Катрин и хранитель сокровищ - Бенцони Жюльетта. Страница 71

— Вы действительно полагаете, что она была обычной крестьянской девушкой? Разве вы не видели, как она держится в седле? Какое благородство и уверенность! Ее оруженосец, мессир д'Олон говорил мне, что на последнем турнире она скрестила копье в поединке с герцогом д'Алансоном, и герцог был совершенно ошеломлен ее искусством. Разве это не удивительно?

Добрая женщина могла часами тараторить подобным образом о чудесах, связанных с Жанной, но Катрин почти не слушала. Все ее внимание было приковано к мужскому голосу, доносившемуся издалека, — голосу, одновременно и грубому и теплому, от которого у нее по спине пробежали мурашки. Когда хозяйка ушла, Катрин почувствовала, что ее вновь охватило горе и отчаянье.

Она совершенно не знала, что делать. Может, следует набраться мужества и порвать с Арно раз и навсегда?!

На следующее утро Катрин проснулась от громких голосов с улицы, изрыгающих ругань и проклятия. Быстро сбросив покрывало, она подбежала к окну. Да, это был Арно. Он стоял, облаченный в доспехи и шлем, и рьяно спорил с казначеем Буше. Оба так громко кричали, что Катрин сначала не поняла, о чем речь. Буше заслонял дорогу капитану.

— Клянусь кишками папы римского, — наконец взревел Арно, — я заставлю пропустить меня. Я думал, что шлюха уже мертва, а теперь узнаю, что она находится в вашем доме, да еще в качестве дорогой гостьи! Это унижение невозможно вынести, даже если бы я мог вздернуть ее собственными руками!

Буше уже собирался ответить, но тут другой голос, не менее энергичный, чем у капитана, вступил в спор. Катрин видела, как Жанна выбежала из дома, схватила Арно за плечи и начала трясти его как грушу.

— Мессир! — кричала Жанна. — Как вы осмеливаетесь произносить имя Всевышнего всуе? Говорю вам, вы не покинете этого места, пока не возьмете свои слова назад!

Арно не был бы более ошеломлен, если бы гром ударил среди ясного неба. Властный тон молодой девушки и ее сильная рука, казалось, привели в чувство разъяренного капитана. Посланница Бога явно не была молокососом! Но и Арно был не из тех, кто легко сдается.

— Я капитан де Монсальви и желаю войти сюда, чтобы убедиться, что справедливость восторжествовала! закричал он.

— Будь вы хоть сам король, вы не сможете войти сюда вопреки желанию мэтра Буше. Кроме того, это дело имеет отношение лишь к нам двоим. Все, в чем я хочу убедиться, — это то, что вы попросите прощения у Господа за то оскорбление, которое нанесли ему. До тех нор мне не о чем с вами говорить. Ну же, на колени!

Его? На колени! Дева действительно приказала Монсальви встать на колени? Катрин с трудом верила своим ушам. Ее удивление еще больше возросло, когда она увидела, как Арно — цвет его лица изменился от малинового до мертвенно бледного — встал на колени на грубую мостовую и пробормотал короткую молитву.

Она с грустью подумала, что, несомненно, он присовокупит это унижение ко всем тем обидам, которые связывал с ее именем.

Когда обвиняемый закончил свою молитву, Жанна вернулась обратно в дом, и в этот момент появился Ксантрай в сопровождении другого капитана, выглядевшего постарше, но массивного и грозного, как боевой бык. При виде Арно, стоящего на коленях посреди улицы с молитвой на устах, они застыли на месте и взорвались от дикого хохота. Ярость Арно обрушилась на них.

— Хотел бы я знать, что вы ржете, как идиоты! — злобно закричал он.

Его воинственный вид ничуть не обеспокоил мужчин, по крайней мере, старший из них на секунду остановился, чтобы сделать легкое замечание:

— Да, дружище, Дева задала тебе хорошую головомойку. Похоже, что ты наконец обрел наставника!

— Держу пари, ты нарываешься на то же самое, Ла Гир. Никто во всей армии не ругается более отвратительно, чем ты, и мы посмотрим, что скажет Жанна, когда услышит твой репертуар. Почему бы нам не заключить пари?

— О чем? — подозрительно спросил гасконец.

— О тебе! Держу пари в сто золотых экю, что она пошлет тебя на исповедь!

Смех Ла Гира сотряс воздух. Он прослезился от хохота и громко хлопал себя по бедрам. Этьен де Виньоль, прозванный Да Гир-Гнев — из-за ужасного характера, просто разрывался от смеха, почти столь же непреодолимого, как его знаменитая ярость.

