Марианна в огненном венке. Книга 2 - Бенцони Жюльетта. Страница 10

Старик широко раскрыл глаза, взял висевший под жабо на черной бархатной ленте золотой лорнет, приложил его к кончику носа и с изумлением посмотрел на молодую женщину.

— Да что вы! Однако, милая дама, с вашего разрешения позвольте спросить, откуда же вы явились?

— С юга этой страны, сударь, точней говоря — из Одессы, где я пользовалась гостеприимством герцога де Ришелье…

Она добавила еще несколько туманных фраз, на которые, впрочем, ее новый знакомец не обратил внимания. Имя Ришелье покорило его окончательно, и он проникся симпатией к этой красивой женщине, в которой признал одну из себе подобных. Поэтому он стал более многословным и после того, как Жоливаль представился, оставив остальных в ранге слуг, проявил себя просто неиссякаемым.

Назвавшись господином де Боншаном, он рассказал путешественникам о том, что произошло пять дней назад в тридцати пяти лье от Москвы на Бородинском поле, находящемся на правом берегу Кологи, притока Москвы-реки: русская армия, которая по мере продвижения Великой Армии словно растворилась в реках и озерах, решилась показаться и дать бой, чтобы попытаться помешать противнику войти в столицу Древней Руси. Дорогу преградили редутами, и произошел ожесточенный бой с ужасающими результатами, если верить стекающимся со всех сторон раненым.

— И кто же выиграл сражение? — спросил Жоливаль с нескрываемым нетерпением.

Старый дворянин грустно улыбнулся.

— Власти сообщили, что русские. Ведь царь заменил Барклая-де-Толли стариком Кутузовым, возлюбленным сыном победы, и никто не сомневался, что может быть иначе. Тут неподалеку даже служили благодарственный молебен… но раненые рассказывают другое: они говорят, что армия отступает, следуя за ними, и Бонапарт приближается к Москве. Завтра… или послезавтра он будет здесь. И вот, узнав об этом, все, кто имеет возможность, покидают Москву. Отсюда и царящий в городе беспорядок. Ростопчин тоже уедет, он говорил об этом, но пока он ждет Кутузова, чья армия должна пересечь город, отходя на Казань.

Ощущавшей на себе мрачный взгляд Язона Марианне удалось остаться верной избранной ею роли и сохранить спокойствие, слушая эти наполнившие ее радостью новости. Тем временем Жоливаль с самой изысканной учтивостью выразил старику благодарность и попросил, если это его не затруднит, указать какую-нибудь гостиницу, на что тот согласился проводить их. Эта просьба немедленно вызвала протест Язона.

— У нас нет никаких оснований оставаться в этом городе, особенно если сюда идет Бонапарт! Пока не наступила ночь, нам надо выбраться на дорогу в Санкт-Петербург, где найдется почтовая станция или постоялый двор!

Г-н де Боншан навел на него свой лорнет и посмотрел с возмущением и изумлением на бородатого мужика, по всей видимости слугу, который посмел не только говорить по — французски, но и высказать свое мнение. Считая недостойным для себя ответить этому наглецу, старый дворянин только пожал плечами, повернулся к нему спиной и обратился к Жоливалю:

— Все улицы забиты каретами и повозками, да еще новые прибывают с запада. Вам не удастся выбраться отсюда до ночи, но в Китай-городе, чьи стены вы видите отсюда, вы найдете, где остановиться, хотя бы у…

Марианна и ее друзья так никогда и не узнали имя содержателя гостиницы, потому что настоящий девятый вал внезапно хлынул на площадь, направляясь со скоростью пушечного ядра к помосту, на котором еще находился губернатор, занятый отдачей распоряжений многочисленным слугам. Тысячи мужчин и женщин, вооруженных кольями, вилами и топорами, воющих, как голодные волки, ринулись на дворец Ростопчина. Гигантский вал, разбившись о стены, завертелся водоворотом, который увлек с собой собравшуюся вокруг старого дворянина небольшую группу.

В одно мгновение Марианну, убежденную, что это мятеж, оторвали от ее друзей десятки протянутых рук и неумолимо повлекли к реке. Решив, что наступил ее последний час, она пронзительно закричала:

— Ко мне! Язон!..

Он услышал ее. Раздавая налево и направо удары кулаками и ногами, он пробился к ней, схватил за руку и вместе с ней попытался бороться с течением толпы, таким же мощным, как и беспорядочным. Но это было невозможно. Лучше не сопротивляться, если не хочешь, чтобы тебя опрокинули на землю и затоптали ногами.

