Русская наследница - Знаменская Алина. Страница 44

— Вот теперь я, пожалуй, съем чего-нибудь! — провозгласила она, и пир начался. Они жевали бутерброды, запивая шампанским, как лимонадом, рассказывали друг другу истории из босоногого детства, смеялись по малейшему поводу.

Вдруг Катя притихла и застыла в позе суслика. Принюхалась.

— Что-то горит…

— Утка! — закричал Шатров и рванул прочь из гостиной. Катя помчалась следом.

Кухня была полна дыма. Пока Шатров возился с духовкой, Катя открыла форточку.

— В черной-черной комнате… В черной-черной духовке… лежит черная-черная утка… — чревовещательным голосом доложил Марат.

— Ты хотел приготовить утку… как в прошлый раз? — Голос Кати был полон сожаления.

— Вот именно. Все как в прошлый раз — ты, я и утка.

— А ружье?

— За ружьем можно сбегать. Вот только той испуганной девчонки нет. А есть потрясающая женщина.

В следующее мгновение она оказалась у него на руках. Они поднимались по лестнице — внизу осталась гостиная с раскиданными по полу вещами, кухня, полная дыма. Марат принес свою ношу в спальню и положил на покрывало. Катя закрыла глаза и лежала не шевелясь. И все же когда усы мягкой кисточкой прошлись по ее ноге и она ощутила поцелуй где-то в области коленки — не выдержала и издала звук, напоминающий мычание. Усы поехали выше, оставляя на своем пути сплошные поцелуи. Катя не выдержала — вскочила, вцепилась ногтями в спину Марата.

— Послушай… где ты взял такие усы?

— Нравится?

Катя медленно кивнула, наблюдая веселые искорки в его глазах.

— Ну вот, — промурлыкал он. — А ты: Америка, Америка… Мы и сами с усами!

Глава 19

В восемь часов утра Катя стояла у окна своей комнаты в общежитии и ждала Шатрова. Он обещал вместе с ней поехать за мальчиком. Минуты шли, а Шатров не появлялся. Катя внутренне вздрагивала, как только какая-нибудь темная машина въезжала во двор. К половине девятого она чувствовала себя оголенным электрическим проводом. Все сомнения поднялись в душе и устроили настоящую оргию. Возможно, Шатров переоценил свои возможности, и у него ничего не вышло. Он не всесилен. Возможно, заведующая лечебным центром тоже обратилась к влиятельному лицу. А вдруг она уже отдала ее мальчика на усыновление какому-нибудь иностранцу?!

Катя выбежала в коридор и метнулась к телефону. В офисе не брали трубку. Домашний телефон тоже молчал. Катя оделась и выбежала на улицу. Она не знала, что будет делать, но сидеть и ждать больше не могла. Ей быстро удалось поймать такси, и на вопрос водителя, куда ехать, назвала адрес Шатрова, хотя собиралась отправиться прямиком в лечебный центр. Ехали быстро, но Кате показалось — прошла целая вечность, прежде чем она оказалась на лестничной площадке в доме Марата. Ей открыла его дочка. Девочка посторонилась, пропуская ее в прихожую, и по-хозяйски предложила раздеться.

— Папа поехал за вами, — спокойно сообщила она и добавила: — А вам нужно было спокойно ждать. Если папа обещал, он обязательно сделает.

И девочка достала из шкафчика две пары тапочек — свои, маленькие, и большие — отцовы. Затем она в раздумье уставилась на эти тапочки, выбирая, какую же пару лучше предложить гостье. Невозмутимость девочки подействовала на Катю благотворно. Оптимизм постепенно возвращался. Она засунула ноги в большие шлепанцы Марата и тут же удивилась, как минуту назад могла сомневаться в незыблемости мира, открытого ей Шатровым.

— Хотите чаю? — Мелодичный голос девочки совершенно ее успокоил.

Катя кивнула и прошла за Ингой на кухню. На столе были разложены краски и бумага — девочка рисовала.

— Что ты рисуешь?

— Жирафа, — отозвалась девочка, включая чайник.

Катя взяла в руки рисунок. На листе прослеживалась длинная оранжевая шея среди голубых пышных облаков.

— А живого жирафа ты видела? — спросила Катя. Когда-то она видела этих удивительных животных в переездном зоопарке и уже собиралась поделиться с девочкой воспоминаниями.

