Вальпургиева ночь - Завозова Анастасия Михайловна. Страница 7

Дверь, конечно, была открыта. Я тихонько пробралась в прихожую, перетащила сумку и прислушалась. Тишина. Пожалуй, я могу надеяться, что Нюша с Хрюшей еще спят и можно спокойно позавтракать. У моих ног раздалось знакомое пыхтение. Я нагнулась и нащупала толстый загривок Жупика.

— Сало ты мое ненаглядное!

И тут маманя все-таки сбила меня с ног.

— Это ты мне? — возмутилась она, душа меня в своих объятиях прямо в прихожей.

В порыве чувств маманя уронила меня на сумку, в которой уже рылся Жупик в поисках еды. Слава богу, наш бульдог обладает весьма флегматичным характером, а то б я лишилась филейных частей тела.

— Мама, отними меня у себя! — пыхтела я, пытаясь выпихнуть из-под себя повизгивающего Жупика. Бульдог что-то сосредоточенно жевал (господи, только не Апресяна! Меня же в библиотеке удавят, повесят на люстре и раскатают на формуляры или корочки для читательских билетов) и не обращал внимания на мои потуги.

Наконец мать вняла голосу разума и перестала ощупывать мой скелет на предмет констатации дочкиного похудания.

— Килограмма три, не меньше! — объявила она вместо приветствия и грозно нахмурила брови.

— Здравствуй, мама! — Я попыталась плавно перетечь на кухню.

— Ты чем там питаешься?!

— Доехала хорошо, спасибо…

— Все кости наружу!

— Ой, мамочка, у нас гости?

— Будешь похожа на свою тетку Розу!

— А что у нас на завтрак?

При слове «завтрак» маманя встрепенулась и ринуласьна кухню. Не сомневаюсь, что за майские праздники она впихнет в меня эти потерянные три кило. С горкой.

Я отдышалась и огляделась. Дома практически ничего не изменилось, по крайней мере вид из прихожей не изменился точно. Вообще, наша квартира по архитектурному замыслу представляла продукт бреда больного сознания. Изначального плана не знал никто, так как, когда сюда въехали дедушка Витольд и бабушка Дара, дед первым делом схватился за лом. Нет, вру — сначала он схватился за сердце, а только потом за лом. Мама и тетки еще помнят те дни, когда они маленькими играли здесь в догонялки, проскакивая через дыры в стенах.

В общем, дедушка Витольд довел количество комнат в квартире-до пяти (при наличии двух длинных коридоров) и успокоился. До сегодняшнего состояния квартиру довел мой папа, знатный мастер — ломастер с налетом гениальности. Из одного коридора он сделал еще одну длинную узкую комнату, с истинно эстонской неторопливостью забив для этого две сквозные двери и с истинно польским темпераментом прорубив в стене третью. Бабушка Дара и тут не упустила случая съязвить, назвав получившееся творение папиного архитектурного таланта «комнатой Раскольникова», и предположила, что эти шикарные апартаменты любящий зять соорудил специально для любимой тещи. Папа обиделся и сделал в этой комнате мастерскую.

К слову сказать, вторым папиным архитектурным шедевром стало совмещение туалета с кладовкой. Весьма полезное, кстати. Сидя на унитазе, каждый мог занять себя пересчитыванием домашних заготовок (пять банок огурцов справа, девять слева, между ними вишневый компот — для икебаны и яркого пятна). Но это так, к слову.

По дизайну наша квартира тоже не была образцово-показательной и напоминала гибрид Эрмитажа со скупкой краденого антиквариата. Мама со вздохом вспоминала те дни, когда вся обстановка в квартире была выдержана в едином стиле и она могла спокойно вязать кружевные салфетки, зная, что будет куда их положить. Веккружевных салфеток и эстонской вышивки (эстонское кружево— лучший подарок к любому празднику, считала тетка Изольда) закончился, когда тетя Розаначала мотаться по разным археологическим экспедициям и присылать отовсюду сувениры. Беда была в том, что тетка страдала любовью ко всему большому… В общем, из Греции она прислала мраморную дылду Венеру с отбитыми, как и положено, руками, из Франции по частям — рыцарские доспехи, причем шлем так и затерялся при пересылке. (И слава богу, со шлемом мы рыцаря бы никуда не втиснули— доспехи, наверное клепали на вырост.) Но хуже всего было тогда, когда тетка откуда-то из Белоруссии прислала огромные лосиные рога. Причем маме в подарок. Хорошо, что мамуля никогда не умела хорошо стрелять по движущимся мишеням, и папуля дожил до возвращения тетки Розы, которая в перерывах между приступами хохота объяснила, что рога прислала просто так, вещь, мол, в хозяйстве очень полезная.

Рогам папуля и в самом деле нашел применение. Он приделал их к рыцарским доспехам вместо головы, а получившуюся конструкцию поставил в прихожей вместо вешалки. Рядом со скульптурной группой «Рогатый рыцарь» папуля пристроил Венеру, к ко— торой, в свою очередь, приваял руки с растопыренными пальцами (папуля честно верил, что руки Венере тоже отбили при пересылке). На пальцы веером те гости, которые пережили шок от рогатых доспехов, вешали сумки. (Сталкиваясь в полутемной прихожей с новорусским вариантом Венеры, тетка Роза обычно бормотала: «Болеете или сигареты плохие?»)

Я повесила свой рюкзак на шею Венере и прошла в ванную — мыть руки. Из кухни ненавязчиво доносился запах оладьев с яблоками, приготовленных по фирменному сухановскому рецепту.

На кухне меня уже ждала приличная горка оладьев. Вообще, в нашей семье мама была рекордсменкой по скорости их выпечки. На семейном соревновании она обошла даже тетю Розу, которая могла печь оладьи не глядя. Правда, тетя Роза утверждает, что, пока они с мамой метали оладьи со сковородок на тарелки, Жупик сожрал половину с ее тарелки. Но факт остается фактом — тогда мать испекла на одиннадцать оладьев больше (правда, и у Жупика в тот день приключилось жуткое несварение желудка…).

— Есть! — грозно приказала мамуля, вышвыривая на тарелку очередную лепешку.

Жупик принял мамулин окрик за команду, пыхтя, влез на соседний стул и выложил брыли на стол.

— Это я не тебе, колбаса мордатая! — Мать замахнулась на Жупика лопаткой, которой переворачивала оладьи, и тот поспешно шлепнулся обратно на пол. Мать вздохнула: — Ну зачем мы взяли в дом этот кусок сала? Нет чтобы как приличные ведьмы завести черную кошечку или хотя бы ручную ворону…