Белый шайен - Юров Сергей. Страница 42

— Это все, что осталось от верховой Нэда, — пояснил он. — Ну что ж, мы на правильном пути.

— Дай-то Бог! — выдохнули мы со Стивом в один голос.

Через час глотка Портера выдала троекратное «ура».

— Вот она — эта долина! — прокричал он, привстав от восторга в стременах и указывая с самой высшей точки очередного перевала на расстилавшуюся низину. — Видите, в дальнем конце — валуны?.. Вы видите?.. Там оно, золото!

Он пришпорил лошадь и понесся вниз по перевалу, увлекая за собой всех нас. По пути к валунам он проскакал мимо простреленного лошадиного черепа и крикнул:

— Тут моя лошадка сломала ногу! Их-ха!

В считанные минуты мы были на другом конце долины. Поравнявшись с валунами, Портер соскочил с лошади и бросился к одному из них. Мы спешились следом за ним. Вместо того, чтобы откапывать золото, Портер встал за валуном и начал плакать. Подойдя к нему, я увидел, что вышибло из него слезу. У его ног лежали останки Нэда Портера, прикрытые кое-где лохмотьями выцветшей на солнце одежды. Все окружили проводника, храня молчание. Некоторое время слышались его рыдания, затем он опустился на колени, собрал кости брата и бережно отнес их в сторону. Вытащив нож, он стал копать углубление в земле.

— Помогите ему, — приказал индейцам Блэкберн.

Те выхватили из-за пояса томагавки и присоединились к Портеру. Через полчаса на месте захоронения вырос небольшой холмик с грубым самодельным крестом. Произнеся над ним молитву, Портер шагнул к тому самому валуну, у которого покоились на ветрах долины останки его несчастного брата-близнеца.

— Копайте здесь, — сказал он, шмыгнув носом.

Нам со Стивом потребовалось несколько ударов ножами, чтобы на свет был извлечен тяжелый кожаный мешок, похожий на индейские парфлеши. Развязав его, мы сунули в него руки и вытащили по куску золотоносной руды. Был ясный июльский день. Золото ослепительными вспышками заиграло на солнце. Это было восхитительное зрелище, от которого мое сердце заколотилось в неописуемом восторге. А Стив, тот совсем потерял голову. Он суматошно рылся в мешке, доставал самородки, смеялся, показывал их Лауре, бросал обратно и снова извлекал наружу следующий кусок золота.

— Здесь же целое состояние! — с придыханием шептал он. — Я богат, черт побери!

Придя немного в себя, он окинул нас странным взглядом. Ох, и не понравились в тот момент мне его глаза! Это были холодные глаза скряги, почуявшего наживу, готового совершить любое злодеяние.

— Эй, дружище ! — резко обронил я, опустив правую руку вниз и коснувшись большим пальцем рукоятки кольта. — Мне не нравится выражение твоих глаз. Тебе лучше успокоиться. Мы всегда были друзьями, и даже золото, я полагаю, не повредит нашей дружбе.

Эти слова Блэкберна отрезвили. Его глаза потеплели, он улыбнулся.

— О'кей, Тони. Мы были и останемся друзьями… Со мной все в порядке.

— Тогда за дело. Поделим золото?

— Это будет приятная работа.

Расстелив на земле армейское одеяло, мы разложили самородки и руду в три равные кучи. Без каких-либо условий каждый присвоил себе понравившуюся ему часть золота. Оставшийся на дне мешка золотой песок был также поделен поровну. И для самородков и для песка у нас со Стивом нашлись мешочки, а доля Портера перекочевала в тот же большой старый мешок.

Отведав зажаренного на огне мяса горного барана, которого один из наших пауни снял стрелой с уступа, мы поехали прочь из долины. Было решено покинуть гряду Абсарока, перевалить через горы Биг-Хорнс, подняться вверх по Паудер-Ривер, добраться до форта Ларами на Северной Платт, а уже оттуда спуститься в Канзас-Сити.

Я ехал в прекрасном расположении духа, строил планы. Мне виделись дорогие отели, богатые европейские города, роскошь, изысканные удовольствия. Я ехал, не замечая ничего вокруг, наслаждаясь приятными грезами. И как же жестоко обернулась действительность, когда в одной из лощин Биг-Хорнс, по которой двигалась наша кавалькада, раздался боевой многоголосый клич! Я помню, как нас охватила паника. Краснокожие были в обоих концах лощины, они намертво заперли нас в ней. Их было не менее полусотни, раскрашенных, вооруженных, жаждущих скальпов и славы.

— Боже! — воскликнул Портер. — Это те же бэнноки! Я узнал их боевой клич.

