Час крысы - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 14

Так себе иностранец – одет в пальто не по моде, под пальто просматривается костюм баксов за пятьсот, в руке саквояж в стиле «ретро», и, самое главное, удалось разглядеть электронные часы на запястье. Подобно ушлым швейцарцам цивилизованной Европы, Сергей Сергеич прежде всего обращал внимание на хронометры незнакомых мужчин. Он привык определять статус незнакомцев по марке и стоимости этого непременного аксессуара. Электроника на запястье – абсолютный моветон, и, следовательно, предлагать гостю снять пальто вовсе не обязательно. Тем паче, предлагать пепельницу и кофе.

Сергей Сергеич жестом предложил посетителю занять гостевое полукресло, что стояло по другую сторону столешницы, и сам опустил потяжелевший с годами зад.

– У вас хорошая охрана, – заговорил по-английски посетитель, расстегивая пальто и усаживаясь. Саквояж он поставил на ковер рядом с полукреслом. – Пришлось предъявить им ключи от гостиничного номера. Пока я не выложил ключи, звенел звонок, как в аэропорту на таможне. Пришлось открывать кофр, показывать водку, которую я покупал сегодня утром. Очень хорошая охрана. Очень ответственная.

– Да, хорошая, – произнес, разумеется, по-английски, Сергей Сергеич, улыбнувшись вежливо, и, убрав улыбку с лица, спросил деловито: – Что привело вас ко мне, мистер Джереми?

– Вы меня не узнали? – ответил посетитель вопросом на вопрос.

Сергей Сергеевич прищурился еще пуще... М-да, что-то знакомое, отдаленно знакомое, есть в лице напротив, но что?..

– Нет, простите, я вас не узнаю. Где мы могли встречаться, подскажите? На ранчо у Курта?.. Вспомнил! Три года назад, в Москве, когда Курт широко праздновал свой день рождения, вы были в числе...

– Нет, – перебил посетитель. – В России мы с вами встречаемся впервые. А привел меня к вам язык.

– Как вы сказали?

– Язык, – повторил посетитель уже по-русски, придвинулся вместе с полукреслом, поближе к столу, достал из верхнего кармана пиджака целлофановый пакетик с чем-то мягким и положил его на стол.

Сергей Сергеич машинально нагнулся к столешнице, к странному пакетику, и рассмотрел сквозь целлофан... язык. Человеческий посиневший язык, отрезанный у самого корня.

– Ваш верный Шурик был языкастым малым, – посетитель говорил по-русски без всякого акцента. – Напрасно вы, Сергей Сергеич, на интернет-сайте своего Фонда заявили Александра Истомина как «наиболее компетентного сотрудника». Как будто специально его подставили. Взять «языка» и развязать ему язык – это просто, поверьте мне.

Окаменевший Сергей Сергеич слушал, но не слышал насмешливый голос «австралийца». Кровь стучала в висках Сергей Сергеича, а в голове его вертелась одна-единственная мысль: «Надо нажать на «тревожную кнопку», надо нажать...» Весьма, кстати, здравая мысль.

«Тревожная кнопка» для экстренного вызова секьюрити находилась под столом, под ковром справа. Ни разу еще Сергей Сергеич не нажимал «тревожную кнопку» всерьез. Только чтоб позабавиться, проверить секьюрити на ретивость.

Нога Сергей Сергеича шаркнула по ворсу ковра, отчего чуточку сместились задница на мягком, живот и совсем немножко плечи. Смеющиеся глаза «австралийца» уловили это микросмещение плеч, и рука с электронной дешевкой на запястье метнулась к груди Сергей Сергеича.

Мастер циньна умеет провоцировать обморок. Например, захватив мышцу рядом с подмышкой. Сначала немеет плечевая область, затем, если усилить нажатие, человек теряет сознание.

Пальцы-клещи Темного Мастера нащупали нужную мышцу сквозь твид пиджака и батист рубашки, Сергей Сергеич перестал ощущать плечо и почувствовал дурноту, в глазах у него потемнело, и его мозг уснул. Ненадолго.

Мозг спал меньше минуты. В глазах прояснилось, Сергей Сергеич очнулся, увидел пустое полукресло, повернул голову – его мучитель стоял рядом. Их взгляды скрестились, Сергей Сергеич вздрогнул и застонал.

– Лучше не шевелитесь, Сергей Сергеич. А то сломаете себе руку раньше времени.

Левая рука Сергей Сергеича была поднята и неестественно вывернута – предплечье терлось о волосы на затылке, локоть торчал над макушкой, пальцы касались воротника.

– Кто вас прислал? – спросил шепотом президент процветающего Фонда.

