Белый шайен - Юров Сергей. Страница 23

Ажиотаж прошел, и мое сознание заработало с надлежащей силой.

— Ты отвратительная свинья, Блэкберн. Но ты поступишь по-человечески, если отпустишь Лауру со мной.

— Не выдумывай, Кэтлин, а лучше приготовься сожрать свои собственные внутренности. — Он на секунду замолк, а затем выкрикнул зычным голосом. — Сайкз! Тревор! Пауни!.. Ко мне!

Пока я искал возможность бросить нож в Блэкберна, Лаура оттеснила меня к выходу из фургона.

— Прыгай, Джо! — страстно прошептала она. — Обо мне не беспокойся. Он никогда не заставит меня стать его женой. А у тебя еще будут шансы вырвать меня из его поганых рук… Ну же!

Что мне оставалось делать, когда свора приспешников Блэкберна на всех парах мчалась на его зов? Поцеловав Лауру, я бросился вон из фургона и юркнул в заросли под грохот револьвера Койота Кайова. Через две минуты я сидел на спине Маркиза, а через пять уже был на холме.

Римский Нос с Чарли поняли, что к чему без всяких вопросов. Они слышали стрельбу и шум приближающейся погони. Отпустив на все четыре стороны пленного липана, мы повернули лошадей к северу, и поскакали прочь от несчастливых берегов Мустанг Крик.

Глава 10

Следующие три или четыре дня мы делали всяческие попытки задержаться в южных прериях за тем, чтобы сбить со следа индейских наемников Блэкберна и вновь попробовать спасти Лауру. Но пауни были не теми людьми, с которыми можно играть в прятки. Недаром армия вербовала отряды скаутов именно из этого племени. И после настойчивого преследования они заставили-таки нас в спешке убраться восвояси.

Надо ли говорить в каком отвратительном настроении я вернулся на Паудер-Ривер. И самым скверным было то, что теперь я не мог знать даже о приблизительном местонахождении Лауры. Куда отправится Блэкберн после торжища на Мустанг Крик? Где он соизволит остановиться? Этого я не ведал. Для этого нужно было бросить все и пуститься на его поиски. И я бы поступил так, если бы не одно обстоятельство. На Западе слухи быстро распространяются по прериям. По возвращении на Паудер-Ривер мне стало известно о том, что я вне закона за убийство лейтенанта Скотта. Через словоохотливых индейцев до армии дошли известия о живущем среди шайенов белом человеке, проломившем череп лейтенанту, а через спасшегося сержанта Мортона черный армейский список пополнился моим именем и описанием внешности. Принимая все это во внимание, для меня было бы крайне не осмотрительно появляться на Востоке. На поиски Блэкберна мог отправиться кто-нибудь еще, но не я.

Прошло какое-то время. Я много думал и, наконец, у меня сложилось впечатление, что к одному человеку можно было обратиться за помощью. Не к кому-то из шайенов — об этом не могло быть и речи, — не к Чарли Бенту, который принял участие в недавних налетах на Оверленд между Джулесбургом и Денвером, где он был узнан, а к Джорджу, моему другу и однокашнику. И мне было очень приятно, что он с пониманием воспринял мою просьбу.

— Я сделаю все, что в моих силах, дружище, — заверил он меня перед отправлением в путь. — Я найду Койота, и мы уж как-нибудь вызволим Лауру.

Джордж уехал, а я остался в лагере шайенов, считая дни в ожидании его возвращения.

Между тем положение на границе становилось все более сложным. Бойня на Сэнд-Крик послужила точкой отсчета в кровопролитном противостоянии белых и краснокожих. По сути дела, в западных прериях началась самая настоящая война. Индейцы не могли забыть ужасов той дикой резни и отныне посвятили себя мщению. Внезапные набеги на пристанционные поселки чередовались с планомерным уничтожением переселенцев и охотников на бизонов, грузовых караванов и кавалерийских разъездов. Не проходило и дня, чтобы небеса над Великими Равнинами не озарялись отблесками пожарищ.

Такой разгул страстей не устраивал, естественно, командование американской армии. К району Паудер-Ривер начали стягиваться войска. Приказы были даны, и колесо войны завращалось. Когда же в середине лета воины союзных племен провели блестящее нападение на форт Платт Бридж Стейшен, колесо завертелось с удвоенной энергией.

