Пока живу, люблю - Знаменская Алина. Страница 28

Они стояли перед картиной Куинджи потому, что та тронула Макса. Вот и вся петрушка. Та догадка, которая зародилась у Вики давно, теперь обретала реальные очертания: ее подружка не была счастлива в браке! Она «пристроилась» к Максу, выражаясь словами Александры, засунула все свое в старый сундук на чердаке и выбросила ключ. Решила, что живет, а сама — медленно умирала!

Макс сидел, откинувшись на подушку, и смотрел прямо перед собой невидящими глазами. Рукой он поглаживал обложку семейного альбома. У Вики возникло острое желание заехать этим альбомом ему по голове. Смести все его бумажки со стола — соседство, оскорбляющее компьютер. Но она подавила в себе невольный порыв и, заложив руки за спину, сказала:

— Я мало знаю вашу жену, Максим-Александрович, но из ваших слов составила кое-какое мнение о ней. Спорный вопрос, что любит такая женщина, но бесспорный — что не любит.

— Что же, по-вашему? — спросил он, продолжая смотреть мимо нее, куда-то поверх бутылок.

— Одно я знаю наверняка: она терпеть не может алкоголиков! — отчеканила Вика, повернулась и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

На следующий день Вика отправилась посетить Марину. Было тепло, и Вика рассчитывала погулять в парке, но Марина не спустилась, и Вике разрешили пройти к ней в палату. Марина лежала на кровати под системой. Виктория входила в эту палату как в другое измерение — сразу все смещалось в ее голове, и каждый раз, готовясь к разговору с подругой, Вика все же оказывалась неготовой.

— Сядь вон там, чтобы я тебя видела, — сказала Марина, и Вика послушно устроилась у, нее в ногах. — Как дела дома?

— Макс вчера показывал мне ваши фотографии, — без предисловий начала Вика.

Марина внимательно посмотрела на подругу, но уточнять не стала, молча ждала продолжения.

— Почему ты до сих пор не рассказала ему о родителях? Виктория не собиралась выступать с обвинениями. Ей необходимо было понять.

— Он бы никогда не женился на мне, зная, кто мои родители.

— Но почему?! — Виктория искренне не понимала. Даже не Макса, который не хотел в жены дочь алкоголиков. Нет. Она не могла понять Марину. — Ты что, его безумно любила?

— Я выбрала его. Когда училась на втором курсе, умерла бабушка. Я осталась одна, и единственным способом остаться на плаву, не скатиться до проституции или нищеты я видела для себя замужество.

Марина говорила спокойно, не напрягаясь, рука покорно лежала вдоль тела, прикованная к прозрачной системе с лекарством.

— Мне нужна была работа, и в институте меня устроили лаборанткой к юристам. Я их всех знала в лицо. Даже личные дела посмотреть была возможность. Я не хотела сюрпризов, поэтому выбрала Макса. Он потомственный адвокат. И дед адвокат, и отец, и брат отца, ну и он, старший сын в семье. Их семья казалась мне идеальной. Все друг за друга горой, все там интеллигентно. И вдруг я, дочь алкоголиков. Это нонсенс. И поэтому я сказала, что не бабушку похоронила, а родителей. А заодно и брата — Кешку. В принципе недалеко от правды — Кешка теперь наркоман. А дядя и тетя из Первомайска к тому времени уехали, так что если бы мои новые родственники стали выяснять, кто да что, то выяснили бы, что действительно был такой Свитов, работал, а потом перевелся куда-то. И все, след его пропал, потому что дядя ударился в бизнес и со старыми друзьями не знается.

— Ну а если бы случайно? Кто-нибудь из старых знакомых…

— Я все предусмотрела. Я все мосты сожгла. Даже с тобой. — Марина виновато улыбнулась. — Поверь, ты — самая моя большая жертва.

— Да уж…

— Я придумала себе идеал будущей семьи. Я не знала, как будет, но в точности знала, как НЕ БУДЕТ.

— Ты выместила на детях свое детство.

— Ну зачем ты так — «выместила»… Я дала им все, чего сама не имела: школу танцев, бассейн, фигурное катание, отдых на море, кафе-мороженое по воскресеньям.

— Понятно. Мне кажется, твоим детям недостает другого.

— Чего же?

— Чтобы их слушали. Чтобы с ними разговаривали. Просто разговаривали.