– Никто. Я сам по себе. Помните Павла Лыкова? Помните того несчастного простачка, которого вы играючи обвели вокруг пальца? Нет? Не помните?.. Вспомните Нагонию, островную тюрьму... Да. По вашему лицу вижу – вы вспомнили. Да, это я был тем наивным простачком. Я был Павлом Лыковым. Имя осталось, но тот, прежний Павел, погиб. Я – новая личность в прежнем теле, я совершенно другой человек. И знаете, признаюсь вам по секрету, вообще-то я уже и не человек вовсе. Человеком был прежний Павел, а я... Я – терминатор. Я – маньяк. ЦЕЛЬ моего биологического существования – месть. Я существую ради того, чтобы отомстить за прежнего Павла, за его пропащую душу. Я живу по принципу – ЦЕЛЬ оправдывает ЛЮБЫЕ средства. Я – выродок, я – воплощенное Зло. И знаете, кто меня породил? ВЫ, Сергей Сергеич! Вы, и еще трое, которые забыли, что Зло порождает боль... Хотите узнать, что такое НАСТОЯЩАЯ боль, Сергей Сергеич?..

Незнакомый с состраданием, несущий страдания терминатор по имени Павел, совсем чуть, самую малость усилил давление на вывернутую за голову левую руку экс-кагэбэшника, и по руке как будто пустили ток, и острая, сводящая с ума боль пронзила суставы.

– Не-е-т... нет... по-пожа... пожалуйста, не надо... я... я все... все, что хотите... все, все, что вы скажете...

– Свободной рукой достаньте мобильный телефон из внутреннего кармана пиджака... Доставайте смелее...

Давление на скованную сложным захватом руку ослабло, орудуя правой, залезая во внутренний пиджачный карман, Сергей Сергеевич решился подать реплику:

– Я помогал вашим родителям, материально.

– Вы?.. А вдруг я знаю правду? Вдруг им не помогали, или помогали не вы?.. Знаете, что тогда будет? Я заставлю вас сожрать язык Шурика. Клянусь – вы его сожрете!

– Ситников! Алексей Ситников им помогал! – поспешил сделать уточнение Сергей Сергеевич. – Я не препятствовал... То есть – я его поощрял, я...

– Заткнись, сука, и доставай телефон побыстрее. Все я про тебя знаю, сволочь. Все-все. Что недопонимал, то у Шурика выяснил. В августе девяносто первого, как только случился путч, про который мне стало известно лишь девять лет спустя, ты почуял, куда ветер дует, и тебе повезло – подвернулся Михалыч с его прибыльными делишками. Ты сумел взять пройдоху Михалыча за жабры. Сплавал на остров-тюрьму и получил компромат на старпома и всю компанию. На всех, кто меня предал. Ты ушел из КГБ, ты начал строить свою империю. В уме тебе не откажешь. Другой бы просто обезжирил Михалыча, ограничился шантажом, но ты поступил мудро. Ты помог Самсонову избраться в Госдуму, и теперь Михалыч с радостью лоббирует твои интересы. Из Евдокимова ты сделал киллера, а Лешку... Удобнее! Поудобнее возьми мобильник. На ладонь телефон положи, чтоб большим пальцем номер набирать... Вот так. Теперь звони Евдокимову. Вели ему быть сегодня в тринадцать часов, – Павел назвал место встречи. – Скажи, что от тебя придет человек, который узнает Евдокимова по приметам...

Спустя пятнадцать минут дверь в приемную перед кабинетом слегка приоткрылась. В образовавшуюся щелку боком пролез иностранец и поспешил устранить щель, плотно закрыл за собой дверь. «Австралиец» выглядел смущенным, видать, сбил с него иностранную спесь Сергей Сергеевич. Секретарша Машенька подумала про спесь, свойственную многим иностранцам, и в ответ на вежливую полуулыбку приезжего лучезарно оскалилась.

– Личная просьба, мисс, – обратился к Машеньке смущенный иностранец. Разумеется, по-английски обратился. – Не беспокойте, пожалуйста, Сергея Сергеевича хотя бы минут пять-десять. Я оставил ему документы, – посетитель указал на свой саквояж. – Я бы хотел, чтоб Сергей Сергеевич дочитал договоры не отвлекаясь.

На самом деле в саквояже псевдоавстралийца лежали пустые водочные бутылки, их Павел вскоре выбросит в урну на улице. Выходя из кабинета Сергея Сергеича, Павел приоткрыл дверь до необходимого минимума потому, что, ежели ее раскрыть пошире, то дверная панель опрокинет горящую свечу, что стоит на пропитанном спиртосодержащей жидкостью ковре. И языки пламени, лизнув мягкий ворс, вгрызутся в пахнущий водкой пиджак обездвиженного, лежащего под столом Сергея Сергеевича. И запах паленых, привыкших к французским шампуням, волос перебьет запашок спирта. И полыхнет спиртосодержащая влага в углублениях глазниц.