Вечность сумерек, вечность скитаний - Юрьев Сергей. Страница 42

– Ваша милость! – Командор осмелился не только постучать в дубовую дверь латной рукавицей, но и попытался докричаться до своего лорда сквозь двухдюймовые доски. – Ваша милость! Там посланник от регента Горландии припёрся. Говорит, ждать не будет, а если уедет – всем хуже будет, а вашей милости – особенно.

Так… Кто-то уже смеет угрожать будущему господину этого мира, кто-то чего-то смеет… Одно из двух: либо он глупец, которого послали на убой, либо он чувствует за собой силу. Что ж, сначала можно попробовать быть осторожным, насколько хватит терпения, а потом уже содрать кожу с этого придурковатого наглеца и отпустить его туда, откуда пришёл. Потом произойдёт одно из двух: либо из соседнего эрцогства придёт войско, либо следующий посланник будет вести себя более почтительно. Но приличного войска в Горландии нет и быть не может – папаша нынешнего малолетнего эрцога в своё время привёл под стены Литта и дружину, и дворцовую стражу, и гарнизоны пограничных крепостей, и ополчение, и наёмных кнехтов. Назад не вернулся никто… Тем интереснее, чем может угрожать беззащитная Горландия Литту, поднимающемуся из руин…

– Войди, – позволил лорд своему командору.

– Ваша милость! Там посланник от регента Горландии, – повторил Геркус на случай, если лорд не расслышал сквозь дверь.

– И что?

– Как «что»? Прикажите чего-нибудь. Примите вы его или по дороге размазать поганца? – Геркус был несколько озадачен непонятливостью своего господина.

– Сначала пустить, а потом… – Хенрик хотел сказать «размазать», но решил не спешить. – А потом видно будет. Пусть войдёт.

– Прямо сюда? – удивился командор. Обычно лорд никого не пускал в верхние покои, кроме самого Геркуса и Греты, чтобы пыль протёрла. – С ним свита: полторы дюжины рыл и узкоглазая рабыня в придачу – наверное, дарить собрался.

– Красивая?

– Не видно – упаковали так, что глаза одни торчат.

– Пусть войдёт только посланник, – распорядился Хенрик. – И рабыню пусть прихватит. Остальных даже за ворота не пускать.

– Угу, – отреагировал Геркус и поспешно удалился. Путь вниз ему предстояло проделать пешком по узкой крутой лестнице, и посланнику вместе с рабыней придётся подниматься по ней же – лорд запретил опускать подъёмную клеть, если он сам находится наверху. Теперь даже самые приближённые из соратников и слуг, даже гости, которым не лишним было бы оказать хоть какие-то почести, вынуждены были карабкаться пешком на верхние этажи башни, где располагались и тронный зал, и трапезная, и личные покои лорда, которые хозяин почему-то в последнее время покидал всё реже и реже. Толстая Грета даже слегка похудела за последние несколько недель.

Итак, сосед прислал гонца… Причин для этого может быть несколько. Например, регент, опекун юного эрцога, приглашает к себе на пир в честь окончания смуты, которая охватила Горландию после того, как эрцог остался без войска, а страна – без эрцога, а также просит соседа оказать ему честь присутствовать на казни главарей бунтовщиков. Не исключено, что регент хочет чего-то потребовать – поскольку прежний род лордов Литта прекратился благодаря вторжению горландцев, он может захотеть подмять под себя восточные земли Литта, чтобы иметь выход к Серебряной долине – месту никому не доступному, а потому совершенно бесполезному. После того как Гиго Доргон истребил там последних альвов, его войска и он сам едва унесли оттуда ноги, и ни в одной летописи не упоминается о том, что же на самом деле там произошло… Наконец, что регент, видя, как стремительно восстанавливается замок Литт, сообразил, что Хенрик ди Остор не стеснён в средствах и желает либо попросить взаймы, либо потребовать платы за разрушение Литта, которое стоило и золота, и крови… В любом случае, ничего заслуживающего внимания визит посланника не сулил – вероятные претензии надлежало с негодованием отвергнуть, а возможные просьбы – мягко отклонить. Скоро, очень скоро ослабленная Горландия станет первой добычей Литта, вокруг которого начнёт разрастаться новая империя, единственная и вечная. Но и теперь не стоит слишком цацкаться с беспомощным соседом, возомнившим, что он может чего-то значить, кроме добычи для охотника, который пока лишь отращивает клыки.

