Венерин башмачок - Знаменская Алина. Страница 38

— Здравствуйте! Одна надежда на вас! — с ходу выпалила она и вцепилась Петрову в рукав. — Александр, вы должны повлиять на Ларису!

— Вряд ли я смогу повлиять на Ларису Николаевну, — усмехнулся Петров, наблюдая, как лихо та пересекает размеченную местность.

— Нет, нет. Вы — мужчина, вы… у вас дети. Вы сможете!

Петров честно попытался сообразить, куда она клонит. При чем здесь его дети?

— Что стряслось-то, Инна Викторовна?

— Как — что стряслось? Вы еще спрашиваете! Лариса еще от похода не очухалась, и вот на тебе! Экспедиция! Да тут что угодно может случиться. Она в таком состоянии…

— Я думаю, вы преувеличиваете, Инна Викторовна, — улыбнулся Петров. — В пещеры вход завален, никто туда не полезет больше. А раскопки — дело безобидное.

— Безобидное? А жара, солнце палящее? А питание какое тут? Да это сумасшествие! Экспедиция — не занятие для беременной женщины! — Не без удивления она наблюдала, как меняется лицо Петрова. Он побледнел, и глаза его сузились.

— Вы сказали, Лариса Николаевна ждет ребенка?

Инна Викторовна, злая и надутая, оглянулась и посмотрела в сторону студентов. Там мелькала зеленая футболка ее племянницы.

— Уж и не знаю — ждет она его, или ей все равно. По крайней мере анализы показали, что моя племянница беременна.

Инна Викторовна, видимо, выпустила из виду, с кем разговаривает. Она сейчас говорила с Петровым как с коллегой. Или как с родственником.

— Вы должны убедить Ларису вернуться домой. Я не в состоянии. Не наручники же на нее надевать.

— Какой срок?

— Семь недель, — машинально ответила Инна Викторовна.

Петров надолго замолчал, уставившись в костер, а Инна Викторовна продолжала жаловаться на племянницу, брызгая слюной.

Наконец Петров сумел вынырнуть из своих мыслей и взглянул на Инну Викторовну.

— Я не обещаю, что уговорю ее вернуться, но… Я могу пообещать вам проследить, чтобы Лариса Николаевна не делала ничего такого, что может повредить беременности.

— Правда? — Инна Викторовна вцепилась взглядом в Петрова. Она словно мысленно примеряла на него ту роль, о которой он только что заявил. Потом с сомнением проговорила: — Пожалуй, это единственное, что мы можем сейчас сделать. Одна надежда на вас. Я вам честно скажу: эта беременность — долгожданное счастье для Ларисы. Она десять лет не могла забеременеть.

— Да вы не волнуйтесь. Я сделаю все, что смогу, — перебил Петров. Ему было неуютно слушать подробности.

Инне Викторовне ничего не оставалось, как только распрощаться и уехать. А Петров еще долго бродил вокруг костра, с хрустом ломая ветки.

Инна Викторовна возвращалась в город с твердым намерением заглянуть в юридическую контору к Станиславу Захарову. У нее просто зудело все внутри. Она представляла, как вытянется его круглое лицо, когда он узнает, что скоро станет отцом. Очень будет кстати, если рядом окажется его мымра.

Инна Викторовна так живо представила эту картинку, что не сразу отреагировала на мелодию мобильника. Звонил доктор Кузин. Не останавливаясь, прижала к уху телефон.

— Лиза приходила на УЗИ? — не давая ему сказать, поинтересовалась Инна Викторовна. Она не то чтобы не доверяла Умару, который уже провел обследование Лизы, скорее хотела убедиться еще раз, что все в порядке.

— Н-да, — замялся Кузин, и Инна Викторовна решила остановиться. Припарковалась в первой подворотне, услышав заминку в голосе Кузина.

— Говори все как есть, — не узнавая собственного голоса, потребовала Инна.

— У Лизы все в порядке, — поспешил заверить Кузин. — Я не по этому поводу звоню. Верховцева сегодня в два скончалась.

Инна молча слушала.

— Тут ее муж… Вы сами с ним поговорите или это сделать мне?

Инна Викторовна подумала:

— Поговори сам, дорогой. А завтра я отдам документы.

Инна Викторовна еще некоторое время сидела без движения, а потом вывела машину на дорогу. Да, она все правильно сделала. Она не станет для Верховцева черным вестником. Пусть горькое известие принесут другие. Пусть Верховцев переспит с этим. А завтра она сделает для него все, что в ее силах. Но — завтра. Сегодня она слишком устала.

