Путевые записки эстет-энтомолога - Забирко Виталий Сергеевич. Страница 41

Переговоры Броуди с таможенником закончились тем, что мой личный багаж пропустили без досмотра. Но сейф со скульптурой царицы Нэфр'ди-эт все же просветили. И по тому, как таможенник цокал языком, охал и ахал, глядя на экран, я понял, что ему страстно хотелось одному из первых увидеть земной раритет. Пусть даже в таком, полупрозрачном, эфемерном виде от режущего глаз спектра химического состава песчаника.

Когда процедура закончилась, таможенник, все еще пребывая в восторженном расположении духа от увиденного, радушно пожелал мне приятного времяпрепровождения на Раймонде, я поблагодарил, и Броуди увлек меня к кабине межпространственного лифта.

Перемещение на планету межпространственным лифтом обходится раз в десять дороже спуска на челночном планере, но лицезреть Раймонду с высоты птичьего полета не довелось еще ни одному туристу. И я знал почему. В результате кропотливого сбора информации мне удалось правдами и неправдами добыть не только копию пленки космической съемки раймондской поверхности, принадлежавшую первой и единственной земной экспедиции, но и некоторые современные материалы по этому вопросу, имевшиеся у службы галактической безопасности, благо они не являлись секретными (через все того же бортайца Аугицо Портасу, не допущенного на Раймонду якобы из-за аллергии к формалину). Кроме качества записи, никакой другой существенной разницы между старинной и современной видеосъемками не наблюдалось. Как тогда, так и сейчас, вся материковая часть планеты была покрыта густым грязно-зеленым покровом буйной растительности, на фоне которой редкими проплешинами смотрелись немногочисленные озера на северо-востоке и кое-где на юге да гряда голых скал на западном побережье океана. Даже узкие речушки (широкие и полноводные на Раймонде отсутствовали) полностью скрывались под сводами леса. Островки городов и поселков, разбросанные по лесу, выглядели нонсенсом, поскольку ни дорог между ними, ни обработанных полей вокруг не было. «Потемкинские деревни», — очень метко охарактеризовал эти поселения Портасу, передавая мне материалы видеосъемки. По заключению комиссии, подобное устройство поселений никак не угрожало галактической безопасности, материалы были признаны несекретными, тем не менее не подлежали широкой огласке на том основании, что выявленные особенности социального уклада являются сугубо внутренним делом раймондской цивилизации. По этому поводу председатель комиссии, каотиец Местрахази, в шутливой форме выразил личное мнение: мол, земляне должны радоваться и гордиться, что во Вселенной нашлась такая цивилизация, которая им во всем подражает.

Но ни мне, ни всем остальным Homo, многие из которых уже давно не были землянами, радоваться и гордиться почему-то не хотелось. Слишком настороженно мы относимся даже к себе подобным, чтобы поверить в чужеродное бескорыстное прекраснодушие. С человеческой точки зрения, в деятельности раймондской цивилизации таился какой-то подвох, который рано или поздно проявится. И лучше рано, чтобы потом не было поздно.

Кабина межпространственного лифта доставила нас на брусчатую площадь перед огромным дворцом весьма строгой архитектуры — длинное здание с плоским фасадом и двускатной крышей больше напоминало дом какого-то зажиточного бюргера середины XIX века, и только впечатляющие размеры убеждали, что бюргеру оно было бы не по карману. Мне почему-то казалось, что дворец Тюльери (где, согласно проспекту, должна проходить выставка древнего искусства Земли на Раймонде) выглядит несколько иначе. Более вычурно, что ли, типа виллы Мальконенна. Впрочем, я не знаток архитектурных памятников — эта область искусства меня никогда не привлекала.

— i-Эрмитаж! — с пафосом воскликнул Броуди, указывая рукой на дворец. — Точная копия земного, других не делаем. — Он поймал мой недоуменный взгляд и смешался. — Мы не ожидали, что количество экспонатов превысит возможности выставочных площадей дворца Тюльери. Сами понимаете, что для каждого экспоната необходима оптимальная площадь, иначе из-за тесноты выставка будет выглядеть как лавка старьевщика. Пришлось срочно возводить новый дворец.

Я кивнул, вроде бы как с пониманием, но в голове раздался предупреждающий щелчок. Второй. Первый был, когда я увидел стройные ряды охранников; экспонатов, сплошь состоявшие из хейритов.

На площади перед i-Эрмитажем то и дело появлялись кабины межпространственного лифта, высаживали пассажиров и исчезали.

— Сегодня день размещения экспонатов, — сказал Броуди. — Завтра — открытие выставки. Идемте, для экспозиции вашей скульптуры подготовлен отдельный зал. Мы считаем скульптуру царицы Нэфр'ди-эт жемчужиной выставки.

Это я уже понял. Не случайно меня самолично опекал распорядитель выставки. Излишне навязчиво опекал.

Поднявшись по ступенькам на высокое крыльцо, я оглянулся. Брусчатая площадь заканчивалась метрах в ста от дворца идеально ровной, будто обрезанной по линеечке, сплошной стеной раймондского леса. Настолько плотной, что отсюда невозможно было отличить стволы от листьев. Слева и справа от дворца живая стена растительности плавно огибала углы здания, и создавалось впечатление, что лес окружает i-Эрмитаж со всех сторон.

— Вокруг ничего нет — здесь только i-Эрмитаж! — с гордостью возвестил Броуди. — Слишком много городов претендовало на организацию выставки, и мы решили никого не обижать.

Я промолчал, а в голове у меня раздался третий щелчок. Чтобы не обижать, или… Что «или», я не знал. Хорошо бы ошибиться, но внутреннее чувство подсказывало: что-то обязательно случится. Непременно. Не столь радикальное, как похищение скульптуры, но весьма неприятное. Своему предчувствию я доверял, оно меня никогда не подводило.

Зал, подготовленный для экспозиции скульптуры Нэфр'ди-эт, оказался просторным и светлым. Я бы Даже сказал чересчур просторным для миниатюрной скульптуры. В этом опять было что-то не то — выставочная площадь для каждого экспоната должна быть оптимальной, поскольку чрезмерно большая площадь так же вредна для экспозиции, как маленькая. Но я не стал заострять на этом внимание и выражать недовольство. Не для того сюда прибыл.