Именно в это сложное время случилось важное для меня событие.

В один из теплых августовских вечеров ко мне в типи зашел старый шаман южных шайенов, Черный Койот.

— Ва-хе, Моктаохком, — вежливо сказал я, поднявшись на ноги и прижав правую ладонь ко лбу. Это был знак уважения принятый у шайенов, которые очень чтили старость. — Добро пожаловать, Черный Койот. Если ты голоден, я могу предложить тебе тушеный бизоний язык.

— Спасибо, — проворчал старик. — Не откажусь.

Он с кряхтением уселся на шкуру и с явным аппетитом принялся за еду. Его медно-красное лицо было изборождено глубокими морщинами и чем-то напоминало высушенное яблоко. Проглотив последний кусок, он вытер рукавом сморщенные губы и, с прищуром, посмотрел на меня.

— Мы с тобой еще ни разу не говорили, Ниго Хайез, с тех пор, как ты появился у шайенов, — произнес он надтреснутым хрипловатым голосом. — И ведь это понятно. Зачем шаману краснокожих, хранящему обычаи своего народа, беседовать с чужаком, да еще и бледнолицым?.. Но ты совершил доброе дело, отомстив за смерть сестры Вокуини, и уже этим заставил меня отнестись к тебе с уважением. Я наблюдал за тобой, слушал о тебе разговоры. Теперь мне ясно, что и среди белых есть настоящие люди. Я хочу спросить тебя, как ты относишься к моему народу? Нравиться ли тебе жить среди тси-тси-тса?

— Я мечтаю стать своим между шайенами, — прозвучали мои взвешенные слова.

— Хорошо, — произнес после недолгого раздумья Черный Койот. — Мои уши были открыты, я услышал то, что хотел услышать.

Он встал и, прежде чем выйти наружу, уведомил меня:

— В типи Вокуини собрались избранные Кривых Копий. Они ждут Ниго Хайеза.

Я некоторое время оставался дома, размышляя над тем, что может ждать меня на совете. Посещение шамана, похоже, предваряло нечто важное для меня. Что? Неужто церемонию приема в члены племени? Вполне, впрочем, возможно. Разве я не говорил Римскому Носу, что обрел у шайенов свой второй дом? Разве все мое поведение не указывало на то, что мне здесь свободно и легко? И, наконец, где, как не в лагере шайенов мы с Лаурой хотели поставить свой собственный типи.

С этими мыслями я отправился к жилищу Вокуини. Войдя внутрь, я встал справа у входа и окинул взглядом собравшихся вокруг очага людей. Здесь, в самом деле, сидели достойнейшие представители шайенского военного общества Кривых Копий. Убеленные сединами старики и взрослые мускулистые воины приветственно кивнули, храня торжественное молчание. Я нашел глазами Римского Носа. Он чуть улыбнулся и о чем-то вежливо попросил Моктаохкома. Старик встал на ноги. Свет от танцующих язычков огня плясал на красно-коричневом лице, делая его черты более резкими, чем они были на самом деле. Он прочистил горло и, глядя на меня добрым взглядом, начал говорить:

— Как я и сообщил тебе, Ниго Хайез, тут собрались самые лучшие люди Кривых Копий. Зачем, спросишь ты. И это будет справедливый вопрос, коль ты приглашен на совет. У шайенов хватает поводов собирать совещания. На них решаются все важные вопросы, встающие перед племенем или кланом. Но этот совет стоит особняком, потому, что мы собрались здесь, чтобы впервые предложить белому человеку вступить в сообщество воинов Кривых Копий и удостоиться священной церемонии вручения Боевого Оружия. Этот белый — ты, Ниго Хайез. Подумай и ответь совету, по душе ли тебе его предложение.

Что ж, мои догадки оказались верными. Мне предлагали вступить в члены племени. Почти не размышляя, я четко сформулировал свой ответ:

— Мои слова будут идти от чистого сердца. Пусть избранные Кривых Копий не удивляются, что я не стал обдумывать их предложение. Уважаемый Моктаохком только что был в моем жилище, и я догадался о причине его визита. Прежде чем войти сюда, я уже решил, что путь шайенов — это мой путь, что мое будущее связано с этим отважным народом прерий. Если совет одобрит мой выбор, я буду счастлив.