Час дракона - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 93

Не спеша иду к лесочку, внимательно осматриваюсь. Вся картошка с микрополей уже убрана, на грядках по соседству переплетение засохших усов клубники, следовательно, беглец гарантирован от негодования землепашцев и огородников, до весны их угодья останутся брошенными, без присмотра. Шагать приходится немного в гору, подлесок оккупировал склон пологого холма, с другой стороны которого, по идее, должна протекать речка Коржанка.

Так и есть, память меня не обманула, речная вода блестит на солнце, слепит глаза. Здесь река широка и быстротечна. Неужели наркоман-беглец намеревался преодолеть ее вплавь? Сомневаюсь… Ну и куда же дальше он собирался бежать? Вдоль берега? Глупость! Поймают в два счета. Куда же тогда?

Сначала я услышал шум работающего двигателя, потом из-за холма показалась лодка с навесным мотором. Следом еще одна и еще… Вот и ответ на мой вопрос. С другой стороны холма урку-наркомана ждала лодка или…

Останавливаюсь под сенью низкорослых, кривых березок, оборачиваюсь. Переулок, забор и поле с грядками передо мной как на ладони. Отлично просматривается и… простреливается…

Черт его знает, может, наркоман-беглец был изначала обречен на пулю в сердце? Не могу я представить подсевшего на иглу урку и мальчиков-шпионов в одной компании. Мальчонки уж чем-чем, а наркотиками не балуются. Помню, как меня курносенький локтем в пах долбанул. Чтобы иметь такой удар, нужно постоянно тренироваться. Уж я-то знаю! Это потом, когда придет мастерство, долбить ежедневно по груше станет совсем не обязательно, а в период юношеского ученичества будь любезен минимум два часа в день отработать на снарядах, Коля Малышев однажды провел эксперимент на парочке юношей из своей секции – запретил им временно ежедневную отработку ударов. Экспериментальным путем Малышев выяснил, что удар (настоящий, резкий и сильный, опасный для противника удар) ученики «потеряли» уже через полгода. Недаром тренеры карате постоянно твердят своим воспитанникам: «Практику карате-дзютцу можно сравнить с плаванием против течения. Как только перестаете ежедневно работать конечностями – сразу же снесет дальше того места, откуда начинали заплыв…»

Отсюда, с опушки, так удобно не спеша поймать в перекрестье прицела бегущего по открытому пространству человека и плавно спустить курок. Потом три минуты хорошего бега вниз по склону, петляя между деревьями, прыжок в лодку, и меньше чем через минуту моторка уже свернет за холм, потеряется из виду.

Хорошая версия, нужно будет ее запомнить. Единственное, что не вяжется, так это смехотворно смешная сумма, вокруг которой все закручено. Об этом я уже думал однажды и продолжаю периодически думать. Хотя очень может быть, я просто зажрался. Как говорится, у кого суп жидкий, у кого бриллианты мелкие…

Вопросы, версии, загадки… Однако пора двигать на Манхетен, в гостиницу.

Вприпрыжку спускаясь с холма, я с немалым удивлением отметил, что ровно сутки назад в это же самое время Виктор Борисович Творогов сиживал в удобном «самолетном» кресле скоростного экспресса и наблюдал убегающие вдаль за окном окрестности города Санкт-Петербурга. Всего-навсего двадцать четыре часа назад я был в смятении чувств, предчувствий и знаков судьбы. Теперь же я холоден и бесстрастен. Даже узнав о том, что являюсь отцом мальчика по имени Семен, я ощутил лишь отдаленное эхо нормальных человеческих переживаний, будто меня это все не касается, будто я вполглаза смотрю «мыльную оперу» по телевизору и вяло сочувствую героям.

К гостинице я подошел изрядно вспотевший. Пекло ненормально, как летом. Или я, петербуржец, позабыл, каково осенью в средней России? В любом случае прохлада гостиничного холла меня порадовала. Поправив темные очки на носу (светить фингалом под глазом мне ни к чему), я бодро подошел к хорошенькой девушке за стойкой администратора.

– Здравствуйте, милая девушка. Поселите в одноместный номер заезжего и уставшего после дальней дороги рыболова?

Девица смущенно улыбнулась, я ей понравился.

– Паспорт давайте… На каком этаже вас разместить?

– На самом верхнем можно? Поближе к звездам.

– Угу, можно, на третьем все номера свободны. И вообще сейчас приезжих мало. Люкс хотите?

– Очень хочу.

– Угу, гражданин… – она открыла паспорт, – Творогов… Ай! Ну надо же, такое совпадение!

– Вы о чем, милая девушка?

– У вас прописка петербургская?

– Точно! И что?

– У нас уже сегодня поселился один ленингра… то есть петербуржец, на втором этаже. Надо же, какое совпадение!

Блин! Я об этом и не подумал, кретин! Конспиратор хренов.

– Вот, возьмите ключ. Ваш номер в конце коридора. Люкс. Учтите, платить нужно…

– Неважно, я богатый.

– Ах вот как! – Девушка захихикала. – Может, тогда вечером в ресторан пригласите?

При желании ее можно трахнуть прямо здесь и сейчас. Желания не было.

– Может, и приглашу… Скажите, милая девушка, в каком номере живет мой земляк? Хочу зайти, проведать земляка, вдруг знакомый.

– В двадцать шестом. А у вас тридцать шестой.

– У него что, тоже люкс?

– Ну! Впервые за два месяца у нас сняли сразу два люкса. Ваш земляк тоже богатенький. Дал мне двадцать долларов на чай.

Нравится мне современная молодежь. Уважаю ее, молодежь, за непосредственность и прямолинейность. Молодцы, ребята, так держать!

– Вот, милая девушка, возьмите…

– Ой! Так много!

– Для меня пустяк, а вам и на чай хватит, и на пирожные к чаю, и на чайник. Будьте любезны, паспорт мой отдайте… Спасибо за доброту. До встречи.

Под прицелом томных девичьих глаз я пересек просторный холл и побрел по лестнице. Добрел до третьего этажа, нашел свой номер.

Просторный номер, две комнаты, совмещенный санузел, балкон. Шикарная обстановка по меркам 1976 года. Стенка, диван, цветной телевизор «Радуга», на стене в «золотой» раме под стеклом репродукция Шишкина (вы будете смеяться, но действительно «Утро в сосновом лесу»). И таких люксов аж по две штуки на этаж! Ясно, что хоть один всегда будет свободен, похитители детей и это учли…

Бросаю на диван свои вещи – чемодан и рюкзак – и выхожу из номера. Запираю дверь, бегу этажом ниже. Мне не терпится навестить Толика.