В горах Памира - Яценко В. С.. Страница 33

Когда мы узнали через наших добровольных переводчиков о том, что хозяин умеет играть на дутаре, мы попросили его исполнить какой-нибудь из национальных напевов. Он долго отказывался, но в конце-концов согласился. Песнь под аккомпанемент дутары, которую исполнил этот таджик, произвела на нас очень сильное впечатление, несмотря на то, что мы не понимали ни слова. Мы все слушали, затаив дыхание. В тишине вечернего полумрака неслись слова песни; им вторили звуки несложного двухструнного музыкального инструмента; они то замирали, то с новой силой нарастали после непродолжительных пауз. Лежа на траве, я видел, как в небе одна за другой загораются звезды, начинается ночь. Песня постепенно затихает, и последний, едва слышный, звук струны заканчивает мелодию. Я слышал много монотонных напевов в Средней Азии и на Восточном Кавказе и рассчитывал, что и здесь будет что-либо подобное. Но сила чувства, заложенного в мотиве, и прекрасное исполнение были для меня совершенно неожиданными. Учитель объяснил, что наш хозяин исполнил свою любимую вещь.

На следующий день рано утром мы тепло распрощались с жителями кишлака Ван-Ван. Мы не знали, как отблагодарить молодого учителя за проявленные к нам внимание и заботу. Лучшее, что мы придумали с Александром – подарить ему мой свитер. За пределами кишлака нас еще долго провожали малыши-таджики с огромными, но легкими плетеными корзинами. Эти корзины гораздо выше некоторых из малышей. Ребятишки приходят сюда за яблоками из кишлаков, расположенных ниже по течению Ванча.

Из Ван-Вана мы направились вверх по долине, по хорошо проторенной тропе к кишлаку Пой-Мазар. Тропа, оттесняемая рекой к правому склону долины, поднимается вверх по нему высоко над долиной, а затем короткими серпантинами опускается к реке и переходит на левый берег по типичному для Памира висячему мосту. На высокой левобережной террасе, среди зарослей ивы и тополя расположился кишлак Пой-Мазар. Несмотря на то, что от Ван-Вана его отделяет не более четырех километров, мы не увидели здесь ни одного фруктового дерева.

В Пой-Мазаре Александр, несмотря на то, что мы все возражали против этого, деятельно принялся за розыски проводников. Необходимости в них, по-моему, не было, но его неожиданное желание мне было понятно. В прошлом году он уже однажды тонул в реке Бартанг и теперь побаивался переправ через горные реки. Нам предстояло переправиться через бурную и опасную реку Абду-кагор, Александр твердо верил в таджикский способ переправы через реки, с которым он познакомился в своих предыдущих путешествиях. Одного проводника он подобрал быстро, а второго, его товарища, пришлось ждать до момента, когда он спустится с гор. Из-за этого ожидания Целый день был потерян, и мы заночевали на окраине кишлака.

С проводниками мы договорились о следующем: они обязаны выполнять функции носильщиков до Абду-кагора и обязательно должны переправить нас на другой берег. Я думаю, что они не очень хорошо поняли, чего мы от них требуем: переговоры происходили главным образом при помощи жестов.

Кишлак Пой-Мазар – последний населенный пункт в долине Ванча, для нашего маршрута он является поворотным пунктом: отсюда нам предстоит повернуть снова на восток. Нам придется пройти в верховья долины и подняться по леднику Географического общества к перевалу Кашал-аяк на ледник Федченко, по которому мы спустимся к метеорологической станции. Там нас уже ждут зимовщики. Там же лежит наш ящик с продовольствием на обратный путь. Когда мы расставались с караваном, то вместе с этим ящиком передали на метеостанцию и записку с сообщением предполагаемого срока привода на метеостанцию – 20 сентября. Теперь у нас оставалось уже очень мало времени на путь к станции, и мы знали, что в случае, если не выдержим контрольного срока, станция по радио поднимет тревогу и наши альпинистские организации будут предпринимать поисковые и спасательные работы. Этого допустить нельзя, нужно спешить!