Куда-то делся ее пыл, который она везла Стасику в юридическую контору. Пропало желание нападать на Ларисиного мужа. Захотелось домой, к детям.

Она заехала в— магазин, купила два пластиковых ведерка с мороженым. Когда-то Лиза обожала такое. Чтобы есть ложкой Инна Викторовна вошла в прихожую и сразу поняла — в доме кто-то чужой. Андрей вышел навстречу из кухни и показал на дверь гостиной:

— Оксанина свекровь пришла.

— А где Лиза?

— Ушла гулять с Юлькой.

Инна Викторовна могла бы задать еще вопрос: «А почему ты здесь? Опять один, без жены?» Не стала, сдержалась. Да и, грешным делом, рада была, что сын зачастил к ним. Приходится закрывать глаза на причину. А может, у нее, у Инны, просто разыгралась фантазия? Может, Андрюшка просто скучает по дому?

— Что же, бабушка, наверное, хотела повидаться с внучкой, а ту увели?

— Они уже долго гуляют. Должны прийти.

Инна Викторовна прислушалась. Голоса в гостиной раздавались громко. Разговор явно перешел на повышенные тона.

— Ругаются, что ли? — уставилась она на сына.

— А ты хотела, чтобы они мирно ворковали? — усмехнулся Андрей. — По-моему, ситуация яснее ясного. Свекровь винит во всем Оксану. Классика. Мама всегда и во всем оправдывает сыночка.

Андрей улыбался. Инна непонимающе уставилась на него. Какая-то кнопочка внутри автоматически включилась.

— Да? Позиция свекрови Оксаны и ее интересы мне как раз понятны, — возразила она. — Мне непонятны твои интересы. И беспокоит твоя позиция в этом деле. Ты-то, как я погляжу, весь на стороне Оксаны.

— А ты?

Инна Викторовна прошла в кухню и плюхнулась на стул. Ноги от долгого сидения в машине затекли. Она стала разминать их пальцами. Андрей налил чайник и встал около плиты.

— Я-то как раз сторонний наблюдатель. И помогаю Оксане, поскольку она — подруга Ларочки. Попала в трудную ситуацию. Но считаю, что ситуацию создала она сама. И сама в ней виновата.

— Ты врач, мамуля, — то ли шутя, то ли серьезно подхватил сын. — И обязана помогать всем. И тем, кого заразили, и тем, кто сам нажил себе болезнь. Правда ведь?

— Конечно, — согласилась Инна Викторовна, не понимая, куда клонит сын.

— А я всего лишь сын своей матери. И поддерживаю тех, кого ты поддерживаешь. Вот и все.

Вот свиненок! Вывернулся! Инна Викторовна не могла не улыбнуться.

— Не слишком ли активно поддерживаешь, сынуля? Смотри крылышки-то не обожги.

— Даже если обожгу, — вдруг без тени улыбки сказал он. — Ведь это мои крылышки?

— Ты что? — испугалась мать и оставила свои отекшие ноги в покое. — Ты… ты всерьез хочешь завести отношения с Оксаной?!

Андрей поморщился:

— Что значит — завести отношения? Ты прямо как у себя на собрании.

Но ты… Тебя не смущает, что у нее ребенок? Что она замужем, ведь она всего-навсего поругалась с мужем? Тебя не смущает, что ты сам некоторым образом — женат?!

У Инны Викторовны пересохло во рту. Но она поняла, что не в состоянии возиться с чайником, заваркой. У нее начали дрожать руки.

Между тем Андрей спокойно достал заварочный чайник, ополоснул его кипятком и обстоятельно, как делал все в своей жизни, насыпал туда три чайных ложки заварки. Залил кипятком и накрыл полотенцем.

— Не ты ли, мама, всегда пилила меня за мой брак? А? — напомнил он. — Кто-то говорил, помнится мне, что так жить нельзя, что хозяйки хуже, "ем Кристина, ты. мамуля, в жизни своей не встречала… Кто-то спрашивал даже, на каком месте у меня глаза были, когда я…

— Да! Я не в восторге от твоей жены, — согласилась мать. — Да, она — неряха и лодырь. Но, Андрюша, извини, поезд ушел! Ты женился! А Оксана — это, по-твоему, лучший вариант?

— Мама! Ты сама расхваливала Оксану! Вот уже месяц на ней фактически держится весь твой дом. Она готовят, трет, моет, убирает…