся ручкой. Странное это было прощание... В сложившихся обстоятельствах букет я решила не бросать – оставила в отеле, вместе с платьем и всем остальным. Папа пообещал потом отвезти все барахло домой, на Примроуз-Хилл. Сидя в такси рядом с подружкой невесты вместо жениха и проезжая мост через Темзу, я не могла отделаться от мысли: «Где же Доминик? Где он? Где? Все еще трясется в автобусе? Вряд ли. Вернулся в Клапам? Когда он успел передумать? Был ли это эффектный ход, coup de theatre, отрепетированный заранее, или истинное просветление, eclaircisse-ment? И с чего я вдруг начала думать по-французски?»

Эстер, героиня романа Натаниеля Готорна «Алая буква», осуждена была носить на платье букву «А», первую в слове «адюльтер», знак супружеской измены.

Эта литера «А» была свидетельством ее публичного позора. Когда экспресс «Евростар» мчал нас с Хелен через сельские угодья графства Кент, мне пришла мысль нацепить на платье букву «Б», что значит «Брошенная». Это избавит многих от необходимости подходить ко мне и спрашивать, почему я такая напряженная, почти ничего не ем, отчего у меня такие безумные глаза и с какой стати я все время сижу, уставившись в одну точку. Чем плохо? Та же черная траурная повязка на рукаве. Видно издалека, и не потребуется ничего объяснять. Разве что иногда кто-нибудь выразит сочувствие.

И еще, глядя на залитые солнцем поля, я думала: «Минти, какая же ты несчастливая!» Наверняка вероятность подорваться на бомбе, заложенной террористами, или попасть под копыта летающей коровы куда больше шансов быть брошенной в церкви посреди свадебной церемонии. Я вспомнила Шерил фон Штрумпфхозен и ее лживый гороскоп: «В вашей любовной жизни намечаются резкие перемены к лучшему». К лучшему? Потом в памяти всплыла книга для новобрачных «Почти замужем», и на губах моих заиграла зловещая улыбка. Я перебрала все те добрые слова, которых мне наговорили перед отъездом из отеля: «Выше нос, Минти!», «Все, что ни делается, к лучшему», «Вот увидишь, он еще прибежит обратно!», «Ты прекрасно выглядишь». В действительности бедные гости ежились и корчились от стыда, в замешательстве и страхе хмуря брови. Их я жалела даже больше, чем себя. Действительно, что тут скажешь? И потом, с тяжелым сердцем, я сообразила, что мне придется иметь дело не только с теми, кто был в церкви. Еще с тысячами других людей, которые прочитали о моей помолвке.

Потому что, разумеется, знаменательное событие попало в газеты. В свадебные колонки «Телеграф» и «Тайме». Первое колесико, запустившее шестеренки свадебной машины, которую уже было не остановить. Жаль, что объявление появилось в субботу: его, как пить дать, увидели все мои знакомые. Значит, еще несколько месяцев мне придется раз за разом объяснять, что я все еще Минти Мэлоун, что я не вышла замуж, просто так, без всякой причины. Ха-ха! «Понимаете, не сложилось... Такое случается», – буду я повторять беззаботно. Все, что ни делается, к лучшему. Бог мой! Персональный «Кошмар невесты на улице Вязов» был прерван далеким звяканьем тележки.

– Прошу тебя! Ты должна поесть, – взмолилась Хелен. – Стюард как раз идет... [15] – Лицо ее стало малиновым.

– По проходу? – подсказала я безразлично.

– Ради бога, Минти! – заскулила она, когда появился стюард. – Ты и за обедом не проглотила ни крошки.

– Есть? Да я была в такой прострации, что едва могла дышать.

– Шампанское, мадам? Шампанское? Глаза б мои его не видали!

– Нет, спасибо, – ответила я постно. – А ты выпей, Хелен.

– Барашек или утка, мадам?

– Ни то, ни другое, спасибо.

– Мадам ничего не хочет? – забеспокоился стюард.

– Ничего. И кстати, я не мадам, а все еще мисс. Стюард удалился обиженным. Хелен вооружилась ножом и вилкой.

– Уверена, Доминик вернется, – произнесла она с фальшивой убежденностью, пытаясь успокоить меня, в который уже раз.

