Честь самурая - Ёсикава Эйдзи. Страница 21

Судьба превыше человеческого разумения. Небеса карают за неправедные деяния. Досан усыновил Ёситацу, сына наложницы Токи, но постоянно сомневался, не сын ли это убитого князя. Ёситацу подрастал, и сомнения Досана все сильнее терзали его сердце.

Ёситацу вырос в могучего мужчину. Его сделали хозяином Инабаямы, а отец перебрался в крепость Сагияма на другой берег Нагары. Боги распорядились судьбами сына и отца, поселившихся на разных берегах реки. Ёситацу, находившийся сейчас в расцвете сил, презирал человека, который считался его отцом. Стареющий Досан, одержимый подозрениями, проклял Ёситацу и лишил его наследства. Он намеревался передать всю власть над Мино своему второму сыну — Магосиро. Ёситацу, однако, разгадал этот замысел.

Ёситацу заболел проказой и получил прозвище Прокаженный князь. Он был человеком переменчивым и вспыльчивым, но отличался смелостью и находчивостью. Ёситацу укрепил оборону своих владений на случай нападения из Сагиямы и никогда не уклонялся от стычек. Желая избавиться от презренного Прокаженного князя, Досан решился на кровопролитие. — Хикодзю перевел дух. — Приверженцев Досана здесь все знают в лицо, поэтому нас попросили устроить пожар в городе.

— Сжечь весь город?

— Не просто поджечь. Прежде необходимо распустить всякие слухи, а когда Ёситацу со своим войском забеспокоится, выбрать ветреную ночь и предать город огню. Досан со своими воинами переправится на этот берег и пойдет на штурм.

— Понятно. — Хиёси сдержанно кивнул, как подобает мужчине. Он не выказал ни восторга, ни осуждения. — Значит, мы здесь, чтобы распространить тревожные слухи и совершить поджог?

— Именно так.

— Мы всего лишь подстрекатели, верно?

— Да, можно и так сказать.

— Разве подстрекательство — не самое низкое дело?

— Ничего не поделаешь. Наш клан Хатидзука с давних пор зависит от князя Досана.

Хикодзю просто смотрел на вещи. Хиёси смерил его взглядом. «Что ж, ронин всегда остается ронином», — с горечью подумал юноша. Он высоко ценил свою жизнь и не собирался растрачивать ее бездумно, хотя и кормился за счет ронина.

— А почему господин Ситинаи прибыл сюда?

— Присматривает за нами. Когда сюда поодиночке проникло человек сорок наших, необходим начальник.

— Понятно.

— Понял теперь, что нам предстоит?

— Пожалуй. Не возьму в толк, зачем здесь я?

— А действительно, зачем?

— Что, по-твоему, поручат мне? Я до сих пор не получал никаких распоряжений от господина Ситинаи.

— Ты маленький и ловкий, может, ты и запалишь город.

— Понятно. Роль поджигателя.

— Мы в этом городе с секретными заданием, поэтому надо соблюдать осторожность. Прикидываясь мастерами-лучниками и продавцами иголок, мы должны вести себя осмотрительно и не болтать языком.

— Один неверный шаг — и нас схватят.

— Конечно. Стоит самураям Ёситацу пронюхать о наших планах, так начнется резня. Страшно вообразить, что будет с нами, если кто-то из нас окажется в их руках.

Хикодзю считал, что опасно для общего дела держать Хиёси в неведении, но теперь он волновался, что Обезьяна может проговориться. Хиёси прочел эти сомнения в его глазах.

— Не беспокойся. Я привык ко всему в своих странствиях.

— Не проболтаешься? — недоверчиво произнес Хикодзю. — Не забывай, мы находимся в стане врага.

— Будь уверен во мне.

— Ладно, засиделись мы с тобой.

У Хикодзю затекла поясница, и, встав, он несколько раз похлопал себя по спине.

— Обезьяна, а где ты остановился?

— На боковой улочке, неподалеку от гостиницы, где живет господин Ситинаи.

— Вот как? Загляну к тебе как-нибудь вечерком. Не распускай язык с соседями! — Перекинув луки через плечо, Нитта Хикодзю зашагал в центр города.

