Длинный Нож из форта Кинли - Юров Сергей. Страница 16

Дэйлмор провел рукой по голове. Она была перевязана. Попытался присесть, но вытянутая левая нога не позволила ему сделать этого. В ней жила тупая боль. Он оглядел ногу и увидел, что она была обложена шинами. Значит, сломана. Сколько же он пролежал без сознания? И кто перевязывал его? Кто ухаживал за ним? Дэйлмор приподнял голову и осмотрелся. В типи не было никого. Полог был отдернут. Через него он увидел высокие цепи холмов, покрытых зелеными лесами. Рядом с почти потухшим очагом стоял горшок с пищей. Он потянул носом, и улыбка появилась на его лице. Запах индюшиного супа! Прямо как в увиденном только что сне. А может, этот приятный аромат и стал причиной сна? Дэйлмор почувствовал, что очень голоден. Он подполз к горшку. Тут же лежала костяная ложка. Он взял ее в руку и начал глотать теплый суп. В нем плавал большой кусок индейки. Вперемешку с супом он ел нежное мясо птицы, ел с наслаждением, испытывая огромное удовольствие. Насытившись, он отполз на лежанку из бизоньей шкуры и откинулся на нее с удовлетворенным вздохом. Едва закрыл глаза, как ему показалось, что он не один в типи. Сержант приподнял голову и увидел стоявшую рядом с пологом темную высокую фигуру. В сумраке жилища он никак не мог разглядеть лица вошедшего человека, но понял, что это краснокожий. Кто он, друг или враг?

— Хау, кола васичу! — прозвучало приветствие тетонов. — Здравствуй, белый друг!

Дэйлмор узнал этот низкий приятный голос. Его нельзя было спутать ни с одним другим.

— Хинакага Нто! — вырвалось у него.

Индеец подошел к нему. Послышался знакомый звук вплетенных в косы змеиных погремушек, когда он присел на край лежанки. Дэйлмор попытался приподняться, но тяжелая ладонь индейца легла на его грудь.

— Лежи, — тихо сказал он. — Ты слаб.

Некоторое время они смотрели друг на друга, храня молчание.

— Ты голоден? — спросил краснокожий.

— Я поел индюшиного супа.

— Хорошо.

У Дэйлмора было много вопросов к индейцу и он начал задавать их, стараясь быть понятым.

— Скажи, Хинакага, как я оказался здесь?.. Как оказался здесь ты?.. Сколько времени я пролежал без сознания?

Индеец улыбнулся.

— Слишком много вопросов.

— Я бы хотел услышать на них ответы.

— Хорошо, ты их получишь.

Голубая Сова говорил неторопливо, иногда замолкал, отыскивая в памяти нужное английское слово. Дэйлмор слушал внимательно, и по мере того как индеец все дальше продвигался в своем рассказе, в его сердце росло чувство благодарности к Хинакаге Нто, к его прекрасному сыну. Краснокожие язычники, извечные враги, за которыми он охотился вот уже два года, с которыми сражался, не зная жалости, оказались достойными людьми, отплатили добром за добро, смогли спрятать его в горах и вырвать из когтей смерти Своим благородным поступком они доказали Дэйлмору, что индейцы такие же люди, умеющие уважать и ненавидеть, беззаветно сражаться и проявлять милосердие Он нашел руку индейца и крепко пожал ее

— Спасибо, Хинакага, — с чувством произнес он — Я никогда не забуду, что сделали для меня ты и твой сын. Кстати, где он? Я хочу увидеть его

— Апа Ямини в горах, — сказал Голубая Сова — Он проходит испытание, чтобы получить настоящее имя и духа-покровителя по обычаю тетонов

— Мне жаль, что из-за меня он прервал свой пост.

— Забудь об этом Мой сын взрослый юноша Он тверд и непоколебим в своем решении стать мужчиной

Дэйлмор нащупал в нагрудном кармане сигару и попросил индейца прикурить ее от тлеющих в очаге углей Хинакага Нто исполнил просьбу, а затем и сам разжег свою трубку Они курили молча, думая каждый о своем Дэйлмор делал короткие затяжки От немалой потери сил и истощения его голова кружилась Хинакага Нто сказал, что его беспамятство длилось полторы недели, и виной тому стало воспаление головной раны В течение этих дней лихорадка держала его на грани смерти Голубая Сова поил его отварами из целебных трав, понижавших температуру и изгонявших из крови жар, промывал рану, делал холодные компрессы. Эти усилия не пропали даром: смерть отступила.

