Бог света - Желязны Роджер Джозеф. Страница 17

— Я не знаю…

Сэм достал второй кошелек и взвесил его на руке. Глаза жреца упали на кошелек, и он облизал губы.

— Подожди здесь, — приказал он и, повернувшись, вышел.

ИЛИ, пятая нота арфы, гудела в садах Пурпурного Лотоса.

Брама болтался на краю горячего бассейна, где он мылся со своим гаремом. Глаза его, казалось, были закрыты, он опирался локтями о край, а ноги покачивались в воде.

Но из-под длинных ресниц он следил за дюжиной девушек в бассейне, надеясь увидеть, как кто-нибудь из них бросит оценивающий взгляд на его темное, с тяжелыми мышцами, длинное тело. Черные усы блестели во влажном беспорядке, волосы черным крылом падали на спину. Он улыбался ясной улыбкой в солнечном свете.

Но никто из девушек, похоже, не замечал его, и улыбка смялась и ушла. Все их внимание было поглощено игрой в водное поло.

ИЛИ, колокольчик связи, зазвонил снова, когда искусственный ветерок донес запах садового жасмина до ноздрей Брамы. Брама вздохнул. Он так хотел, чтобы девушки поклонялись ему, его физической мощи, его тщательно вылепленным чертам лица. Поклонялись как мужчине, а не как богу.

Но, хотя его специальное и усовершенствованное тело было способно на подвиги, недоступные простому смертному, он все-таки чувствовал себя неловко в присутствии этой старой полковой лошади — Бога Шивы, который, несмотря на приверженность к нормальной человеческой матрице, был куда более привлекательным для женщин. Создавалось впечатление, что пол как бы переходит пределы биологии: как ни старался Брама подавить память и разрушить эту часть духа, он родился женщиной и каким-то образом все еще ею оставался. Зная это, он несколько раз перевоплощался в высшей степени мужественного человека, но все равно чувствовал некоторую неадекватность, как будто признак его истинного пола был выжжен на его лбу. От этого ему хотелось топать ногами и гримасничать.

Он встал и поплелся к своему павильону мимо низкорослых, причудливо изогнутых с какой-то гротескной красотой деревьев, мимо шпалер, качающихся в утреннем свете, прудов с голубыми водяными лилиями, ниток жемчуга, свисающих с колец белого золота, мимо ламп, сделанных в виде девушек, треножников, где курились пряные благовония, мимо восьмирукой статуи голубой богини, которая играла на вине, когда ее должным образом просили.

Брама вошел в павильон, подошел к хрустальному экрану, вокруг которого обвивался бронзовый Наг, держащий хвост в зубах, и включил отвечающий механизм.

Сначала на экране появился статический снегопад, а затем — изображение верховного жреца его Храма в Махартхе. Жрец упал на колени и трижды коснулся пола своей кастовой отметкой.

— Из четырех рангов богов и восемнадцати хозяев Рая самый великий — Брама, — сказал жрец. — Создатель всего, Господин высоких Небес и всего, что находится под ними. Весенний лотос выходит из твоего пупка, руки твои вспенивают океаны, в трех шагах твоих заключены все миры. Барабан твоей славы бьет ужасом в сердце твоих врагов. На твоей правой руке колесо закона. Ты связываешь катастрофы, пользуясь змеей, как веревкой. Эвива! Взгляни благосклонно на мольбу твоего жреца. Благослови меня и услышь меня, Брама!

— Встань… жрец, — сказал Брама, забыв его имя. — Какое дело великой важности заставило тебя вызвать меня?

Жрец встал, бросил быстрый взгляд на мокрую фигуру Брамы и снова опустил глаза.

— Господин, — сказал он, — я не стал бы вызывать тебя в то время как ты купаешься, но здесь сейчас один из твоих почитателей. Он хотел бы поговорить с тобой о деле, которое, как я полагаю, должно быть очень важным.

— Почитатель? Скажи ему, что всеслышащий Брама слышит все, и вели ему молиться мне обычным манером, в Храме! — Рука Брамы потянулась к выключателю, но остановилась. — Откуда он знает о линии Храм-Небо? И о прямой связи святых с богами?

— Он сказал, — ответил жрец, — что он из Первых, и что я должен передать, что Сэм хочет говорить с Тримурти.

— Сэм? — сказал Брама. — Сэм? Не может же он быть… ТЕМ Сэмом!

— Он известен в окрестностях как Сиддхарта, Связующий Демонов.

— Жди, — сказал Брама, — и пой все подходящие стихи из Вед.

— Слушаю, мой Господин, — ответил жрец и запел.

Брама пошел в другую часть павильона и встал перед гардеробом, решая, что надеть.

Принц, услышав свое имя, отвернулся от созерцания храма внутри. Жрец, имя которого он забыл, поманил его в коридор. Он пошел за жрецом и очутился в складе.

Жрец нашарил потайную щеколду, потянул вверх ряд полок и открыл что-то вроде дверки.

Принц прошел через нее и оказался в богато убранной гробнице. Сияющий видеоэкран, окруженный бронзовым Нагом, зажавшим хвост зубами, висел над алтарем — контрольной панелью.

Жрец трижды поклонился.

— Эвива, правитель мира, могущественнейший из четырех рангов богов и восемнадцати хозяев Рая! Из твоего пупка вырастает лотос, твои руки вспенивают океаны, в трех шагах…

— Я подтверждаю истину твоих слов, — ответил Брама. — Тебя благословили и выслушали. Теперь можешь оставить нас.

— ???

— Правильно. Сэм, без сомнения, заплатил тебе за частную линию?

— Господин!..

— Ладно! Уходи!

Жрец быстро поклонился и вышел, задвинув за собой полки.

Брама оглядел Сэма, на котором были брюки для верховой езды, небесно-голубой КАМИЗ, сине-зеленый тюрбан Уратхи и пояс черного железа с пустыми ножнами на нем.

Сэм в свою очередь оглядел Браму. Поверх легкой кольчуги на нем был накинут плащ из перьев, застегнутый у шеи пряжкой из огненного опала. На голове Брамы была пурпурная корона, усеянная мерцающими аметистами; в правой руке скипетр с девятью камнями-покровителями. Глаза его казались двумя черными пятнами на темном лице. Вокруг возникло нежное звучание вины.

— Сэм? — спросил Брама.

Сэм кивнул.

— Я пытаюсь угадать твою истинную сущность, господин Брама, но, признаться, не могу.

— Так и должно быть, — сказал Брама, — и всегда будет, когда речь идет о боге.

— Наряд у тебя шикарный. Просто блеск.

— Благодарю. Мне трудно поверить, что ты еще существуешь. Кстати, я вижу, что ты за полстолетия не искал нового тела: это взято совершенно случайно.