Русская наследница - Знаменская Алина. Страница 39

Даша продолжала гладить. Если она начнет спорить с ним, ей станет плохо.

— А ты что же — за границу собралась? — с деланным равнодушием проговорил Кириллов и включил телевизор.

Дашина рука с утюгом застыла посреди наволочки. Вот в чем дело! Где-то услышал, что у них живет иностранец, и сделал свои выводы.

— Сплетни собираешь? — Злость придавала ей дополнительную энергию — наволочка под руками становилась гладкой, как ровный лист бумаги.

— Да брось, — обернулся Кириллов. — Людкина подруга на переговорном работает. Она хоть английский и не в совершенстве знает, но разговор твоего приятеля прекрасно поняла.

— Какой разговор? — не поняла Даша.

— Такой. Американец звонил в Америку и заказывал вам вызов гостевой. Тебе, Витальке и Аньке. Так что как ты это дело ни прячь — город у нас маленький, такое не скроешь.

Даша уставилась на бывшего супруга и напрочь забыла про утюг. Она пыталась осмыслить то, что вывалил на нее сейчас Кириллов. Скорее всего подруга что-то напутала. Известно, как рождаются сплетни. Но возможно… Тысячи мелочей, пропущенных, казалось бы, ее рассеянным вниманием, всплыли перед внутренним взором. Все тепло, идущее от Филиппа, его милые знаки внимания, его забота о детях. Конечно, он жалеет их. Возможно, таким образом он хочет отблагодарить их и теперь пригласит к себе. Надо же — ни слова не сказал! Даша улыбнулась своим мыслям. Кириллова удивила эта улыбка.

— Наволочка горит, — бросил он.

— Так вот почему ты прибежал, — поняла наконец Даша. — Ну, выкладывай, чего тебе надо.

Кириллова догадливость Даши не смутила.

— Квартиру, — быстро ответил он, словно давно ждал этого вопроса.

— Не поняла.

Ты уедешь насовсем в Америку, охмуришь этого иностранца. У вас там все будет, зачем вам эта хрущевка? А мне она пригодится. У Люды дочь на выданье, ей жилье нужно, и нам где-то жить надо. У меня сын, если ты знаешь.

— Вот оно что! — Даша всплеснула руками. — Про квартиру вспомнил! А ты не забыл, что это я ее от гор-здрава получила, как мать ребенка-инвалида?

— А я его отец, — напомнил Кириллов.

— Как вовремя ты об этом вспомнил! Почему же, когда он в больнице лежал, ты не примчался, как вот сейчас? Почему ты их с Новым годом не поздравил, с днями рождений?

Даша завелась. Кириллов наступил на больную мозоль. Она даже рада была, что он так откровенно обнажил перед ней свою мелочную душонку. Она подозревала в нем это, но, подозревая, не была убеждена. Теперь представилась возможность убедиться.

— Почему ни разу хотя бы письма Аньке не написал, она так нуждалась в тебе!

— Она скучала? — быстро переспросил Кириллов, и Даша уловила в его голосе нотку удовлетворения. Она замолчала. Стала складывать белье в стопку. Зачем она все это ему говорит? С ним все ясно. — Ты как хочешь, Дарья, но я это серьезно, насчет квартиры. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

— Это как же? — Даша впервые за вечер с нескрываемым интересом посмотрела на Кириллова. Угрозы — это не его стиль. Это что-то новенькое. Чувствуется женская рука. — Поподробнее попрошу.

— Учти, когда будешь уезжать в Америку насовсем, на вывоз детей потребуется согласие отца.

— Интересно…

— А ты не знала? — оживился Кириллов. — А как же иначе? Они же несовершеннолетние. И у них, кроме матери, есть еще родной отец. Вот не соглашусь, чтобы дети эмигрировали, — и плакала твоя Америка!

Вывалив на Дашу свой главный козырь, Кириллов уставился на нее в ожидании. Он был доволен собой.

— А за квартиру, значит, дашь согласие? — уточнила Даша.

— Без проблем, — подтвердил Кириллов.

Даша удовлетворенно кивнула. Все в ней улеглось и затихло перед бурей. Она вышла из-за гладильной доски и выключила телевизор.

— Конечно, я увезу детей отсюда, если нас позовет Филипп. — Даша начала тихо, но в ее тоне скользнуло что-то угрожающее, и Кириллов с опаской присматривался к ней. — Сам посуди: тут женщине замуж выйти не за кого. Лучших парней моего поколения перебили в Афганистане. Остались полумерки вроде тебя, и на том спасибо.