Индеец рассказал Дэйлмору, как Апа Ямини нашел его вдали от лагеря, когда он был на охоте, и принес весть о том, что жизнь сержанта в опасности. Сказав вождям, что они намерены посетить деревню клана Дурных Лиц, Голубая Сова и Апа Ямини разобрали палатку, погрузили ее на травуа и отправились на лошадях в Черные Холмы. Положив сержанта на одну из лошадей, они углубились в горы и поставили типи на небольшой поляне, окруженной лесом. Здесь бежал маленький ручей, а по обе стороны от него расстилалось тучное пастбище для лошадей. Это его звонкое журчание услышал Дэйлмор, пробудившись от долгого, тяжелого сна.

— Как твоя жена, Хинакага? — спросил сержант.

— Умерла, — вздохнув, сказал индеец.

— От этой болезни нельзя излечиться даже белым людям.

— Белые торговцы и заразили ее, — с горечью в голосе произнес Голубая Сова. — Белый человек всегда приносит с собой беду для индейца. Приходит торговец, и воины сходят с ума от огненной воды. Появляются Длинные Ножи, и кровь льется рекой в лагерях краснокожих.

Дэйлмор сжал зубами сигару. Индеец говорил правду, но правдой было и то, что военные отряды тетонов, шайенов и арапахо так же проливали кровь белых, зачастую кровь ни в чем не повинных людей.

— У меня тяжело на сердце от твоих слов, Хинакага, — сказал он. — Ты скорбишь о своем народе, но, поверь, я много раз видел изуродованные трупы простых мирных жителей границы. И в этом повинны твои соплеменники…

— Кто заставляет их селиться на землях индейцев? — перебил Голубая Сова. — Их с каждым годом становится все больше. Скоро нельзя будет индейцу пройти и полдня, чтобы не наткнуться на ферму белого человека.

— Но индейские вожди подписывают договора, по которым вы отдаете свои земли в обмен на еду, оружие, боеприпасы…

— Ха! — снова перебил Дэйлмора индеец. — Эти жалкие клочки бумаги подписывают либо трусы, либо пьяницы. Уважающий обычаи краснокожий никогда не станет продавать свою землю, где покоится прах его предков.

Это был тяжелый разговор. Голову Дэйлмора сжали тиски боли. Когда он приложил руку ко лбу, индеец заметил это.

— Извини, Тэ-ви-то, — сказал он мягко, переиначив имя сержанта на свой лад. — Я был слишком резок. Мы продолжим этот разговор, когда ты выздоровеешь и встанешь на ноги.

— Да, конечно, — промолвил Дэйлмор, тяжело дыша. — Отложим откровенную беседу на будущее.

Через день в палатку вернулся Апа Ямини. Он выглядел усталым и изможденным, но его глаза светились радостью. Голубая Сова, поджаривавший на углях тушку куропатки, поднялся и подошел к нему.

— Ну, что, сынок? — нетерпеливо спросил он.

Апа Ямини заулыбался, обнимая отца.

— Отец, я выдержал испытание. Мне было тяжело, но я выдержал его. Вещий сон приснился мне только сегодняшней ночью Такого голубого неба, которое привиделось во сне, я не видел никогда в жизни. Сначала я любовался им, а потом вдруг понял, что Отец Солнце неспроста открыл для меня голубую высь. Я начал заклинать его послать мне любую вещую птицу, чтобы она сжалилась надо мной и объявила мое настоящее имя. Долго мои молитвы возносились к небу без всякого результата. Наконец я увидел едва заметную черную точку в бездонной синеве неба. Она постепенно становилась больше и больше и вскоре превратилась в великолепного орла. Орел был таким черным, что и ворон мог позавидовать его оперенью. Он опускался все ниже. Я уже знал, что он летит ко мне. Все во мне задрожало, когда я услышал его голос. «Апа Ямини, — сказал он. — Я, черный орел, в последний раз называю тебя твоим детским именем. Отныне ты будешь носить имя Ванбли Сапа, ибо я — твоя вещая птица и твой тайный помощник. Носи это имя с честью для себя и своего народа». Орел взмахнул крыльями и опять превратился в далекую черную точку, чтобы вскоре исчезнуть совсем. Таким был мой вещий сон, отец.

Голубая Сова прижал к себе сына и долго гладил его по голове. Давно он не ведал такой радости.

Сын для него был последним утешением, и Хинакага Нто испытывал настоящее счастье.