Пленница дождя - Знаменская Алина. Страница 46

Глава 20

— Настенька! Ты забыла выключить чайник!

Надтреснутый голос Антонины Терентьевны заставил ее вздрогнуть.

— Я уже выключила и чай тебе заварила, — поспешно добавила старушка, увидев Настану невольную реакцию.

— Не беспокойтесь, Антонина Терентьевна. Я уже расхотела пить чай.

За окном повисли сумерки. Настя и не заметила, как они успели заполнить комнату.

Настя отодвинула от себя серый том известного русского критика и включила настольную лампу.

Старушка кивнула на книги:

— А я думала, теперь уже Белинского не изучают.

— Еще как изучают! — вздохнула Настя. — И Белинского, и Аристотеля, и Гегеля.

Насте тяжело было поддерживать разговор с хозяйкой — она только лишь из вежливости отвечала на вопросы. Сама ситуация казалась ей унизительной, квартира, что сняли для нее родители, — тюрьмой, а Антонина Терентьевна — ничего не подозревающей о своей роли тюремщицей. Насте хотелось заплакать или же взорваться, нагрубить, нахамить старушке, и только овладение азами актерского мастерства позволяло ей справиться с собой. Они не понимают, как ей тяжело, одиноко, как невыносимо слушать чинную тишину старости! Она давит на нее, душит. Самое главное — она не может, как прежде, запросто позвонить Мише, сама дала зарок не вешать больше на него свои проблемы! Это злополучное объяснение стоит теперь между ними, и отношения не могут быть прежними. Миша больше не будет подружкой. А она, черт возьми, уже не может обходиться без него!

Вот уже почти месяц Настя не рассказывает Мише каждый свой день, в подробностях, до мелочей, как раньше. И это невыносимо тяжело. Последнее время она стала замечать, что разговаривает сама с собой, то есть нет, конечно, не с собой, а с воображаемым Мишей. Однажды хозяйка застала ее за этим занятием и была обескуражена. Настя соврала ей, что репетирует. А сегодня Настя как-то особенно подпала под настроение природы — ноябрь за окном бросался остатками листвы, бил в окна дождем, устраивал во дворе грязные лужи.

— Смотрю, ты скучаешь, Настенька. — Старушка проигнорировала Настин отказ от чая и приволокла в комнату поднос с чашками и нарезанной «витушкой». — Позвала бы подружку, я разве против? Ваше дело молодое, вам болтать хочется, смеяться. Не все же умные книжки читать.

Старушка поставила чашки, бесцеремонно потеснив Белинского.

— Моя подружка уехала, — удрученно вздохнула Настя. Антонина Терентьевна словно читала ее мысли! Как было бы здорово жить сейчас вдвоем с Сашей, обсуждать все на свете, выдумывать развлечения! Но Сашка исчезла не попрощавшись, уехала, не оставив даже адреса!

Поначалу Настя не поверила родителям. У них политика такая: поворачивать факты так, как, по их мнению, лучше. В целях воспитания. Мама сказала, что приходила Саша, принесла деньги, тот самый долг, и просила передать Насте, что уезжает. Настя выслушала мать довольно спокойно, но в уме отредактировала ее речь. Выходит, Сашка рассказала родителям про деньги. Те, конечно, потребовали вернуть долг. И Сашка… Да, но где она могла достать такую сумму? Сразу? Тут Настя вспомнила про Каштановых. Раньше Сашка рассказывала о них. И если обо всем, даже об Илье, Сашка говорила сдержанно, как бы оберегая, то о Каштановых рассказывала взахлеб — в такой восторг ее приводила дружба с ними.

Сразу после отъезда родителей Настя отправилась к Каштановым. Там Сашки не оказалось. Возвращаясь в медлительном трамвае, Настя в глубочайшем недоумении размышляла о том, насколько разными могут быть оценки людей. Каштанова произвела на нее впечатление, прямо противоположное тому, что она же произвела на Сашу. Во-первых, Александра утверждала, что Каштанова — образец гостеприимства. Хорош образец! Она даже не пригласила Настю в дом! На порог не пустила! Когда охранник доложил о том, что пришли гости, Каштанова торопливым шагом продефилировала по дорожке и вышла за чугунную калитку к Насте на улицу. А на дворе, мягко говоря, не лето. При том, что Настя замерзла, еще стоя на остановке, а ведь в трамвае тоже не согреешься. Но Каштанова словно не замечала Настиного синего носа. Ее надменное лицо стало непроницаемой маской, когда Настя стала спрашивать о Саше.

