Дворец любви. Страница 11

Стоит ли удивляться, что обороты падают…

На следующий день он посетил редакцию «Космополиса», где имел беседу с миссис Нейтра, управляющей штатом. Эта хрупкая брюнетка, увешанная безвкусной бижутерией, обрушила на Кирта волну эмоций:

– Простите, бога ради! Я не в состоянии ни о ком и ни о чем думать. Я в смятении. Мы тут все в смятении. Это такое потрясение, мы просто не можем работать.

– Может, мне поговорить с главным редактором? – сухо осведомился Джерсен. – Должно было прийти письмо от Издательской компании Зана.

Миссис Нейтра раздраженно передернула плечами:

– Кто или что это за издательство Зана?

– Новый владелец, – вежливо объяснил Джерсен.

– О! – Женщина порылась в бумагах на столе. – Может быть, вот это. – Она прочла. – О, вы – Генри Лукас.

– Да.

– Гм… пиф-паф… Специальный репортер. Вообще-то, нам они сейчас не нужны. Но я только управляю штатом. О черт, заполните эту форму и договоритесь о прохождении психиатрического теста. Если выживете, неделю спустя пройдете курс ознакомления.

Джерсен покачал головой:

– У меня нет времени для формальностей. И сомневаюсь, что новые владельцы будут от них в восторге.

– Простите, мистер Лукас. Это наша обязательная программа.

– А что сказано в письме?

– В письме сказано, что мистер Лукас должен быть принят на оклад специального корреспондента.

– Тогда, пожалуйста, выполняйте.

– Ах, трижды черт побери! Если теперь вот так пойдут дела, зачем им вообще управляющий штатом? А психиатрические тесты и курс ознакомления?

Почему бы просто не кидать новичков на любые задания?

Женщина достала формуляр и набросала несколько строчек фломастером.

– Вот вы и здесь. Отнесите это главному редактору. Он устроит все остальное.

Главный редактор, солидный джентльмен с тревожно поджатыми губами, процедил:

– Да, мистер Лукас, миссис Нейтра звонила мне. Я так понимаю, что вы посланы новыми владельцами.

– Я долгое время сотрудничал с ними, – пояснил Джерсен. – Но все, что мне нужно сейчас, это любое удостоверение, которое выдается специальным корреспондентам, подтверждение того, что я работаю на «Космополис».

Главный редактор отдал распоряжение в интерком и обратился к Джерсену:

– По дороге к выходу зайдите в отдел 2А. Вам подготовят карточку. – Он откинулся в кресле с видом крайнего утомления. – Собираетесь стать вольным стрелком? Неплохой выбор. И о чем же вы думаете писать?

– О том, о сем, – сказал Джерсен. – Что попадется.

Лицо главного редактора свела судорога беспокойства.

– Вы не можете вот таким образом писать статьи для «Космополиса». Все наши выпуски распланированы на месяц вперед! Мы используем опросы общественного мнения, чтобы выяснить, что интересует читателей.

– Откуда публика знает, интересует ли ее то, что она еще не читала? – парировал Джерсен. – Новые владельцы прекращают опросы.

Главный редактор печально покачал головой:

– Как же мы тогда узнаем, о чем писать?

– У меня есть пара идей. Например, Конгрегация. Каковы ее цели? Кто поднимается выше сотой степени? Какой информацией они владеют? Что мы знаем о Трионе Руссе и его антигравитационной машине? Конгрегация заслуживает очень внимательного изучения. Вы можете смело посвятить ей целый выпуск.

Редактор недовольно поморщился:

– А вы не думаете, что это… ну, скажем, чересчур напыщенно? Неужели люди действительно заинтересуются этим вопросом?

– Заинтересуются – не сейчас, так позже.

– Легко сказать, но это не способ управлять журналом. Люди на самом деле не хотят ни во что вникать, они хотят получать знания, не прилагая усилий. Так называемые серьезные статьи мы сопровождаем множеством разъяснительных сносок. Этого им хватает – есть о чем поговорить на вечеринках. Ну, а еще что вы имеете в виду?

– Я думал о Виоле Фалюше и Дворце Любви. Что там вообще происходит? Что представляет собой Виоль Фалюш? Какое имя носит, когда выбирается в Ойкумену? Кто посещает его Дворец Любви? Чем за это платит? Собирается ли вернуться?