Первым нашим желанием было броситься под прикрытие разбросанных в лощине обломков скал и защищаться. Но трезвое суждение Блэкберна заставило нас действовать по — другому.

— Нам не удержаться, если бэнноки бросятся на нас с обеих сторон, — сказал он. — Нам нужно сдаться без единого выстрела… У нас есть шансы… Ты помнишь, Тони, — обратился он ко мне, — Танцующего Орла?

Конечно же, я помнил коренастого молодого бэннока, который вместе со своей женой-мескалеркой торговал с нами на Мустанг Крик. Тем летом он гостил у родичей жены и приехал к ручью с большим запасом бобровых шкур.

— А золото?.. — вдруг опомнился я. — Может, мы и останемся целы, но тогда золота нам не видать, как своих ушей.

Стив не раздумывал ни секунды.

— Ты прав, Тони. В любом случае мы останемся без золота, мертвые или живые. Давай-ка лучше захороним его прямо здесь.

Он спрыгнул с лошади и, спрятавшись от глаз бэнноков между двух обломков скал, вырыл ножом яму.

— Бросайте мне ваше золото, — крикнул он, уложив в яму свою долю.

Мы с Портером кинули ему по мешку, и он быстро закопал золото, положив на него здоровенный камень.

— Готово! — сказал он, смахивая со лба капельки пота. — Бросайте оружие и поднимайте руки.

На землю полетели карабины, револьверы и ножи. Только пауни остались при оружии.

— Бросайте оружие, краснокожее отродье! — рявкнул Блэкберн.

Это был один единственный раз, когда пауни пропустили мимо ушей приказ своего белого вождя.

— Нет, — спокойно возразил один из них, Речная Выдра. — Бэнноки наши старые враги. Лучше умереть в бою, чем корчиться в пытках.

И все четверо пауни ринулись навстречу приближающимся бэннокам, издавая свой боевой исконный клич. Трое попадали с лошадей при первом же залпе бэнноков, четвертый стрелял до тех пор, пока в него не вонзилась длинная боевая стрела. Двое бэнноков слетели с лошадей почти одновременно с его падением.

— Проклятье! — запричитал Портер. — За смерть этих двоих они заживо сдерут с нас скальпы.

— Успокойся! — окоротил его Блэкберн. — Пауни и бэнноки испокон веку колотят друг друга. Они не тронут нас.

— Как бы не так! — простонал Портер, сглатывая душившие его слезы.

Я пристальней присмотрелся к нему. Сомнений не могло быть: он был близок к истерике. Его подбородок трясся, глаза горели каким-то фантастическим огнем. «Это те самые бэнноки!» — твердили его побелевшие губы вновь и вновь.

— Отойдем от оружия подальше и покажем им, что у нас нет никаких враждебных намерений, — посоветовал Блэкберн, выходя на открытое пространство.

Я и Лаура присоединились к нему тотчас же. Портер последовал было за нами, но затем, вдруг дико вскрикнув, схватил лежавший на земле карабин и начал вести из него огонь по той группе бэнноков, которая приблизилась с другого конца лощины.

— В укрытие! — скомандовал Блэкберн, кинувшись за ближайший обломок скалы.

— Получайте, вы, бешеные собаки! — завывал Портер, ведя безостановочную стрельбу, сопровождая ее злобным хохотом.

Мы, спрятавшись за обломком скалы, под свист индейских пуль таращили глаза на свихнувшегося компаньона.

— Черт бы его побрал, он снова спятил! — закричал я.

— Тогда пускай отправляется в ад! — заявил Стив, бросившись к своему карабину.

В следующее мгновение на глазах у бэнноков он одним размашистым ударом приклада размозжил голову Портера, который ничком упал вперед и не шелохнулся.

Отбросив карабин в сторону, босс, рискуя жизнью, остался стоять подле трупа с поднятыми руками. Индейцы, похоже, разобрались в случившемся сразу. Ни с того, ни с другого конца ущелья не прозвучало ни одного выстрела.

Мы с Лаурой вышли из укрытия и встали рядом с Блэкберном. Индейцы подъехали ближе. Стив воспользовался языком жестов, объясняя им, что мы простые путешественники и не хотим зла народу бэнноков. Индейцы выслушали эту «речь» без особого восторга. По приказу одного из лидеров военного отряда трое воинов соскочили с лошадей и связали нам руки. Несколько индейцев подскочили к Портеру и, споря, начали толкаться. Видимо, спор разгорелся из-за скальпа. Чья-то нога перевернула тело, и тут же спорщики затихли. Они удивленно взирали на лицо павшего бледнолицего, тыча в него пальцами.