— Да, — кивнула Инга, доставая чашки и хлеб. — Я видела, когда мы с папой были в саванне.

— Где?

— В саванне. Это такое место — не пустыня, но и не лес. Там очень интересно: жирафы ходят и львы гуляют. А человеку можно только на машине.

— А еще где ты была с папой?

Девочка взглянула на Катю, как бы примеряя степень интереса постороннего человека к своей персоне, и, заметив в глазах женщины искреннюю заинтересованность, поднялась со стула.

— Идемте ко мне в комнату, я покажу фотографии.

Катя выключила чайник и проследовала за Ингой в детскую.

— Вот это мы с папой в Италии. Это Ватикан. Здесь мы голубей кормили. А это в Венеции — там кругом вода, и люди ездят не на автобусах, а на лодках.

Катя перебирала яркие снимки и чувствовала, как что-то непрошеное медленно, но неотвратимо проникает к ней в душу.

— Это мы в Греции. Это наш отель. Это я пиццу ем. В последний день взяла свою любимую пиццу, но так и не съела. А папа все время ел какие-то ужасные креветки, на них даже смотреть страшно.

— А где тебе больше понравилось? — поинтересовалась Катя.

— В Греции, — не задумываясь ответила девочка, — там в отеле большой бассейн.

Когда Катя закрыла альбом, девочка неожиданно сказала:

— А вы красивая.

Катя на секунду растерялась даже, а потом улыбнулась и ответила:

— Ты тоже.

Девочка опустила глаза и пробормотала «спасибо».

— А как дела у тебя в школе? — спросила Катя, чтобы сменить тему.

— Хорошо, — без энтузиазма откликнулась девочка.

Катя знала, что дочь Марата учится в закрытой частной школе, и ждала от девочки восторгов.

Но та остановилась на «хорошо» и дальше не распространялась.

— Наверное, у вас в школе есть бассейн, теннисный корт…

— И зимний сад, и живой уголок, — без восторгов продолжила девочка, — но я всю неделю хочу домой.

— Скучаешь по папе?

— Конечно. И еще скучаю по своей комнате, по своим куклам и компьютеру.

— Понятно…

— Папа не может забрать меня оттуда. Это самая лучшая школа — там учителя хорошие и охрана. Зато он обещал, что мы все выходные и каникулы будем проводить вместе. Поэтому он даже на Новый год гостей не приглашает. Только мы вдвоем.

И Катя поймала на себе испытующий взгляд Инги. «Она боится, что я отдалю от нее отца…» — подумала Катя и ничего не сказала. Напрасные опасения. Что она, Катя, знает о нем? Ничего, кроме того, что он в одиночку вырастил дочь. Разбился в лепешку, чтобы девочка ни в чем не нуждалась. Воспитал ее так, что она напоминает барышню из XIX века. Это говорит только об одном: он мог посочувствовать ей, Кате, матери-одиночке. Он откликнулся на ее беду, пожалел. А у нее голова закружилась. Нельзя воспринимать весь их странный роман всерьез, нельзя строить планов, это же ясно! Он даже о матери Инги ей ничего не сказал…

В прихожей тренькнул звонок.

— Это папа! — обрадовалась Инга, и не ошиблась. Шатров ворвался в квартиру как внезапный ветер — распахнул все двери, заполнил шумом прихожую, внес в комнату гамму своих ароматов и блеск черных глаз.

— Не ожидал, что ты окажешься такой беспокойной! — обжег он взглядом Катю. — Сказано тебе: сиди и жди!

Он сгреб их с Ингой в охапку и закружил по комнате:

— Собирайтесь, девчонки, карета подана!

От него исходили уверенность и сила. И все же Катя не смогла унять терзавшее ее волнение — она опасалась случайностей.

Девочка убежала одеваться, а Шатров притянул к себе Катю и взял в ладони ее лицо.

— Все будет хорошо, — проговорил он медленно. — Помни: у тебя есть я. И ничего не бойся.

Инга уже ждала их в прихожей. Она стояла в белой кроличьей шубке и держала в руках мохнатую игрушечную собаку.

— Тетя Катя, можно, я ее вашему сыну подарю?

Катя молча обняла девочку. До самого лечебного центра она больше не смогла выдавить из себя ни слова. Дальше все происходило как во сне: у ворот их встретила главный врач, провела в свой кабинет и передала Кате папку с документами.