Час крысы - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 17

12. Анатолий Михайлович Самсонов, депутат

По дороге в больницу Павел купил букет желтых роз и пригоршню шоколадок. Разыскивая кардиологический корпус, он заплутал в больничном садике, вышел случайно к моргу, спросил у первого встречного, где здесь, на территории, лечат сердечные болезни, но оказалось, что встречный столь же безуспешно пытается разыскать какую-то лабораторию и тоже плутает по пропахшему карболкой садику. Их спасла медсестренка – объяснила, как пройти к искомой лаборатории и, стрельнув прицельно в симпатичного с букетом раскрашенными глазами, указала накладным ногтем направление к «сердечному корпусу», за что тут же была награждена шоколадкой.

О том, что зять Михалыча заведует отделением кардиологии в сем многопрофильном лечебном учреждении, и про то, что, презрев привилегию пользоваться услугами «кремлевки», депутат Самсонов две недели тому назад лег на обследование в корпус, где главенствует муж его единственной дочери-мымры, Павел узнал от языкастого Шурика, который как раз накануне пленения и допроса с пристрастием отвозил в больницу к Михалычу какие-то бумаги на подпись. «Лишь бы раньше времени не сдох Михалыч», – подумал тогда, допрашивая Шурика, Павел и несколько раз повторил про себя адрес больницы. А фамилию, имя и отчество депутатского зятя узнать забыл.

На крылечке у входа в «сердечный корпус» курила толстуха в белом халате и куртке, наброшенной наспех на плечи. Павел вежливо поздоровался с теткой, спросил о местонахождении заведующего отделением. Толстуха понятливо глянула на букет, затем пристально на Павла. Протянув тетке шоколадку, он соврал, что идет благодарить «главного доктора» за лечение супруги-сердечницы. Тетка высказалась на предмет занятости Аркадия Семеныча, но подачку взяла и, как найти его, рассказала. А еще посоветовала обязательно сдать пальто в гардероб.

Воспользовавшись советом курящей толстухи, Павел сдал седому гардеробщику пальто. В обмен на шоколадку «для внуков» получил в аренду накрахмаленный белый халат.

Моложавый мужчина с букетом, в мешковатом халате, с отвислыми, удачно большими карманами, смотрелся вполне органически в больничном интерьере. Убери букет – и легко перепутаешь его с доктором.

Поднявшись на названный теткой у входа этаж, пройдясь по длинному коридору без окон, Павел легко нашел дверь с табличкой «Заведующий». Деликатно постучал, толкнул дверь. Павел вошел, закрыл за собою дверь, плотно закрыл и повернулся к столу у окна, прямо напротив. И улыбнулся уголком рта.

На столе ворохом валялись бумаги, за столом сидели – лысоватый дядя в белом, с кокетливой ниточкой усов над верхней губой, и на жестком стуле у торца столешницы пожилая дама в халате салатного цвета. Лысоватый и дама о чем-то спорили, и появление Павла с букетом их явно не обрадовало.

– Вы Аркадий Семенович? – обратился Павел к лысоватому, подходя к столу и протягивая мужчине букет желтых роз.

– Не видите разве? Я занят! – скорчив капризную мину, завотделением взглянул на букет брезгливо, а на Павла уничтожающе. Аркадий Семенович привык принимать благодарности в конвертах. И без посторонних. И от известных лиц. Хамов, врывающихся к нему в кабинет, он терпеть не мог. – Выйдите вон, молодой человек. Заберите это, свои цветы... Куда вы их кладете?! Вы что, с ума сошли?!. Уберите эту дрянь с моего стола!..