Хелен всегда так. У нее доброе сердце. И вечно она надеется на лучшее. Даже фамилия соответствующая: Сперо – по латыни «я надеюсь». Без дураков, девиз ее семьи – Dum Spiro, Spero (Пока дышу, надеюсь). «И верно, – подумала я, – Хелен никогда не теряет надежды. Но на сей раз она жестоко ошибается».

– Он не вернется, – возразила я. – Он никогда-никогда не меняет своего решения. Все кончено, Хелен. Кончено раз и навсегда.

Она покачала головой и в очередной раз пробормотала: «Это невозможно». После чего, твердо решив рассмешить меня, стала пересказывать разные кошмарные истории из женских журналов: как один тип женился на трансвестите; как шафер не явился на свадьбу; как невеста сбежала с лесбиянкой, которую подцепила на девичнике; как обрушился или улетел свадебный шатер. Хелен – настоящий кладезь подобных баек. Она знает их тысячи.

– Слышала историю о свадебном голубе? – закинула она пробный камень, потягивая бордо.

– Нет.

– В Рейгейте на приеме из-за него погибло пятеро человек.

– Жуть какая-то.

– А в Мэйдстоуне на свадьбе развязалась ужасная драка.

– Правда?

– Невеста всю брачную ночь просидела в тюрьме.

– О боже!

– А в Кенте одна женщина вышла замуж и овдовела в тот же день!

–Нет!

– Жених сказал «да» и тут же упал замертво. Сердечный приступ, наверное, а все из-за стресса.

– Бог мой!

– А у одной моей знакомой бабушка откинулась на свадебном обеде.

– Ничего себе!

– Рухнула лицом в пирог, когда кто-то произносил речь.

– Кошмар, – пробормотала я.

Знаю, Хелен хотела как лучше, но эта подборка свадебных ужастиков меня достала. Я с радостью вздохнула, когда мы, наконец, въехали в Париж.

– Наверное, все-таки это к лучшему, – заключила она, когда мы сошли с поезда. – Уверена, ты скоро с кем-нибудь познакомишься. Ну, если Доминик не вернется, – поспешно добавила она.

И я подумала: «Почему нет? Может, познакомлюсь». Как Линда из «Поисков любви» Нэнси Митфорд [16]. Возьму и столкнусь с обаятельным французским аристократом прямо здесь, на Северном вокзале. Чертовски удобно. Увы, ни один аристократ не маячил на горизонте – одни бесконечные очереди на такси.

– Le «George V», s'il vous plait [17], – старательно проговорила Хелен водителю, и вскоре мы уже неслись по улицам, сквозь открытые окна, вдыхая едкую вонь выхлопных газов, табака и общественных туалетов.

В конце улицы Лафайет виднелось здание оперного театра, испещренное замысловатым орнаментом и оттого похожее на свадебный торт, как я отметила с горечью. Мы пересекли площадь Согласия и въехали на Елисейские поля, заполоненные шумной толпой.

– Елисейские поля, – раздраженно пробормотала я.

Взгляд на витрину с подвенечными платьями был как удар ножом в спину. Мимо пронесся свадебный кортеж с развевающимися белыми ленточками.

К горлу подкатила тошнота. Впереди высилась Триумфальная арка, огромная, давящая. Она будто издевалась над моим далеко не героическим поведением в церкви Сент-Брайдз. Я была рада, когда таксист свернул на авеню Георга V, и проклятая глыба скрылась из виду.

– Примите наши поздравления, мадам Лейн! – Портье расплылся в лучезарной улыбке. – Отель «Георг V» сердечно рад приветствовать вас и вашего мужа! М-м-м, монсеньор Лейн сейчас подойдет, мадам?

– Нет, – буркнула я. – Не подойдет. И кстати, я все еще мадемуазель.

Портье залился краской и позвал посыльного, чтобы тот отнес чемоданы.

– О, понятно, – промямлил он, протянув через стойку бланк регистрации. – Alors [18], невелика беда, как любите говорить вы, англичане.

– Велика, – огрызнулась я. – Даже очень. Но меня уговорили поехать: не пропадать же медовому месяцу. И я приехала с подружкой невесты. Вместо жениха.

вернуться

15

Хелен боится употребить слово aisle, которое означает не только проход в вагоне, но, в первую очередь, проход между скамьями в храме или боковой придел церкви.

вернуться

16

Нэнси Митфорд (1904-73) – английская писательница, автор остроумных романов о жизни высшего света.

вернуться

17

В «Георг V» , пожалуйста (фр.).

вернуться

18

Тогда (фр.).