«Титаник» плывет - Юденич Марина. Страница 19

Но с другой стороны…

Черт бы побрал эти оборотные стороны — но куда от них деться?

С другой стороны, его люди сегодня, с ходу, кавалерийской атакой, уничтожили двух чеченских подростков вздумавших поиграть в террористов.

Ничего более подходящего для первого раза, чем объявить заложниками пятнадцать собственных одноклассников и учительницу, они не придумали.

Требование, впрочем, звучало no-взрослому: вывод российских войск и полная независимость.

Перепуганный директор школы позвонил в комендатуру.

Через полчаса все было кончено.

— Две гранаты и пистолет «ТТ» — это мне было доподлинно известно. И о чем я должен был с ними говорить?

— Но послушайте, вы же не верите, что они всерьез. собирались взорвать свой класс или застрелить кого-то из ребят?

— Каких ребят? Своих? Допустим, не верю. А о моих ребятах вы подумали?

— Там было где укрыться и от пуль, и от взрыва гранаты.

— Укрыться? А зачем? Чего, собственно, ждать?

— Военный комендант сообщил вам, что едет психолог.

— Не помню такого. Не расслышал, наверное. Связь плохая.

— Врете.

— Вру. А о чем бы, к примеру, вы стали с ними говорить? Просто интересно.

— Не знаю. Это становится ясно только на месте. Ну, к примеру, взялась бы обсудить вопрос независимости. Они же понятия не имеют, что это такое. Твердят, как попугаи. Но объяснить им толком, что это за сказочная страна такая — независимость, мало кто берется.

— А вы, значит, беретесь?

— Значит, берусь.

— Получается?

— Иногда.

— Получается, не скромничайте. Я же говорю, о вас легенды ходят. Так вот, как на духу. Именно потому, что вполне могло получиться, дожидаться вас, милая дама, я не стал.

— Интересно.

А ничего интересного. Сегодня, допустим, у вас получилось. Салажата сдались. Их немного поругали и отпустили домой. А как иначе? Нет четырнадцати — свободен, как ветер. Ну, побили слегка, для острастки. А потом? Потом все будет приблизительно так. Пройдет несколько дней. Может, неделя и даже месяц. Но рано или поздно вечером, как стемнеет, или скорее ночью завалятся к ним в дом гости. Сами понимаете, кто и откуда. И вся ваша ученая агитация полетит к черту. Что стоят слова русской женщины против одного только взгляда старшего брата, дядьки или еще какого родственника из «зеленки»? Дорожная пыль, не более. Только в другой раз они будут умнее. И захватят не своих соплеменников, а соседку, русскую бабушку Клаву. И даже захватывать не станут, просто перережут горло ей средь бела дня, на пустой улице. А гранату зашвырнут в окно медсанчасти. Как вам такая перспектива?

— Страшно.

— И мне страшно. Поэтому, вы уж извините меня, Лина, дожидаться вас я и впредь не стану.

— Но послушайте… Договорить она не успела.

Резко, как от удара, распахнулась входная дверь.

Впрочем, это Полина поняла только по звуку — разглядеть ничего не успела.

Железная рука полковника стремительно опустилась ей на голову и властно пригнула вниз, почти запихнув под стол, что разделял их во время беседы.

В другой руке внезапно оказался пистолет.

Это было последнее, что успела заметить Полина.

Секундой позже, больно стукнувшись лбом об острый угол стола, она непроизвольно зажмурилась.

Алекс Гэмпл стал как вкопанный.

Казалось бы, время, которое он провел подле Джулиана, должно было закалить молодого ученого. По крайней мере ему следовало бы перестать удивляться сюрпризам, которые то и дело преподносил патрон.

Не тут-то было!

Проделки Энтони всякий раз заставали Алекса врасплох Он терялся, путался в словах, краснел, пытаясь объясниться, а по большей части добиться объяснений, и в конечном итоге всегда их получал.

Но легче не становилось.

Нечто похожее происходило и теперь.

Алекс остановился в дверях столовой — большого помпезного помещения, обставленного в мрачном готическом стиле. Огромный торжественный стол, окруженный тяжелыми креслами, располагался посередине и занимал большую часть пространства. Сейчас утро, и стол был сервирован к завтраку.

Собственно, завтрак уже начался.