Даже не сообразив каким образом, молодая пара снова пересекла Кремлевский мост и оказалась на небольшой площади, где несколько домов и раскрашенная, словно театральная декорация, церковь расположились рядом с высокими стенами вытянувшегося вдоль реки здания, которое оказалось Приютом найденышей.

Здесь было значительно меньше людей, так как толпа разлилась по набережным Москвы — реки, и обессилевшая Марианна упала на тумбу для привязи лошадей, чтобы отдышаться. Она обнаружила, что осталась одна с Язоном и Шанкалой, одна из рук которой, вцепившаяся в пояс Язона, ясно говорила, как ей удалось последовать за ними.

— А где остальные? — спросила Марианна.

Язон пожал плечами и махнул рукой в сторону площади, напоминавшей кратер вулкана, готового начать извержение.

— Где-то там!

— Но надо попытаться найти их…

Несмотря на усталость, она уже вскочила, готовая снова броситься в самое пекло, но он перехватил ее.

— Ты сошла с ума! Ты погибнешь, ничего не добившись. Надо радоваться, что мы оттуда выбрались невредимыми.

Затем, увидев, что глаза молодой женщины наполнились слезами, он добавил более ласково:

— Ни Крэг, ни Гракх не ягнята! Что касается Жоливаля, то ему тоже палец в рот не клади. Я буду удивлен, если им не удастся выбраться оттуда.

— Но что нам делать? Как найти их?

— Лучше всего остаться в районе этой проклятой площади и подождать. Рано или поздно этот мятеж кончится. Все люди разойдутся по домам или отправятся в путь-дорогу. Тогда достаточно будет вернуться на то место, где мы разошлись. Наверняка они подумают так же. Было бы безумием броситься в незнакомый город, не зная, куда идти…

Марианна охотно согласилась с его словами. Она даже нашла бы некоторое наслаждение в таком уединении, пусть даже в сердце охваченного безумием города, если бы не Шанкала, все еще цеплявшаяся за Язона и молча смотревшая на него, как собака на своего хозяина.

— Ты прав, — вздохнула она. — Останемся тут в ожидании, что все образуется, если это вообще возможно. Однако я сомневаюсь…

Действительно, хотя на Красной площади толпа как будто успокоилась и даже рассеивалась, проход по мосту стал практически невозможным из-за плотных потоков раненых, сливавшихся из трех улиц одновременно. Если бы они шли только пешком, мост не представлял бы для них препятствие, но таких было мало, и большинство несли на самодельных носилках, а кроме того, несколько повозок двигалось в этой толпе несчастных, откуда непрерывно раздавались стоны и крики боли.

Двери некоторых домов, не оставленных их обитателями, открывались, чтобы предложить убежище хоть небольшой части раненых, но большинство направлялось к военному госпиталю и двум частным больницам, находившимся на другом берегу реки, недалеко от Кремля.

— Так мы никогда не пройдем, — потеряла терпение Марианна. — Набережные просто кишат народом…

— Тем более что это в основном солдаты. Смотри!

Там внизу показались всадники. Это казаки!

Его зоркие глаза человека, привыкшего вглядываться в густейшие туманы океана, различили солдат, тогда как Марианна видела только какую-то красноватую колыхающуюся массу.

— Русская армия должна отступать, — продолжал Язон. — Она идет в город, без сомнения, чтобы защищать его. Нам нельзя оставаться здесь: мы рискуем оказаться растоптанными под копытами лошадей.

— А куда ты хочешь идти? Я отказываюсь уйти отсюда, пока мы не встретимся с остальными.

— На эту маленькую площадь. Там, совсем близко, я заметил трактир. Попробуем пойти туда. У тебя еще есть деньги?

Марианна утвердительно кивнула. Конечно, она потеряла саквояж, который у нее вырвали во время свалки, но она привыкла держать золото и знаменитую подорожную во внутреннем кармане платья. Тем не менее она не решалась оставить свою тумбу. Проход к трактиру оказался трудным. А у дверей его стояли две женщины в фартуках и мужчина, помогавшие раненым, то промывая слишком грязную рану, то угощая вином. Они делали это с вызывающими симпатию теплом и щедростью. Похоже, они готовы были отдать этим несчастным все, что у них есть в доме, и Марианна спросила себя, так ли уж будут они рады принять иностранных путешественников…