Катрин и хранитель сокровищ - Бенцони Жюльетта. Страница 72

Катрин с разочарованием выдохнула:

— Ах, так это вот почему? А я-то думала, что вы верите в мою невиновность! Я думала, что вы хотели мне помочь из-за несправедливости мессир Арно.

— Возможно, и из-за этого тоже. Я никогда не верил в эту вашу «миссию» здесь. Вы были в таком жалком состоянии! Только Арно, ослепленный гневом, мог так ошибаться. И поскольку он не хотел слышать и слова в вашем оправдание, я сделал что мог.

— Вы даже не представляете, как я вам благодарна. Если б не вы, он бы безжалостно раскромсал меня на куски. Ведь он ненавидит меня?

Лицо Ксантрая приняло выражение непривычной задумчивости. Он колебался с ответом, без сомнения, чувствуя себя как на тонком льду.

— Откровенно говоря, я не знаю. Похоже, что он вас ненавидит, и все же…

— И все же? — эхом отозвалась Катрин.

— И все же он ведет себя странно. Знаете ли вы, почему он не подозревал о вашем освобождении до сегодняшнего утра? Потому что напился прошлой ночью до безобразия. Он пил кубок за кубком, и все время казалось, что он пьет за кого-то невидимого. Его вынесли на заре, почти бесчувственного и плачущего, как дитя. Он бормотал что-то бессвязное, но я уверен, что расслышал ваше имя. Возможно, что он ненавидит вас, но я бы мог, поручиться, что любит он вас еще больше.

До них донесся голос из зала. Это был Ильер, Требующий вина.

— Иду! — отозвался Ксантрай. Затем он наклонился к ней, поскольку Катрин протянула руку, чтобы задержать его и, спросил очень тихо и быстро:

— Вы ведь по-прежнему любите его?

— Больше всего на свете! Больше жизни! — закричала она так страстно, что Ксантрай улыбнулся.

— Он — счастливчик, счастливее, чем сам осознает это!

Ну, тогда послушайте, прекрасная Катрин. Арно тупой и упрямый, как все ослы Франции, вместе взятые, но у него удивительно мягкое сердце при ею жутких манерах.

Если вы его любите так, что готовы на все и живете только ради его возвращения к вам, у вас, возможно, есть шанс. Как бы упрям он ни был, придет день, когда он не сможет сражаться с собой и с вами.

— Этим утром он хотел меня повесить!

— Возможно, если бы добрался сюда! Но надо было видеть его лицо, когда он узнал, что вы живы, спасены Жанной. Лицо Арно не может соврать, могу поклясться, что я видел на нем вспыхнувшую радость…

Ксантрай больше ничего не сказал. Он вышел, оставив Катрин наедине с ее мыслями. Его замечания зажгли маленькую искорку надежды, которая с таким трудом умирает в любящем сердце…

Пока мужчины пили в огромном зале, Жанна вышла к женщинам, чтобы те помогли ей надеть доспехи. Матильда, Маргарита и Катрин суетились вокруг нее: соединяя различные детали доспехов воедино. Катрин, стоя на коленях, помогла натянуть белые сапоги. Внезапно она подняла глаза и спросила:

— Почему ты надеваешь доспехи, Жанна? Ведь ты сегодня не будешь давать бой. Я уверена, что ты не собираешься бросаться в наступление в одиночку!

Жанна засмеялась.

— Но не от недостатка желания, моя дорогая, а от того, что сейчас все, что я хочу сделать, — это сопровождать моих посланников до главного моста и получить сведения о состоянии дел.

Оба герольда Жанны, Гиенн и Амблевиль, получили приказ передать ее письма в лагерь Тальбота с традиционными рыцарскими церемониями.

— Жанна, — прошептала Катрин, держа одну из ее боевых перчаток. — Я бы хотела пойти с тобой. Прикажи им дать мне какую-нибудь мужскую одежду. Я могла бы сопровождать тебя в качестве оруженосца.

— И мои капитаны посходили бы с ума от такого хорошенького пажа, — улыбнулась Жанна. — Им понадобится все их хладнокровие, а город нуждается в них. Иди на крепостной вал, Катрин, и все увидишь оттуда.