— Вот ты и дашь им это, — вымученно улыбнулась Марина.

— Да пойми ты! Не смогу я заменить тебя! Я — другая! Мне дико неудобно жить по журналам, вписываться в твое расписание, лгать, наконец!

— Тебе и не придется лгать. Будь сама собой. Тебе — можно. Предки твои — вполне приличные люди, сама ты консерваторию закончила. Не то что я — два курса института. Тебе не придется притворяться.

Точное слово было найдено и произнесено — притворяться! Столько лет сплошного притворства!

— Неужели ты не могла хотя бы оставаться собой? Ну Бог с ними, с родителями. Но ты-то! Разве ты любишь Куинджи? «Битлз»? Почему он не знает, что ты тащишься от зареников? Как ты могла так себя скрутить? Зачем? Он даже не подозревает, что ты любишь Вивальди. Ну музыка-то при чем?

— Разве это такая уж трагедия? — слабо улыбнулась Марина. — Дело в том, что у Макса тоже был свой идеал семьи. Свое представление о жене. И самое главное, говорил он, чтобы жена его понимала. Чтобы разделяла его взгляды, его вкусы.

— Вот ты и «разделяла», — закончила за подругу Виктория. Марина вздохнула и отвернулась к окну. Какими мелкими и ненужными, должно быть, казались ей сейчас волнения подруги. Она наполовину была не здесь. Как в электричке — первую половину пути ты еще мыслями витаешь дома, вторую — уже там, куда едешь. Она устала от земных проблем.

— Больше ко мне не приходи, — вдруг сказала она. Вике даже сначала показалось, что она ослышалась. — И девочек приведешь только один раз. А потом отправишь в пансионат. Я знакомой заказала путевки.

— Но.., как же… — пересохшими вдруг губами прошептала Виктория.

— Во-первых, ты не видела, какими становятся люди в последние свои дни, а я видела. И не хочу остаться в твоей памяти такой. Тем более — в памяти девочек. Ты меня поняла?

— Да.

— И на похоронах. Я не хочу, чтобы девочки были там.

— Но…

— Постарайся попять: так я буду для них.., как уехала. А если они будут видеть все, то обязательно напугаются, я знаю.

— Ладно.

Вика плакала, а Марина не замечала ее слез. Она давно все продумала и могла теперь рассуждать хладнокровно.

— А с Максом — будь собой. Мое притворство ни к чему хорошему не привело. Он никогда не любил меня по-настоящему, хотя я очень старалась и делала то, чего он ожидал от меня. Так что тебе, думаю, повезет больше. А теперь уходи, Викушенька, я очень устала.

Вика не заметила, как оказалась на улице. Она шла, не понимая, как солнце может безрассудно светить, а фонтаны — брызгать, как все продолжается, цветет, когда такое…

А дома ее ждал новый сюрприз.

Глава 12

Хозяин позвал ее к себе сразу, едва она переступила порог.

— Виктория, сегодня вы соберете детей и уедете с ними в деревню.

— Но…

— Никаких «но»!

Макс двигался большими шагами по гостиной и выглядел нервным. Даже каким-то озаренным, что ли. Так выглядит человек, которого посетила странная, возможно, безумная идея и которому не терпится побыстрее осуществить ее.

Вика сразу внутренне закипела, как бутылка с газированной водой перед вскрытием. Он отправляет их в деревню! К Никите! В дом, где никто не живет, в ремонт! Где нет воды и, возможно, газа!

Эгоист! Убирает с глаз долой, не задумываясь — хорошо ли, удобно ли будет им там? Да что говорить! Чего и ожидать-то от такого типа?

— Надолго? — поинтересовалась Виктория.

— До заезда в пансионат. Затем, возможно, у вас будет отпуск.

— Кто нас отвезет? — уточнила Вика, ибо догадалась, что спорить бесполезно.

Но его ответ совершенно вывел ее из равновесия:

— Вы отправитесь самостоятельно на Марининой машине.

— Я? На машине?!

Макс раздраженно пожал плечами, словно она несла полную ахинею.

— Вы соображаете, что говорите? — прорвало ее. — У меня совершенно нет опыта вождения! Это же дети, а не картошка! — Она нарочно ввернула его фразочку, которую прекрасно помнила. Надеясь достучаться до его разума, добавила: