Звездочет - Яффе Мишель. Страница 59

Йен был как никогда доволен собой. Его ранняя поездка к Риальто оправдала его надежды, он нашел именно то, что искал. Граф вынужден был признать, хотя и неохотно, что его ощущение благополучия вызвано не столько удачной деловой поездкой, сколько тем, что Бьянка неоднократно за сегодняшнее утро назвала его милым. И это несмотря на то, что она теперь знала его страшную тайну.

Однако Йен решил, что, несмотря ни на что, не изменит своего поведения, чтобы не выглядеть по-дурацки, если окажется, что она лжет. Ведь она по-прежнему оставалась подозреваемой в убийстве — да и в любом случае хитроумия и коварства ей не занимать. Поэтому когда раздался стук в дверь, Йен пригласил войти своим обычным тоном и поспешил придать лицу традиционно бесстрастное и вместе с тем решительное выражение. Ему стоило труда не приветствовать Джорджо и братьев Арборетти с радушием, на которое он был настроен, и не поделиться с ними тайной. Он предпочел держаться как ни в чем не бывало.

Ему удалось убедительно сыграть себя прежнего, надменного и неприступного.

Пока слуги шеренгой вносили стулья и прохладительные напитки, Арборетти не сводили пристального, пытливого взгляда с Йена, но стоило всем рассесться по местам, как все переключили внимание на Себастьяна.

— Я созвал вас всех здесь, не дожидаясь завтрашнего традиционного собрания. Как вам известно, вчера я довольно рано покинул бал, потому что у меня была назначена встреча. — Себастьян вытянул вперед руку, не позволяя Тристану перебить себя. — Я виделся со своим кузеном Салимом.

Отец Себастьяна, единственный сын Бентона Уолсингема и его жены-венецианки, унаследовал громкое родовое имя матери и отцовскую страсть к путешествиям. Будучи потомком прославленного рода Долфинов, он долгие годы служил Венеции на посту посла и эмиссара в Османской империи. Находясь там по долгу службы, он влюбился в турчанку и женился на ней. К тому же выбрал не обычную женщину, а одну из дочерей правящего султана. Себастьян родился и провел первые годы жизни во дворце, но смерть султана, его дедушки, ввергла Турцию в пучину ожесточенной борьбы за власть между правительственными группировками, одна из которых — антивенецианская — набрала особенную силу. Когда политические отношения между Венецией и турками стали враждебными, семья перебралась в Венецию. За последние несколько лет в период правления дяди Себастьяна отношения улучшились до состояния нестабильного мира. Салим, младший сын султана, иногда гостил в палаццо Фоскари и пользовался дружеским расположением всех Арборетти.

— Салим здесь? Почему же ты не пригласил его вчера вечером сюда вместо того, чтобы стремительно скрыться? — поинтересовался Криспин, не сомневаясь, что Себастьян их разыгрывает.

— В том-то и дело, что его как бы здесь и нет. Он путешествует под видом одного из правоверных из свиты султана.

Тристан, Майлз и Криспин воскликнули в один голос:

— Салим? Правоверный?!

Это никак не вязалось с их воспоминаниями о последнем визите Салима в Венецию. Тристан не мог забыть, как Салим самозабвенно предавался пороку в обществе четырех юных проституток, а Майлз до сих пор задыхался от волнения, стоило ему вспомнить круговой «десерт», который организовал Салим на банкете в честь Арборетти.

— Никакого вина, никаких женщин, никаких выходов в свет, — весело посмеиваясь, кивнул Себастьян. — Он полночи описывал мне лишения, которые вынужден терпеть, в самой жалобной манере, на какую способен. Разумеется, он рисковал нарушить инкогнито, связавшись со мной только для того, чтобы навести справки о самых порядочных куртизанках города. Между делом он обмолвился кое о чем, что может оказаться для нас важным. — Себастьян вернулся к серьезной теме: — Очевидно, что воссоединение Османской империи оказалось делом гораздо более сложным, чем предполагал мой дядя, и теперь ему крайне необходимо военное снаряжение. Как вам известно, Англия и Португалия — единственные державы, которые намерены продавать порох туркам, поскольку только им турки никогда напрямую не угрожали. Пользуясь привилегией монополии, они взвинтили цены в тысячу раз. Салим утверждает, что по тщательным подсчетам бухгалтерии султана дешевле перевезти Константинополь в Новый Свет, чем купить оружие у королевы Елизаветы. Естественно, что султан склоняется к тому, чтобы приобрести этот груз на черном рынке. Команда корабля, на котором прибыл Салим со своими соотечественниками, должна была войти в контакт с экипажем судна венецианской торговой корпорации, готовой поставить сотни тонн пороха.

Себастьян выдержал паузу, чтобы его слова произвели больший эффект. Даже несмотря на нынешний нестабильный мир, венецианцы продолжали настороженно относиться к туркам, своим давним врагам. Поэтому продажа какого-либо вооружения Османской империи могла рассматриваться не только как оскорбление, но и как предательство государственных интересов. Тысяча тонн пороха, если с ним умело обойтись, могла взорвать и стереть с лица земли всю Венецию целиком, а оставшихся двух сотен хватило бы на то, чтобы добить тех, кто чудом уцелеет. Сделка, о которой Салим поведал Себастьяну, могла считаться государственной изменой особо крупного масштаба.

— Встреча состоялась? — Даже в этой серьезной ситуации Йену стоило труда держаться с мрачным видом. Удивительно, как ему раньше удавалось быть таким постоянно!

— Нет. Судно не пришло на встречу, зато явился эмиссар и пообещал доставку меньшей партии товара, но за те же деньги.

— Дайте подумать. Они сказали, что могут доставить семьсот тонн? — На лице Тристана не осталось и следа его всегдашней улыбки, когда он назвал точное количество пороха, вывезенное со складов Арборетти незадолго до взрыва.

— Нет, только пятьсот, — покачал головой Себастьян. — Но турки отказались платить за товар, который не получат а венецианцы не захотели уступить в цене, сославшись на трудности, с которыми им пришлось столкнуться при доставке.

— Трудности! — фыркнул Йен. — Вломиться в наш неохраняемый склад и заплатить кое-кому, чтобы держали рот на замке, — вот уж действительно трудности!