Венерин башмачок - Знаменская Алина. Страница 37

— Ну, спасибо! Мы, значит, со Светланой Тимофеевной — самые тупые! — Лариса почувствовала, как краснеют скулы.

Петров рассмеялся и взял ее за плечи:

— Не думал, что вы такая обижуля. Да мы сейчас с ребятами перетащим ваше жилище в два счета.

Лариса и вякнуть не успела, как Петров свистнул и возле него выросли Петров-младший и Димка Воскобойников.

Продолжение спектакля Лариса смотреть не стала. Она повернулась и пошла на пригорок, туда, где маячила соломенная шляпа Ивана Ивановича. Пусть Петров тешится своей активностью. Засиделся без работы. Пусть таскает палатки, разводит костер, кашу варит. Большой ребенок. А она приехала сюда для дела. Она будет заниматься раскопками и своими исследованиями. Детей с ними поехало всего четверо — Земчихины, Воскобойников и Петров. За мальчишками пусть смотрит Петров-старший, а девочек опекает Прыткова. И нечего нервничать из-за пустяков.

Так, успокаивая себя, Лариса добрела до кучки студентов, окруживших профессора. Иван Иванович крутил в руках обломок блюда с орнаментом. Объяснял, как нужно работать, чтобы не повредить экспонаты. Лариса села рядом и стала слушать. Однако назойливые мысли лезли в голову и перебивали речь профессора, как помехи в эфире. А перед глазами стояли загорелые руки Петрова. Помнилось, как он держал ее за плечи. И казалось, что она уже знает, как эти руки могут гладить, обнимать. Ее пугало это. Никогда раньше она не замечала в себе подобных фантазий. Чтобы она смотрела на постороннего мужчину и думала, как его руки могут… Или — думала? Нет, память здесь ни при чем. Она просто уверена, что ничего такого за ней не было. Это все после пещеры. Жизнь сама собой разделилась на время до пещеры и время — после. Но и в том и в другом имеются белые пятна. И в нынешней ее жизни такое пятно — Петров. Она не понимает своих чувств к нему. Разве может человек одновременно притягивать и отталкивать? Одновременно — радовать и пугать? Или все дело в ситуации, которая их познакомила? Этот ужас, что преследовал в переходах пещеры? И то чувство, когда она увидела его и решила, что за ней пришли с того света? Нет, это все так сложно, необъяснимо. У нее голова начинает гореть от таких мыслей. Если бы тетя знала, что творится в голове у племянницы, то, пожалуй, еще приставила бы к ней личного психотерапевта. Ларисе чудом удалось улизнуть в экспедицию. И то благодаря теткиной загруженности в клинике. Там у них какой-то семинар. Она не сразу обнаружит пропажу племянницы.

Наконец девушка поняла, что давно не слушает Ивана Ивановича. Встала, побрела к реке. У воды лучше приходят мысли в порядок. Вот так сидеть и смотреть на воду. До чего же приятно! Вода отражает тебя. Готова выслушать все, что наболело у тебя на душе, смыть собой все печали. Если бы еще суметь высказать, суметь понять, отчего тебе так тревожно и одиноко. Ларисе вдруг стало так жаль себя, что захотелось плакать. Наверное, так чувствует себя потерявшийся в толпе ребенок. Лариса подозревала, что эта минута пройдет, что эта слезливость — лишь капризы изменчивого настроения, но поделать ничего не могла. Слезы уже бежали, прокладывая дорожки по щекам. И она давала им беспрепятственно бежать. Сидела и кидала камешки в воду. Внезапно раздавшийся шорох за спиной заставил ее вздрогнуть.

— Посмотри, что я нашел.

Это Петров. Не оборачиваясь, она краем глаза увидела его джинсы и кроссовки.

Лариса поспешно промокнула слезы подолом футболки. Петров опустился рядом на корточки и протянул ей какое-то растение. Она взяла, радуясь тому, что можно не смотреть Петрову в лицо, а разглядывать цветок. Острые длинные листья, цвета ближе к бордовому, и выпяченная желтая губа с прожилками. Венерин башмачок!

— Где вы это нашли?!

Ларисин восторг был столь велик, что она забыла о слезах и взглянула Петрову в лицо.

— Места надо знать, — подсунул Петров заготовленную фразу, и они встретились глазами. — Ты что… Ты из-за палатки? — Брови Ларисиного спасителя полезли вверх. — Ты обиделась?

