Час дракона - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 94
Вот и его дверь, номер двадцать шесть. Стучусь.
– Откройте, пожалуйста! Я ваш земляк, живу этажом выше.
Глухие шаги за дверью, скрип задвижки. Толик возникает на пороге. Огромный, мускулистый, обнаженный, в плавках на крутых чреслах и тапочках на босу ногу.
– Шеф, вы? А как же…
Ладонью затыкаю ему рот, вталкиваю Толика в комнату.
– Тихо, ты, болван! Дверь закрой. Молодец. Теперь пошли в спальню. Наши с тобой планы немного изменились. Мы теперь нечаянно встретившиеся земляки в чужом далеком городе. Вся предварительно оговоренная конспирация отменяется. Сейчас по-быстрому разработаем новую схему взаимодействия.
– Понял, шеф. Можно я сяду?
Я только сейчас, здесь, в спальне, заметил, что у Толика посинела и распухла правая нога ниже колена.
– Кто тебя по ноге ударил, Толик?
Толя тяжело сел на свежезастеленную кровать, с облегчением вытянул травмированную ногу.
– Психи какие-то ко мне на улице пристали, шеф.
– Я же велел тебе никуда не выходить из номера!
– Я и не выходил! По дороге сюда, в гостиницу, наехали. Два пацана. Дай, говорят, закурить. Я, говорю, некурящий. Один мне сразу кулаком в пузо. Я размахнулся, хотел говнюку по шее съездить, тут мне другой ботинком бац по ноге, и оба убежали, а я, как мудак, на одной ножке прыгаю…
– Сколько лет тем пацанам было? Хотя бы примерно?
– Я ж говорю – говнюки, годков по семнадцать обоим.
– Понял. Сочувствую и ущерб тебе компенсирую. Теперь скажи: куда баксы спрятал?
– Те шесть тонн, что вы дали, я в вентиляцию пихнул. В ванной есть вентиляционное окно. Я решетку с него аккуратно перочинным ножиком открутил, «капусту» в газету завернул и суровыми нитками перевязал. Отпустил нитки с метр, привязал ее конец к решетке, ну, к одному прутику, спустил пакет в вентиляцию, решетку обратно привинтил. Теперь, если надо, вывинчиваешь решетку и…
– Я понял, Толик. Молодец, хорошо придумал. Пойду сам взгляну, проверю, не возражаешь?
– Нет, шеф, как можно?
Я сходил в ванную комнату, проверил тайник. Вентиляционное окошко закрыто пластмассовой коричневой решеткой. Узелка нитки, на другом конце которой в вентиляционной трубе болтается пакет с деньгами, практически не видно. Очень хорошо. Действительно Толик молодец. Наверное, дома у себя сбережения прячет подобным образом. Немного сложновато, но надежнее, чем в постельном белье, или в банке с крупой… или в коммерческом банке.
– Значит, так, Анатолий, – напутствовал я секретаря, вернувшись в спальню. – Я живу в номере над тобой. Мой балкон точно над твоим. Когда к тебе придут визитеры…
– Кто?
– Представители похитителей. Ты с ними поговори, выходи на балкон и пошуми там, я сразу же к тебе спущусь…
– Как пошуметь?
– Как хочешь. Пой, кашляй, чихай…
– Понял, шеф.
– Деньги попросят показать, скажи, что они на вокзале в камере хранения. Ты что-нибудь в камере хранения оставил?
– А то как же, шеф? Все сделал, как вы велели. Поставил свою сумку в ячейку номер восемь. Шифр – номер телефона ресторана «Невский». Все сделал, как вы говорили. Осмотрелся, проверил, чтобы, когда шифр набираю, никто не подглядел.
– Молодец… Постарайся договориться с похитителями встретиться в центре города. Условия диктуй жестко – деньги в обмен на мальчика. И вот еще что, Толик… Если вдруг на тебя круто наедут, тогда колись сразу. Скажи гадам шифр ячейки камеры хранения. Но вместе с ними на вокзал не ходи ни в коем случае, пусть найдут пустышку в гордом одиночестве.
– Нет вопросов, шеф!
– Ну, вот и чудненько. Счастливо оставаться, калека… Ладно, ладно, сиди уж, не вставай, выход сам найду.
Простившись с Толиком в спальне, я побрел к выходу из его номера. Замок французский, это хорошо – захлопну дверь, и не придется Толику вставать лишний раз, тревожить ногу.
В полутьме передней я машинально снял черные очки, отворил дверь и… нос к носу столкнулся с толстым лысым мужиком. Мужик танком попер на меня.
– Во как! Я собрался ужо вам в двери постучать, и туточки вы ее и открыли. Ух ты, ктой-то вам такой бланш под глазом поставил?
Я чуть не насильно, грудь в грудь, вытолкнул толстяка из Толиных апартаментов, водрузил обратно на нос солнцезащитные очки, прикрыв тонированными стеклами столь позабавивший моего неожиданного собеседника синяк, хлопнул дверью двадцать шестого номера и уже в гостиничном коридоре спросил грубо:
– Чего надо, Колобок?
– Я сосед ваш из номера двадцать четыре, знакомиться пришел…
Обращение «Колобок» заметно смутило жизнерадостного толстяка с лысым черепом. Я решил развить легко достигнутый успех, отвадить соседа от Толика раз и навсегда.
– Тебе, Колобок, мой синяк под глазом понравился, да?
– Ну, я это… в смысле… – Мужик окончательно запутался, поник.
– Если нравится, скажи, не стесняйся. С удовольствием поставлю тебе под глаз такой же, хочешь?
– …Я это… того… ну… – Колобок попятился от меня. – Ну, если обидел чем, извините…
– Извиняю. И проваливай отсюда. И чтобы я тебя рядом с этой дверью больше никогда не видел. Въехал в тему. Колобок? Тогда – кругом марш!
Пузатый мужик молча выполнил команду «кругом» и, мелко семеня ножками, припустил к двери под номером двадцать четыре. Вот и славно, не хватало нам еще сложностей со скучающими соседями. Однако и мне пора в свой тридцать шестой. Сегодня остаток дня проведу в номере. Буду отдыхать после дальней дороги. А вот уже завтра придется чего-то сочинять. Нельзя же приехать на рыбалку и днями напролет не вылезать из гостиницы.
Дверь в мой люкс была приоткрыта. Наверное, пришла горничная, принесла постельное белье.
– Здравствуйте, – крикнул я с порога. – Эгей! Кто здесь? Жилец вернулся!
Я вошел, прикрыл за собой дверь и проследовал в первую из двух смежных комнат, в гостиную. Там меня дожидался незваный гость.
– Повернитесь ко мне спиной, наклонитесь и упритесь руками в стену. Ноги расставьте пошире.
Он говорил высоким писклявым голосом. Он специально коверкал голос, чтобы я после не смог его идентифицировать. Он был одет безлико-скромно. На голове у него была вязаная шапка, закрывающая лицо, с дырками для глаз и рта. У него в руке был пистолет с глушителем. Он сидел в гостиной на диване и целился в меня.