Катрин вздохнула, но не стала настаивать. Она видела, как Жанна вывела своего коня вместе с конями капитанов, среди которых был и Арно; его доспехи тускло блестели. Он был самым ярым сторонником Девы, но странно, у Катрин это не вызывало ревности. Жанна обладала удивительной способностью успокаивать злобные голоса, нашептывающие в самой глубине души. Кроме того, у Катрин было чувство, что пока он с Жанной, ничего плохого с ним не случится. Она вызывала доверие…

Пока Жанна и ее свита находились за пределами города, Катрин оставалась на крепостном валу, наблюдая за ними, и не сдвинулась с места, пока они не оказались в безопасности. Когда она вернулась домой, то застала там Жанну с полными слез глазами. Англичане ответили на ее письмо оскорблениями, называя ее шлюхой и телкой. Но хуже всего было то, что они захватили в плен одного из ее герольдов. Амблевиль вернулся один. Гладсдейл схватил Гиенна и угрожал сжечь его заживо.

Арно немедленно выдвинулся вперед.

— Разрешите мне! — закричал он. — Я привезу его назад!

— Нет! — вскричала Катрин так пронзительно, что все повернулись к ней.

Она залилась краской стыда, и, заметив это, Арно с высокомерным видом отказался испытывать ее терпение. Она спряталась за широкую спину госпожи Матильды, желая провалиться сквозь землю. Жанна улыбнулась ей.

— Амблевиль должен вернуться, — сказала она, поворачиваясь к другому герольду, лицо которого стало пепельным от переживаний. Жанна нагнулась к нему и похлопала по плечу.

— Эй, они не убьют тебя! — закричала она. — Скажи Талботу, что я хочу встретиться с ним в поединке под стенами города. Если он сможет одолеть меня, то пусть сожжет меня вместе с Гиенном. Если же победа будет моей, то англичанам придется снять осаду и уйти.

Здесь ее прервал Дюнуа:

— Твой план прекрасен и благороден, Жанна, но Талбот никогда не примет вызов. Он великий вождь и доблестный рыцарь и никогда не согласится помериться силами с женщиной. Мне кажется, что Амблевилю достаточно сказать одно: если что-нибудь случится с Гиенном, то мы поступим так же со всеми пленниками и с теми, кто попадет в наши руки.

Его совет оказался мудрым. Часом позже Амблевиль вернулся вместе с Гиенном, и Жанна со всеми домочадцами проследовала в церковь, чтобы отблагодарить Святую Деву. Среди сопровождающих была и Катрин, которая шла вместе с Маргаритой и Матильдой.

Когда месса закончилась и они возвращались домой, Катрин не могла не заметить, что один из капитанов Девы смотрел на нее особенно настойчивым взглядом, настолько настойчивым, что это заставило ее почувствовать себя немного смущенной, но и приятно взволновало. В первый раз за долгое время на нее смотрели с желанием, которое даже не пытались скрыть. Это вернуло ей некоторую уверенность в себе.

Рыцарь, обративший на нее внимание, был высоким мужчиной примерно двадцати пяти лет. Его волосы и короткая бородка, обрамляющая суровое, высокомерное лицо, были иссиня — черными. Темные глаза сверкали как угли, а тонкие красные губы казались глубокой раной на бледном лице. Катрин вздрогнула и прошептала Матильде:

— Кто этот рыцарь с мрачным лицом?

Старая дама бросила быстрый взгляд, нахмурилась и прибавила шагу.

— Бретонец из благородного дома Лавалей. Его имя Жиль де Ре. Говорят, что он сказочно богат и смел, но жесток. Его привел дед, старый разбойник Жан де Краон, не признающий никаких законов, кроме собственных. Весь город только и говорит о расточительности этого молодого повесы и о его жестокости. Он проживает в «Голове Мавра»с Агнес Гросвильен, которая не знает, возносить ли хвалу его щедрости, или оплакивать его излишества. Говорят, что он соблазнял маленьких девочек… и даже мальчиков! Мне он совсем не нравится, и не советую тебе привлекать его внимание…

Несмотря на совет Матильды, Катрин оказалось трудно избавиться от будоражащих воспоминаний о томных взглядах мессира де Ре, и они преследовали ее допоздна. Все уже уснули, а Катрин еще долго металась и ворочалась в постели. Она слышала храп Жана д'Олона спавшего у дверей комнаты, в которой ночевали Жанна и Маргарит Буше. Оба ее пажа — молоденький Раймон и проказливый Луи де Кут, известный как Имергет, — спали в коридоре, но несмотря на все это надежное соседство, Катрин не могла отделаться от неясного беспокойства. Ближе к полуночи она вдруг услышала подозрительный скребущий звук под открытым окном, как будто кто-то карабкался по стене.