Кириллов дернулся было, оскорбленный «полумер-ком», но Даша взглядом посадила его на место.

— Анькиных потенциальных женихов сейчас косит в Чечне как траву. Остаются наркоши да больные. Не сомневайся, Кириллов, если я захочу, я уеду. И ты мне не помешаешь. Попробуй только. Ты четыре года не платишь алиментов и не помогаешь мне растить детей. Ты считаешься у нас без вести пропавшим.

Даша передохнула.

— Я узнавала у юриста, — соврала она, — если ты заявишь свой протест, я вправе взыскать с тебя алименты за четыре года плюс моральный ущерб нам троим. Дорого тебе обойдется наша квартира. А теперь уматывай.

Даша держала в руках утюг. Это был старый утюг, советский, нагревался и остывал медленно и был гораздо тяжелее современных «тефалей». Кириллов шустро ретировался в прихожую.

— С ней по-хорошему, — бормотал он, пытаясь попасть рукой в рукав куртки. — А она как ненормальная. Приперся как дурак — с тортом, а она…

Кириллов, не прощаясь, выскользнул за дверь, щелкнув замком.

Даша включила свет в прихожей и сразу же в зеркале увидела себя — растрепанную, с пунцовыми щеками и с утюгом в руках. Она улыбнулась своему воинственному отражению и тут же в страхе замерла: дверь ванной звучно заскрипела, а поскольку в доме не было кошек, Дашу с головы до пят обварило внезапным страхом. Но через секунду гамма чувств принял; другой оттенок. Из ванной тихонько выскользнула Аня и остановилась перед матерью.

— Ты давно здесь? — поинтересовалась мать.

— Я все слышала.

Даша вздохнула. В конце концов, Анька становится взрослой, пусть делает собственные выводы. Но тут же усомнилась в этой мысли.

— Мам, а он что, нас совсем-совсем не любит? — несчастным голосом спросила Аня. Даша притянула ее к себе.

— Любит, Ань. Любит. Просто он на время забыл об этом. Как ослеп.

— И он об этом когда-нибудь вспомнит?

Даша закивала, хотя ее кивков дочь не могла видеть. Но Даша знала, что Анька должна почувствовать ее кивки. Сейчас они были как одно целое и предельно остро чувствовали друг друга.

— Жизнь, она ему напомнит. Жизнь, она, Ань, ни про кого не забудет. Все расставит по местам. Главное, чтобы ты не забыла тех, кого любишь.

Даше трудно давались слова. Анька шмыгнула носом.

— Я всех-всех люблю, мам. И бабушку с дедом, и Катю, и Витальку, и тебя. И папу.

— Вот и хорошо, вот и хорошо.

Даша раскачивалась вместе с Аней, словно стремилась укачать ее как маленькую.

— Мам, а мы правда уедем в Америку?

— Глупости. Конечно, нет.

— А если все же уедем… Мам, ты оставь папке квартиру. У него сынок маленький, Коля. Я его видела, он на обезьянку похож. Пусть он в моей комнате живет.

Глава 18

Он позвонил ей через неделю. Голос по телефону казался усталым.

— Катя, с твоим сыном все в порядке. Скоро ты сможешь забрать его совсем.

В ответ она не смогла произнести ни слова — у нее пересохло во рту.

— Ты слышишь меня? — спросил Шатров.

— Да, да! — крикнула она в трубку торопливо, и он понял, почему она молчала.

— Не надо так волноваться, Катя, все будет хорошо. Ей показалось, что он говорит с ней сухо и даже официально. Она испугалась, что он положит трубку.

— Марат! — крикнула она, хотя слышимость была прекрасная. — Марат, что я могу для тебя сделать?

В трубке молчание. Катя уже ожидала, что он скажет что-нибудь резкое. Ведь они так плохо расстались прошлый раз. Но она ошиблась.

— У моего друга день рождения. В связи с этим событием у меня небольшая проблема, и ты действительно можешь помочь. Ты могла бы поехать со мной к нему на дачу? Если, конечно, тебе это не…

— Я поеду! — не дослушав, ответила она. — Когда?

— Завтра. Я заеду за тобой в пять часов.

— Я буду ждать!

Но он уже не слышал — он положил трубку.