— Годится! — орал он. — Тебе лучше сейчас начать отсчитывать свои денежки. Послать меня на исповедь?

Почему бы папе этого не сделать?..

— Но Жанна сделает. И ты подчинишься ей, мой .друг… потому что другому просто не бывать, вот увидишь…

Сказав это, Арно посмотрел наверх и увидел Катрин, стоявшую у окна, — золотые косы струились по ее белой рубашке. Он побледнел и отвернулся. Затем сунул руку Ксантраю и сказал:

— Ладно, прекратим. Жанна может делать все, что хочет, с этой женщиной. Самое лучшее, если бы она послала ее к дьяволу…

— Жанна? Отправит кого-то к дьяволу? Это меня удивляет! — воскликнул Ла Гир.

Ничего не зная о положении дел, Ла Гир был искренне поражен этим предложением, но Ксантрай усмехнулся и, когда два друга повернулись спиной, улыбнулся Катрин с легким поклоном. Эта улыбка и поклон немного успокоили ее, но слова Арно по-прежнему терзали.

По-видимому, Ксантрай проявлял к ней легкую склонность, и Катрин задумалась над тем, имеет ли он какое-нибудь влияние на Арно. Во всяком случае, он хоть немного знает о тайных чувствах молодого человека.

Катрин решила при первой же возможности поговорить с ним.

Весь этот день она наблюдала за дневными заботами Жанны д'Арк. Дева очаровывала и привлекала ее больше, чем какая-либо другая женщина до этого, и Катрин даже на какое-то время забывала об Арно. Когда же мысли снова возвращались к нему, Катрин отгоняла его образ, так как слишком яркие любовные воспоминания смущали ее в присутствии этой высокой благочестивой, наивной девушки из Лотарингии, Жанна, несмотря на все знаки внимания, оказываемые ей, оставалась простой и доступной. Она излучала радость, глубокую, всепроникающую радость, но при случае могла прийти в ужасную ярость, как любой из ее капитанов, что и ощутил на себе Арно. В то утро после мессы, прочитанной Жаном Пекерелем в часовне Матильды Буше, Жанна явно сгорала от нетерпения. Она была готова тотчас броситься в атаку, и ее выводили из себя замечания Дюнуа.

Бастард считал, что было бы безопаснее подождать, пока основные силы армии не прибудут из Блуа.

Но Жанна, будучи истинной уроженкой Лотарингии, была и упрямой, как осел. Спрятавшись с Матильдой за дверями, Катрин в ужасе слушала, как бурно проходил военный совет в большом зале. Жанна, поддерживаемая Ла Гиром, Ксантраем, Ильером и Монсальви, выступала за немедленную атаку, в то время как Бастард, Гокур и сир де Гамаш настаивали, что им следовало бы дождаться подкрепления. Слово за слово, и разразилась яростная ссора между Гамашем и Девой, которая считала себя главнокомандующим и не позволяла обсуждать свои приказы. Гамаш вышел из себя, назвал Жанну «обыкновенной девкой»и заявил, что уходит со своего поста, и едва спасся бегством от Арно, прыгнувшего на него с мечом в руке, чтобы загнать это оскорбление в глотку острием меча. С большим трудом Дюнуа удалось погасить разрастающийся скандал. Он громко выругал Гамаша, пожурил Жанну и в конце концов заставил из обняться, что они и сделали не протестуя.

Тут же было решено, что Бастард и Жанна отправятся в Блуа, чтобы ускорить подход армии, и что Жанна должна будет составить письмо к англичанам с помощью Жана Пекереля. Ксантрай в это время вышел из зала и столкнулся лицом к лицу с Катрин.

— Мессир, — просительно сказала Катрин, — я хотела бы поговорить с вами! Не уделите ли вы мне минуту?

Прежде чем ответить, он отвел ее к окну и убедился, что они одни в комнате.

— Что я могу сделать для вас, красавица? — широко улыбнувшись, спросил он.

— Во-первых, я хочу поблагодарить вас, — сказала Катрин. — Мой тюремщик рассказал мне, что мое содержание в тюрьме было смягчено благодаря вам. Я получала достаточно еды, не была прикована цепью и…

— Больше ни слова. Вы мне ничем не обязаны. Я просто сделал то, что подсказывал мне разум. Разве вы не помните наше освобождение из тюрьмы Арраса?