Мародер - Забирко Виталий Сергеевич. Страница 70

Но если моя реакция была понятной, то почему он так пристально смотрел на меня?

Злата удивленно переводила взгляд с меня на Гудкова, один Марк ничего не замечал.

– А что, если нам по бокалу шампанского за знакомство? – предложил он.

На откидном столике стояла откупоренная бутылка, три пустых бокала, лежала открытая коробка конфет. В ожидании меня здесь время попусту не теряли, явно отмечая какое-то событие, ради которого был организован прием в высшем обществе, а затем пикник.

Не дожидаясь согласия, Марк извлек из бара чистый бокал для меня и принялся разливать шампанское.

Я пришел в себя, взял бокал, мы чокнулись.

– Очень приятно познакомиться, – сказал я и выпил, хотя на душе кошки скребли. К Сатане эти кошки не имели никакого отношения, но теперь становилось понятно, почему он принял охотничью стойку при виде лимузина. С появлением джампа пословица «Чему быть, того не миновать» потеряла актуальность, но не для данного случая. Быть может, именно для данного случая «скандинавы на одно лицо» и прилепили ко мне стража? Что ж я за личность такая, если меня держит под колпаком служба стабилизации, а какая-то неизвестная организация охраняет самым тщательным образом?

Гудков пригубил бокал, поставил на столик, но взгляда при этом от меня не отрывал. Как Сатана от лимузина. Неужели моя роль в Истории ничуть не меньше, чем у основателя хронофизики? А чем еще можно объяснить столь плотную опеку со стороны темпоральных спецслужб? Если Иван-«небожитель» знал о нашей встрече, то, быть может, она предопределена и неизбежна?

– Мы с вами нигде не встречались? – наконец спросил Гудков, требовательно глядя мне в глаза.

– Встречались? – Я изобразил на лице безмерное удивление. Вряд ли мое знакомство с электронной версией его теории, на первой странице которой был помещен портрет изобретателя, можно назвать встречей. – Не припомню. У меня нет знакомых среди ученых.

– Еще совсем недавно, – включился в разговор Марк, и его губы скривились в едкой ухмылке, – Игорь Олегович не был ученым. Э-э… Турецкими шмотками торговал, был инструктором по подводному плаванию…

Гудков опек его злым взглядом, и Марк шутливо замахал руками.

– Молчу, молчу…

Однако едкая ухмылка не исчезла с губ, а лишь притухла.

Хороши коллеги. Как пауки в банке.

– По какому поводу гуляем? – повернулся я к Злате. В голове занозой засел интерес ко мне Гудкова, но я не желал продолжать разговор в этом направлении и решил сменить тему.

– Ребята получили грант на научные исследования, – кивнула Злата в сторону мужчин, и меня зацепило слово «ребята». Ревную, что ли?

– И по какой теме? – аккуратно поинтересовался я, хотя кто-кто, а пиллиджер должен был сразу понять по какой. Я и понял, но не собирался демонстрировать свою понятливость под странно настороженными взглядами, которые то и дело бросал на меня Гудков. Неужели наши пути каким-то образом пересекались в его прошлом и моем будущем? Любопытно…

– По какой теме? – переспросил Марк и непонятно чему рассмеялся. – Научно-фантастической. Перенос… э-э… материальных тел вдоль вектора времени.

– Не вижу ничего смешного, – резко оборвал его Гудков.

– Молчу, шеф, молчу… – закивал Марк. По-моему, он был в хорошем подпитии. – Деньги нам… э-э… выделили баснословные, почему не пофантазировать?

Он все-таки не удержался и прыснул.

– Тогда чего за разработку взялся? – не выдержал Гудков. – Откажись, другого теоретика найду.

– Что вы, шеф… – как-то сразу поскучнел Марк и даже экать перестал.. – Где еще нищий физик может рассчитывать на такую зарплату?

И все-таки, несмотря на внешнее смирение, было видно, что не верит он в теорию ни на грош, как и в научный гений Гудкова. Странно в общем-то, когда я попытался ознакомиться с теорией, она оказалась достаточно заумной, чтобы кто-либо мог в ней разобраться без специальной подготовки.

– Отец-основатель кибернетики, Норберт Винер, тоже не верил в создание искусственного разума, – примиряюще заметила Злата.

– И правильно делал, – буркнул Марк. – Потому что… э-э… нет и не будет компьютера, который бы мог самостоятельно мыслить. – Он повертел в руках пустой бокал, поставил его на столик, и вдруг его понесло. – Допустим… э-э… что путешествовать во времени возможно. Но никогда… э-э… это не будет происходить как в романах фантастов, когда путешественник переносится из эпохи в эпоху на Земле. Потому что… э-э… никто из них не учитывает связь времени и пространства. Земля… э-э… вращается вокруг Солнца, Солнце… э-э… вращается вокруг центра Галактики, Галактика… э-э… в свою очередь тоже несется в пространстве. Если бы вдруг… э-э… мы сейчас вместе с лимузином перенеслись на сто лет назад, то оказались бы… э-э… не в Москве начала двадцатого века, а в космосе… э-э… в той точке пространства, где Земля находилась сто лет назад.

Я с уважением посмотрел на Марка. Учитывая, что он находился у истоков хронофизики, его догадка была гениальной. Основополагающей. Но лишь частично, поскольку не учитывала связи времени с материей. Человек состоит из молекул, молекулами воздуха заполнено окружающее его пространство, поэтому при относительно небольшом скачке во времени связь между временем и материей превалирует над связью между временем и пространством. Если бы я добирался оттуда сюда одним скачком, то неизбежно оказался бы в космосе, поэтому мне пришлось прыгать четырнадцать раз. А на посещение Благословенных Времен, Когда Луны Еще Не Было, потребовалось более тысячи прыжков.

Я перевел взгляд на Гудкова, затем снова на Марка. Кажется, я начинал понимать, кто является истинным творцом хронофизики. Неужели только из-за этого служба стабилизации объявила табу на контакты Гудкова с хронерами? Вряд ли. Скорее всего путаница с настоящим именем основателя хронофизики находится в перечне «в том числе», а главной причиной является все-таки сам факт исторического открытия. Понятно теперь, почему Иван-«небожитель» пренебрежительно усмехнулся, когда услышал от меня фамилию Гудкова…

Гудков фыркнул и неожиданно хохотнул неприятным язвительным смешком.