— При чем тут палатка? — отмахнулась Лариса — Я хочу видеть место, где рос цветок!

И она встала. Она старалась не смотреть на Петрова, но невольно в поле ее зрения попадали плечо— и ладонь.

— Это довольно-таки далеко, — отозвался Петров. — Хотя завтра мы сможем выкроить часик и прогуляться…

Слово «прогуляться» резануло слух.»

— Послушайте, — глядя на мысок его кроссовки, начала Лариса, — почему вы позволяете себе разговаривать со мной в таком тоне?

— В каком?

— В таком. Я, конечно, безумно благодарна за то, что вы спасли мне жизнь. Но разве это дает вам право… Я, кажется, не давала повода?

— Так дайте…

— Нет, вы что, в самом деле такой хам?

— А что я такого сделал?

Фраза напомнила Ларисе школу. Она почему-то ярко вспомнила свой класс, июньский день и гвоздем торчащую фигуру Воскобойникова. «А чё я такого сделал?»

Это был настоящий подарок! Память выбросила ей этот день! Значит, она в состоянии понемногу, по крупицам вспомнить другие! От волнения Ларисе стало трудно дышать.

— Что с тобой? — Петров с тревогой вглядывался в ее лицо.

— С вами, — машинально поправила Лариса. И добавила: — Не забывайте, что я — учительница. Здесь называйте меня на вы.

— Ладно…

— И вообще бросьте эту фамильярность. Вы почему-то ведете себя… Я, между прочим, пока еще замужем.

— Давно пора развестись.

— Что? — Лариса вытаращила глаза на Петрова и увидела, что он смотрит на нее пристально, словно что-то необычное увидел в ее лице.

Она невольно попятилась и попала пяткой в воду. Петров протянул руки и схватил ее, не давая ступить в воду второй раз. Лариса не устояла на скользких камнях и качнулась в сторону Петрова, стукнувшись при этом лбом о его подбородок. Он отреагировал молниеносно — нашел ртом ее губы, и Лариса почувствовала, как горячая волна чувственности хлынула в нее с этим поцелуем. Грудью она упиралась в жесткую грудь Петрова. Его горячие ладони сжимали плечи и разливали по ее телу ровно нарастающий жар. Она обнаружила что-то знакомое в запахе, идущем от него, в его прикосновениях. Может, они встречались в прошлой жизни? Или это было во сне?

Руки Петрова сжали ее спину, майка поползла вверх, и его пальцы коснулись кожи. Голова закружилась — образы, впечатления поплыли, подгоняемые волной исходящей от него эротики. Сон!

Лариса резко отстранилась. Она не могла" отделаться от ощущения, что эти объятия уже были. Что когда-то эти руки уже гладили ее вот так же… Она с подозрением вглядывалась в тяжело дышащего Петрова. Она чуть не сказала ему о своих мыслях. Остановила ее яркая фигура на высокой круче берега.

— Светлана Тимофеевна нас зовет, — прошептала она, почему-то не в силах сказать громко.

Петров оглянулся, не выпуская Ларису из рук, и тоже увидел оранжевую панамку Прытковой. Он помахал ей. Лариса высвободилась из его объятий и молча пошла к берегу. Петров двинулся следом.

Еще издали они увидели машину Инны Викторовны Кравцовой. Пришлось прибавить шагу. Петров отстал, наблюдая за событиями издали, но не выпускал Ларису из поля зрения. Судя по всему, врачиха пылала возмущением. Она сразу же начала Ларисе что-то выговаривать, помогая себе жестами. Лариса прошла мимо машины, уводя родственницу прочь от любопытных ушей.

Петров подошел к костру и стал готовить щепки. Отсюда хорошо просматривалась поляна, на которой остановились Лариса и Инна Викторовна. Тетка бушевала. Она взмокла, втолковывая племяннице какую-то важную истину. Лариса оставалась непреклонной. Она качала головой и что-то твердо возражала. Наконец Ларисе надоели увещевания тетки, и она, что-то сказав на прощание, двинулась к лагерю. Щеки ее пылали. Она шла решительным шагом и, развив приличную скорость, прочесала мимо машины, мимо палаток, в сторону студентов. Те размечали местность — готовили поле для завтрашней работы. Лариса присоединилась к ним. Петров посчитал своим долгом поздороваться с Инной Викторовной и отошел от костра. Впрочем, она его уже заметила и мчалась навстречу на всех парусах.