Во главе стола чинно разместился лорд Джулиан. На некотором отдалении от него — незнакомый молодой человек. Похожий на Гэмпла, как брат-близнец. Те же пыльно-русые волосы, постриженные коротким бобриком. Тот же прямой длинный нос. Те же тонкие губы. Бледная кожа «книжного червя», любителя работать по ночам. Мелкая неистребимая сыпь на высоком лбу, слишком знакомая, "Чтобы не разглядеть ее с первого взгляда.

Надо ли говорить, что аккуратные очки в тонкой круглой оправе были такими же?

Подслеповатые глаза размытого серо-голубого цвета — тоже.

Пауза затянулась.

Лорду Джулиану сцена доставляла огромное удовольствие.

Реакцией молодых людей он наслаждался с таким упоением, будто их сходство было делом его собственных рук.

В конце концов Энтони рассмеялся.

— Ну, каково, друзья мои, а? Алекс, быть может, ты все же присоединишься к нам? Хотел бы вас представить.

Алекс Гэмпл. Чарльз Адамсон. Прошу любить и, как говорится… — Тони снова зашелся смехом.

— Привет. Как дела? — «Близнец», сидящий за столом, первым взял себя в руки.

— Доброе утро! Благодарю, все в порядке.

— Ладно, ребята, не обижайтесь! Со мной было то же самое, когда я впервые увидел Чарли в Нью-Йорке. Сначала, грешным делом, я решил, что рехнулся. Потом подумал, что Алекс зачем-то без предупреждения пересек Атлантику. Потом… Ну, потом мы познакомились. Верно, Чарли? И я поинтересовался, нет ли у тебя близких родственников в Старом Свете…

— Все верно, мистер Джулиан. Но я единственный ребенок в семье. Сто к одному. Впрочем, здесь никогда нельзя быть уверенным абсолютно, не так ли, сэр?

— О да! Но это, мне кажется, не ваш случай… Случай действительно был не тот.

Заняв место за столом и приглядевшись к незнакомцу, Алекс с облегчением заключил, что первое впечатление его обмануло.

Говорить о «близнеце» не приходилось. Однако то, что принято называть «общим сходством», было потрясающим.

Несколько позже, размышляя над природой этого явления, они без особого труда нашли объяснение. Довольно простое.

Оба, англичанин Гэмпл и американец Адамсон, принадлежали к определенному типу современных молодых людей. Они довольно рано находят свою «золотую жилу», избирают предмет, который в конечном итоге заслоняет собой белый свет, заменяет многие, если не все, радости жизни.

Профессия поглощает их как процесс, участие в котором есть высший смысл существования, и — неизбежно — формирует специфическое мировоззрение. Которое — помимо прочего — заметно отражается на внешности.

Пожалуй, самой многочисленной и яркой популяцией этой породы стали компьютерщики. Программисты, вебдизайнеры, специалисты по «железу»…

Алекс Гэмпл и Чарльз Адамсон представляли очень редкие разновидности.

Алекс был «помешан» на Нострадамусе.

Чарльз едва ли не половину жизни посвятил короткой и страшной истории «Титаника».

Впрочем, все это было осмыслено значительно позже.

Пока же, во время церемонного завтрака с неизменными «porridge» [22], сандвичами и яичницей с беконом, оба подозрительно косились друг на друга, хотя разговор все более занимал их внимание.

— Послушайте, Чарльз, я склоняю голову перед багажом ваших знаний, но не станете же вы утверждать, что с «Титаником» на самом деле все было чисто? И нет никакой чертовщины в том, что творилось вокруг него и непосредственно на борту в ту самую ночь? — «Мистическая» версия трагедии была мила сердцу лорда. Расставаться с ней он не хотел.

— Нет, сэр, разумеется, нет! Я сам назвал бы упрямым идиотом любого, кто стал утверждать подобное. Тумана вокруг «Титаника» хватает и по сей день. Но в то же время должен заметить, что парни вроде меня не сидели сложа руки. Кое-что удалось прояснить. Но загадки остались. И какие загадки, сэр! Я разделяю всю информацию на три части. Реально установленные и доказанные факты — раз. Странности — два. Что такое странности? События, которые, вне всякого сомнения, имели место, но объяснить их по сей день невозможно. Или — сложно. Или можно, но неоднозначно. И наконец — легенды. То есть разные необъяснимые случаи, о которых все говорят, но никто не может поручиться, что они происходили на самом деле. Если позволите, я коротко поясню на примерах.