Хиёси посмотрел на высокие белые стены далекой крепости, парившие над верхушками деревьев. Теперь, когда он узнал о раздоре в семействе Сайто, ни могучие стены, ни мощные бастионы уже не казались ему надежными и крепкими. В этой семье правило зло. «Кто станет следующим владельцем крепости? — невольно подумал он. — Досан добром не кончит, это ясно. Рано или поздно ему придет конец. Может ли быть могущественной страна, властелин которой враждует со своими подданными? Как могут люди доверять друг другу и правителям, если обличенные властью отец и сын ослеплены взаимной ненавистью и готовы в любой миг пролить родную кровь?»

Провинция Мино — благодатный край, окруженный горами, была перекрестком дорог, ведущих в столицу из разных уголков Японии. Природа благословила эти места, земледелие и ремесло достигли расцвета, воды в Мино были чисты, а женщины — прекрасны. Но все здесь прогнило! Хиёси было недосуг размышлять, какой червь источил души здешних людей. Его больше занимали предположения о том, кто станет следующим князем Мино.

Хиёси тревожила роль, которую в этой истории играл Хатидзука Короку. У ронинов всегда была дурная репутация, но, служа Короку, Хиёси понял, что его господин — не обыкновенный разбойник. Короку имел открытый характер, довольно древнюю родословную, и никто не посмел бы назвать его высокомерным выскочкой. До сих пор Хиёси не считал зазорным служить такому господину и выполнять его повеления, но сейчас он поневоле призадумался.

Досан давно поддерживал клан Хатидзука деньгами, и дружба их была крепкой. Невозможно представить, что Короку не ведал о злодейской натуре Досана и совершенных им предательствах и убийствах. И тем не менее он, однако, в споре между отцом и сыном принял сторону первого. Хиёси ломал голову над путаницей событий и отношений, но не мог решиться на участие в коварных замыслах. На свете тысячи слепцов, может, и Короку — один из них? От негодования Хиёси готов был сбежать из города.

Однажды утром в конце октября Хиёси вышел с постоялого двора и отправился со своим товаром на улицу. На перекрестке на окраине он внезапно столкнулся с Хикодзю. У того от ветра раскраснелись щеки и нос. Хикодзю вплотную приблизился к юноше и сунул записку ему в руку.

— Прочтешь, так немедленно разжуй и выплюни в реку! — велел он.

Хикодзю с равнодушным видом резко повернул направо, а Хиёси пошел налево. Юноша понял, что это послание от Ситинаи. Сердце его отчаянно забилось.

«Надо расстаться с этими людьми», — твердо сказал он себе. Хиёси не раз уговаривал себя на этот шаг, но просто сбежать еще опасней, чем оставаться в городе. На его постоялом дворе никого другого из Хатидзуки не было, но Хиёси предполагал, что за ним денно и нощно следят. Наверняка и за теми, кто приглядывал за ним, тоже шпионили. Все лазутчики из клана Короку были связаны друг с другом в неразрывную цепь. Теперь, похоже, настал решительный час. Хиёси впал в полное уныние. Его отвращение к этой истории, вероятно, проистекало из нерешительности, но он не мог вообразить, как станет подстрекать людей к беспорядкам, сеять страх и беду и в конце концов превратит город в пепелище.

Он потерял уважение к Короку, ему не хотелось служить Досану и тем более связываться с Ёситацу. Если бы он и выбрал чью-то сторону, то присоединился бы к горожанам. Он всем сердцем сочувствовал им, особенно детям, матерям, отцам. Простые семьи становятся первыми жертвами любой войны. Хиёси от волнения не мог даже прочесть записку.

— Иголки! Иголки! Столичные иголки! — закричал он и двинулся по безлюдному переулку. Вскоре он остановился у небольшого ручья. — Ах черт, и не перебраться! — воскликнул он нарочито громко.

Хиёси огляделся по сторонам, никого вокруг не было. Удача сопутствовала ему, однако он на всякий случай встал лицом к ручью и, справив малую нужду, осмотрел другой берег. Затем вынул записку и прочитал:

Он порвал записку в клочья, скатал их в комок, сунул в рот и принялся жевать.

— Продавец иголок!

От неожиданности Хиёси чуть не проглотил бумагу. Он достал ее изо рта и зажал в кулаке.