– Интересная тема, – согласился редактор. – Разве что несколько скандальная. Мы стараемся держаться подальше от сенсаций и – как бы это сказать? – суровых фактов реальности. Хотя сам я часто думал о Дворце Любви. Что там творится? Может, и ничего особенного. Но точно никто не знает. Что еще?

– На сегодня все. – Джерсен встал. – Вообще-то я собираюсь работать над последней темой сам.

Редактор пожал плечами:

– Удачной охоты!

Джерсен немедленно отправился на континент и уже в полдень был на обширном Зональном вокзале Ролингшейвена. Он прошел через зал, отделанный белым пластиком, мимо движущихся дорожек и эскалаторов, над которыми горели надписи: «Вена», «Париж», «Царьград», «Берлин», «Будапешт», «Киев», «Неаполь» – названия множества древних городов. Кирт задержался возле киоска, чтобы купить карту, затем пошел в кафе, где заказал кружку пива и порцию сосисок.

Джерсен долго жил в Амстердаме и несколько раз проезжал через Зональную станцию, но сам Ролингшейвен знал плохо, поэтому за едой он изучал карту.

Ролингшейвен, довольно большой город, разделяли на четыре муниципалитета реки Гааз и Шлихт и канал Эверса. Северный район – Цуммер – был застроен мрачными массивными зданиями, воздвигнутыми каким-то городским советом далекого прошлого. И если бы в кварталах Хейбау, выступающих в море, не находились знаменитая Гандельхальская консерватория, чудесный Галактический зоопарк и детский Увеселительный парк, Цуммер мог бы считаться скучнейшим местом.

На юге, на берегах Шлихта, лежал Старый Город – лабиринт кривых улочек, скопление маленьких магазинчиков, трактиров, гостиниц, ресторанов, район настолько же хаотический и живописный, насколько Цуммер – однообразный.

Многие из аккуратных маленьких домиков, каменных и деревянных, построили еще в средние века. Здесь размещался старый Университет, выходящий на рыбный рынок на берегу канала Эверса.

Амбуле представлял собой девять холмов, на склонах которых раскинулись жилые кварталы, а ближе к окраине – фермы и овчарни. На илистых отмелях выращивали знаменитых фламандских устриц. Устье Гааза отделяло Амбуле от Дюрре, где громоздились заводы и фабрики. Итак, в Амбуле Виоль Фалюш, или, если быть точным, Фогель Фильшнер, совершил первое преступление. Там Джерсен и решил расположиться.

Покончив с пивом и сосисками, он поднялся на третий верхний уровень и сел на местный поезд подземки, бегущий под каналом Эверса на станцию Амбуле. Наверху его ослепило сияние газовых ламп. Он подошел к старушке, сидевшей в справочном бюро.

– Где здесь поблизости хороший отель?

Женщина вытянула коричневый палец.

– Выше по Хоблингассе находится отель «Рембрандт», он не хуже всех остальных в Амбуле. Если вам нужно что-то шикарное, обратитесь в отель «Принц Франц-Людвиг» в Старом Городе, он лучший в Европе. Там и цены соответствующие.

Джерсен выбрал отель «Рембрандт», приятное старомодное строение, внутри отделанное деревом, и снял номер с высокими потолками, выходящий на широкий серый Гааз.

День еще только начинался. Наемный автокэб доставил Джерсена до мэрии, где за небольшую плату его допустили в архивы. Он поднял записи 1495 года и нашел имя Фильшнер. На это время были зарегистрированы три Фильшнера.

Джерсен выписал их адреса. Он также отыскал двух Тинси и взял их на заметку. В документах следующих лет значились два Фильшнера и четыре Тинси. Один из фильшнеров и один из Тинси долгие годы жили по соседству.

Затем Джерсен посетил местную газету «Геликон» и, благодаря своему удостоверению «Космополиса», получил доступ к банку данных. Газетная информация повторяла историю, рассказанную Дандиной, хоть и с некоторыми сокращениями. Фогель Фильшнер характеризовался как «скрытный мальчик, склонный к лунатизму». Его мать, Ядвига Фильшнер, по профессии косметолог, уверяла, что поражена чудовищным поступком Фогеля. Она описывала сына как «хорошего мальчика, чувствительного идеалиста».