– …и я ни за что не поверю, что ваш лорд точно так же сюда карабкается! – раздался за дверью визгливый голосок. – Вы, командор, просто хотите унизить меня, великую Горландию и моего эрцога в моём лице! Это вам даром не пройдёт!

– Пройдёт-пройдёт! – отозвался Геркус и, судя по звуку, от души хлопнул собеседника по плечу. – Тебе тут честь такая – в личные покои, а ты артачишься. Лучше девке скажи, пусть личико откроет, а то их милости не понравится – а я потом отвечай…

Судя по всему, Геркус понимал, что лорд его слышит, и от этой показной, но трогательной заботы о собственной персоне Хенрик испытал что-то вроде умиления.

– Уберите ваши немытые лапы! – воспротивился посланник, подойдя вплотную к двери. Похоже, он никак не мог отдышаться после подъёма по лестнице. – А то я доложу их милости, что вы пытались облапать то, что принадлежит их милости.

– Ну и ладно… – Раздался почтительный стук в дверь. – Ваша милость, тут некий Таур ди Шарп, утверждающий, что он посланник регента Горландии.

– Пусть зайдёт, – отозвался Хенрик, нахлобучивая на себя венец и принимая позу непоколебимого достоинства, что было трудновато сделать, сидя в мягком кресле с низкими подлокотниками и скошенной назад спинкой.

Дверь распахнулась, и на пороге показался толстый увалень в камзоле из синего бархата и с алой шёлковой лентой через плечо.

– А девка пусть тут подождёт, – раздался из-за его спины голос командора. – Я постерегу пока, чтоб не увели. – Геркус хихикнул и слегка подтолкнул посланника вперёд. Тому некогда было сопротивляться и протестовать – аудиенция уже началась, поскольку он попал в поле зрения лорда.

– Приветствую вас, о владыка цветущего Литта, который воспрянул от векового сна в сиянии вашего скипетра! – Речь, похоже, была заготовлена заранее, и посланник через каждые два слова делал шаг вперёд и кланялся. – Мой эрцог моими устами рад приветствовать своего доброго соседа, благородного брата и достойного союзника.

– Говори дело или убирайся, – охладил Хенрик его пыл, не меняя позы. – Мне некогда выслушивать всякие глупости.

Посланник несколько опешил, соображая, как реагировать на такую встречу. С одной стороны, оскорбление посланника означало оскорбление самого эрцога, но с другой, слова лорда можно было расценить как предложение обойтись без излишних церемоний.

– Язык проглотил? – поинтересовался лорд, глядя на вошедшего с полным безразличием.

– Никак нет… – отозвался посланник с дрожью в голосе. – Я прибыл засвидетельствовать… Я хотел сказать… Мой повелитель хотел… Я сообщить… – Чувствовалось, что оказанный приём произвёл на него неизгладимое впечатление, и одного взгляда холодных серых глаз хватило, чтобы вся привезённая из дому спесь немедленно улетучилась. – Нам угрожает опасность, сир… И вам угрожает. Я должен предупредить. Если понадобится, мы совместно… Мы могли бы противостоять. Да! Совместными усилиями. Любому врагу. Коварному…

– Давай сюда. – Хенрик указал глазами на свиток, который посланник держал в дрожащей руке. Там явно было письмо регента, суть которого должен был изложить толстяк в случае, если новый лорд Литта не пожелает или не сможет прочесть его самостоятельно. – И перестань дрожать, не трону я тебя. Наверное…

«Приветствую тебя, владыка цветущего Литта, который воспрянул от векового сна в сиянии твоего скипетра! Приветствую тебя, мой добрый сосед, возлюбленный брата и достойный союзник, благородный Хенрик ди Остор, лорд Литта…»

Первые строки послания оказались ничем не лучше речи, которую пытался произнести посланник.

«…но судьба сложилась так, что мои враги оказались и твоими врагами. Меня, как и всех горландцев, они ненавидят за то, что мы лишили власти их господина, от которого они получали свой хлеб и кров. Тебя, брат мой, они ненавидят за то, что ты стал владыкой того, что они считали своим.