— А почему вы, девушка, утверждаете, что Александра может находиться у нас? Мы едва знакомы…

— Но Саша столько о вас рассказывала! Вы очень тепло к ней отнеслись…

У Насти не было слов. Да и к чему слова, если чувствуешь, как они скатываются с человека, словно вода с полированной поверхности.

Каштанова деланно рассмеялась.

— Некоторые люди склонны принимать за любовь простую воспитанность.

— А…

Насте больше не интересна была Каштанова. А вот Сашка… Куда она могла подеваться?

— Ну, тогда извините.

— Скорее всего она уехала, — сказала Каштанова, когда Настя уже сделала шаг в сторону дороги. — Она говорила что-то насчет возвращения к бабушке, домой.

— А адрес ее бабушки… У вас его нет? — встрепенулась Настя.

Но Каштанова уже закрыла калитку, и из-за фигурной решетки донеслось:

— К сожалению, адреса у меня нет. Зачем он мне? Действительно, зачем? Человек исчез из поля зрения, и никому нет дела до него!

Настя ехала в трамвае и злилась. Она злилась на эту холеную равнодушную высокомерную тетку из богатого дома. Злилась на Сашку, что исчезла именно в тот момент, когда в ней больше всего нуждаются. И конечно, Настя злилась на себя. Это надо же так халатно относиться к дружбе! Не узнать даже адреса подружкиной бабушки! Значит, мама права, когда ругает Настю эгоисткой. Настя оказалась настолько занята своими проблемами, что не попыталась вникнуть в Сашины! А ведь зачем-то же Сашка разыскала ее в академии. И вид у нее был довольно странный в тот день…

Теперь многое представилось Насте в ином свете. Почему, ну почему она не успела расспросить Сашку? И как назло — этот дурацкий обморок. Никогда прежде Настя не наблюдала за собой такой привычки — падать в обмороки. А за последние месяцы это второй случай. Отец считает, что виноваты выхлопные газы большого города. Мама приписала все переутомлению и убеждала отца, что их дочь усиленно занимается. Врач примирил их на том, что объединил эти две причины в одну. Настю поселили к божьему одуванчику, Антонине Терентьевне, и приказали хорошо питаться. Последнее старушка взяла на себя. При каждом удобном случае норовила впихнуть в Настю то булку, то пирожок. Вот и теперь все двигала к Насте намазанную маслом булку и что-то говорила при этом… Настя вынырнула из своих мыслей и попыталась поддержать разговор. О чем это она? Ах, о своей многострадальной учебе в институте! Настя сделала внимательное лицо.

— Комната в общежитии огромная, на двадцать человек. А холодно, угля не достать — все и спали вповалку, кучей, чтоб теплее. А потом чесаться начали.

Настя посмотрела на нее с удивлением.

— Да. Чесотка началась у всей комнаты. Заразились…

Настя отодвинула чашку. Ну, под такие рассказы только чаевничать!

— Антонина Терентьевна, а у вас парень был?

— Парень? — Антонина Терентьевна неторопливо перевела Настин язык на свой. — У меня много было кавалеров. Я шустрая была. Я безумно любила танцевать! Фокстрот, танго, вальс… Меня, бывало, хлебом не корми — дай только потанцевать! А он танцевать не умел. Стоял и смотрел исподлобья, как я с другими вальсирую.

У Насти всегда чувства отражались на лице. А тут прямо гамма чувств всколыхнулась. Ей вспомнился ночной клуб, Мишина незыблемая фигура у стойки, а она танцует с Иваном. Настя не заметила, как заплакала.

— Настенька! Что с тобой, дружочек? — закудахтала старушка. — Я тебя расстроила? Да?

Настя молчала с глупой улыбкой.

— Вот я разговорилась, старая перечница! У тебя сердечные неприятности? Ты поссорилась с другом?

Настины две слезы сбежали-таки по щекам. Ну до чего нелепое положение!

— Нет, мы не поссорились.

— Но почему тогда он не звонит и не приходит? — не унималась старушка. — Ты знай, дружочек, я не против!