Павел освободился от букета, и его руки превратились в две молнии. Одна ударила ладонью о подбородок пожилой докторши, другая – встречным движением ударила по завиткам волос на виске. Голова женщины, не успевшей и глазом моргнуть, дернулась конвульсивно, тело обмякло и осело на стол. Мертвое лицо потонуло в желтых лепестках роз. А выражение праведного негодования на лице мужчины сменила маска животного ужаса. – Отрадно, что вы не кричите, – кивнул Павел, доставая из-под халата трофейный «стечкин». – Для вас хорошо. Я, как видите, человек крайне решительный, что сейчас вам и продемонстрировал. От вас, Аркадий Семенович, мне нужен сущий пустяк, мелкая услуга. Проведите меня, пожалуйста, в персональную палату вашего тестя. От одного языкастого юноши, земля ему пухом, мне стало известно, что палату депутата сторожат бодигарды в коридоре. Скажите им, мол, ведете коллегу, специально приехавшего проконсультировать Анатолия Михайловича. Я бы смог обойтись и без вашей помощи, устранить бодигардов для меня не проблема, но тогда пришлось бы и Самсонова кончать наспех, без затей и разговоров. А спешить не хотелось бы. Есть у меня к нему пара вопросов. Охота, знаете ли, выяснить, что за контрабанду в девяносто первом он перевозил в Нагонию. Интерес праздный, и все же... Кстати, сердечко у него как? Крепенькое еще? Внезапным инфарктом миокарда он меня не разочарует, нет? Для Михалыча я придумал нечто особенное. Девять лет сочинял для него пытку. Аркадий Семенович, возьмите себя в руки! Довольно бледнеть и ронять слюни. Где ключ от этой комнаты? Надо ее закрыть, когда выйдем, чтобы никто не помешал дамочке остывать... Послушайте, а это правда, что у свежих покойников в умирающем мозгу рождаются разного рода галлюцинации? Я читал, что некоторые за секунды умирания как бы проживают другую жизнь, ту, которую должны были прожить, но не получилось, не повезло... Это правда? Нет?.. Не желаете со мной разговаривать? И не надо! Малость развлек вас трепотней, лицо у вас почти нормальное стало. Ну-ка, изобразите деловую сосредоточенность и вставайте. Вставайте-вставайте. Про ключ не забудьте и помните о пистолете, который я спрячу в кармане халата. Помните о том, что в случае чего мой палец не дрогнет, устрою тир в вашем кефирном заведении, а уж вас-то, сами понимаете, да?..

13. Павел Лыков, мститель

Палата-люкс, куда зять поместил тестя-депутата, располагалась на так называемом коммерческом этаже и, по сути, являлась двухкомнатным гостиничным номером, малогабаритным, но со всеми удобствами.

Когда пациента Самсонова навещали посетители из мира условно здоровых – конечно же, предварительно договорившись о посещении по телефону, – азиат, назвавшийся Крысой, закрывался в комнате-спальне. Однако от медперсонала и обслуги «коммерческого этажа» азиат не прятался. Здешним вежливым служащим и личным телохранителям Самсонов представил узкоглазого как нового личного секретаря, каковой обязан быть всегда под рукой у Анатолия Михайловича, и днем и ночью.

Китаец явился к депутату Самсонову, – у которого, кстати, с сердцем было все в порядке, – три недели тому назад. Появлению китайца с малоаппетитным псевдонимом предшествовал конфиденциальный звонок «с самых верхов», от личности, которой никогда не отказывают. Китаец явился и сонным голосом «обрадовал», мол, вы, депутат Михалыч, обречены, но ваш потенциальный убийца предал «нашу Организацию», и «мы» выбрали вас, обреченного, в качестве приманки. Самсонов ничего не понял и получил разъяснения: ваш потенциальный убийца предал «Организацию» ради достижения своей ЦЕЛИ, его ЦЕЛЬ – вы, уважаемый, и еще трое известных вам персонажей, зовут вашу потенциальную гибель Павел Лыков, помните такого?

Сначала китаец бдел рядом с депутатом-приманкой у него, у депутата, дома. Самсонов сказался больным, из дома не выходил, а вооруженный китаец сутками сидел напротив двери на лестничную клетку. Спустя неделю Крыса узнал о должности депутатского зятя и посчитал целесообразным устроить засаду на Павла Лыкова в полукоммерческом кардиологическом корпусе...

Сейчас китаец сидел в кресле у оконного простенка прямо напротив дверей в коридор «коммерческого этажа». На коленях у него лежала развернутая газета «Московский комсомолец». Под газетой Крыса спрятал револьвер с цилиндром глушителя.

Китаец сидел спокойно и невозмутимо, а Самсонов метался, мерил шагами смежную комнату, спальню. Дверь в спальню была распахнута, периодически Михалыч замирал в дверном проеме, отпускал эмоциональную реплику и снова метался по комнате, пока китаец, не торопясь, ему отвечал.