Сегодня утром мы покинули кишлак. Постепенно исчезают зеленые луга и таджикские летовки на них. Их место занимают каменистые площадки и осыпи левого склона долины. Мы медленно продвигаемся на восток в верховья долины Ванча. В своих верховьях эта долина разделяется на два самостоятельных ущелья. Из левого, северо-восточного, выползает грязная масса языка ледника Географического общества. Его поверхность почти сплошь погребена под моренами. Из правого, юго-восточного, узкого ущелья вырывается с шумом река Абду-кагор. Она сливается с потоком, вытекающим из-под ледника Географического общества и образует реку Ванч. Для того чтобы попасть на ледник Географического общества, для нас неизбежна переправа через Абду-кагор. Вот мы стоим у его берега. Это – очень бурная река; она неширока – всего 8-9 м, но подходящего брода нет. Глухой шум камней, влекомых по дну, заглушает наши голоса.

Наши, проводники, до сих пор честно выполнявшие функции носильщиков, несомненно, считали свою миссию законченной. Они улеглись на песчаной отмели берега, предоставив нам самим думать о переправе. Показывая на реку и отрицательно качая головами, они, видимо, пытались объяснить нам, что переправа здесь по меньшей мере безумна. Один из них, показывая рукой в низовья долины, объяснил жестами, что надо возвращаться обратно и что они нам в этом помогут. Незнание языка, как это часто бывает с экспедициями, привело к очередному недоразумению. В другой раз мы бы вволю посмеялись над создавшимся положением, но сейчас нам было не до шуток: время не ждало, контрольный срок прихода на метеостанцию был близок.

Перед нами был выбор: вернуться обратно и через мост, который находится ниже Пой-Мазара, перейти на правый берег Ванча и по той стороне подойти к леднику Географического общества или попытаться перейти здесь. Но первое решение означает потерю по крайней мере двух дней. Язык ледника сейчас находится от нас всего в нескольких десятках метров, до ледника, как говорят, рукой подать. Но эта девятиметровая полоса воды преграждает нам путь. Мы решили во что бы то ни стало перейти ее сегодня [40]. Река вздулась от усиленного дневного таяния ледников, и переправа через нее сейчас крайне опасна. Но ждать до утра, когда уровень воды станет ниже, мы не можем, так как должны ночевать на другом берегу, чтобы с восходом солнца выйти на ледник Географического общества.

Вскоре мы нашли единственное место, где поток делился на два рукава. В каждом из них течение было несколько спокойнее. Переход в этом месте был, конечно, легче, но все же оставался опасным. Ближайший к нам поток был очень бурлив и опасен, а тот, что за островком, уже много спокойнее и мельче. Посоветовавшись, мы приняли план переправы. Первым переправляться должен был я. Сняв верхнюю одежду и освободившись от рюкзака, я оставил на ногах ботинки, чтобы случайно не поранить ноги камнями. Обвязавшись концом веревки, которую держали мои товарищи, я вступил в бурлящий поток. От взгляда на стремительное течение у меня закружилась голова, и поэтому я смотрел поверх воды на камни островка. Вода уже выше колен. С большим трудом переставляю ноги, напор воды усиливается, отрывает меня от грунта, отводит поднятую ногу в сторону течения. Вот уже середина потока. Вдруг под ногами исчезла опора, я погрузился в воду и успел лишь крикнуть: «Держи!». За шумом реки меня, понятно, не услышали, но Валентин и Владимир, вероятно, по выражению моего лица, догадались, в чем дело. Веревка мгновенно натянулась, и я удержался на ногах. Ощущение такое, что вот-вот поток собьет меня с ног и понесет вниз по течению, ударяя о камни. Наконец, мне удается сделать еще шаг вперед. Веревку постепенно ослабляют и дают мне возможность сначала приблизиться к островку, а затем и вступить на него. Самое трудное сделано – через поток протянута веревка, с помощью которой Александр и Владимир перенесли рюкзаки. Валентин переправляется последним. Он расплатился с носильщиками, с удивлением следящими за нашей затеей.

Второй поток мы преодолели быстро. Нам теперь хорошо видно ущелье Абду-кагор. В глубине его крутые склоны сужаются, и в самых верховьях, украшая ущелье, высится одинокая белоснежная вершина. Она освещена вечерним солнцем и в темном ущелье сияет, как белый клык.