Белый джаз - Эллрой Джеймс. Страница 30
Догадка: подобный образ жизни сделал Люсиль бесплодной. «Так что там с кассетой?»
– А что с ней?
– Она говорила вам что-нибудь подобное? Ну, про папу и дочку?
– Нет.
– Но вы упоминали, что она как-то интересно говорила.
Хихиканье. «Она сказала, что у меня самый большой. Ну, я ответил, что меня не просто так прозвали Мистер Большой Член. На что она заявила, что она о недавних пор предпочитает большие, а я ей: ну, для такой малышки „с недавних пор" означает „с прошлой недели". А она сказала что-то вроде „ты удивишься, с каких именно"».
Джуниор все подтягивал манжеты. Ущипну-ка я его. «Эта Люсиль – совсем как какой-нибудь педик из Ферн-Делла, правда, напарник? Эти товарищи ведь любят большие члены, не так ли? Ты имел с ними дело поболе моего, так что должен знать».
В яблочко – Джуниор скривился.
– Ведь правда, сержант?
– Д-да, к-конечно, – хрипло.
Возвращаюсь к Большому Члену: «Значит, на девочке были обтягивающие штанишки».
– Верно.
– Она не говорила ни о каком парне, который за ней подсматривал, – например когда она обслуживает клиентов?
– Нет.
– И на ней были штаники в обтяжку?
– Да, я же уже говорил.
– А что еще на ней было?
– Не помню. Блузка, кажется.
– А как насчет шубы?
– Нет, шубы не было. Господи, откуда – обыкновенная шлюшка с Вестерн-авеню.
Сменим тему: «Значит, она вольно изъяснялась с вами».
– Ну да. Сказала, что Мистером Большим Членом меня прозвали не зря.
– Да прекратите болтать о своем члене! Помимо этого, что она говорила?
– Сказала, что трахается с парнем по имени Томми.
Мурашки, гусиная кожа. «Томми как?»
– Фамилии она не назвала.
– Не говорила, что он – ее брат?
– Да вы что – бред какой-то.
– В смысле – бред? Вы что – не помните, что было на кассете?
– Ну, так то же была игра. Папа и дочка не значит «брат», и, потом, у белых такого нету. Это – грех, это позор, это…
Кулаком по столу. «Она не говорила, что он – ее брат?»
– Нет.
– И фамилии не называла?
– Нет, – тихо – теперь он не на шутку испугался.
– Не говорила, что он – извращенец?
– Нет.
– Что он – музыкант?
– Нет.
– Что он торгует наркотиками?
– Нет.
– Что он ей за это платит?
– Нет.
– Что он – взломщик?
– Нет.
– Вуайерист или что-то в этом роде?
– Нет.
– Не рассказывала, что он делал с ней?
– Нет.
– А о своей семье не рассказывала?
– Нет.
– Не говорила, какой этот парень из себя?
– Нет.
– Не говорили, что он любит цветных девушек?
– Нет. Послушайте, начальник…
Я хлопнул ладонью по столу. Большой Член перекрестился.
– Она не упоминала о человеке по имени Томми Кафесьян?
– Нет.
– А о меховых шубах?
– Нет.
– Об ограблениях мехового склада?
– Нет.
Джуниор – морщится, почесывает ладони.
– Начальник, она просто сказала, что спит с каким-то Томми. Еще сказала, что в постели он ничего особенного, но он был у нее первым, а ты никогда не забываешь того, кто был у тебя первым.
Я застыл.
Джуниор вскочил как ужаленный – за дверь покатилась запонка.
Определенно на взводе – рывком открыл дверь. А за ней – Дэн Уилхайт. Проклятый динамик: он все слышал.
– Клайн, подойдите сюда.
Я встал и подался к нему. Уилхайт ткнул меня в грудь – я отвел его руку: «Это мой случай. Не нравится – обращайся к Эксли».
Народ из Отдела по борьбе с наркотиками – пришлось отпустить его. Джуниор попытался улизнуть – затащил его обратно.
Уилхайт: белый как простыня, брызжет слюной.
Ребята из его отдела: злобные, раздраженные взгляды – того и гляди, вцепятся мне в глотку.
Ло Брутто: «Господи, как я проголодался».
Я закрыл дверь.
«Послушайте, я есть хочу – умираю. Мне можно какой-нибудь сэндвич?»
В микрофон: «Сид, давай второго».
Ло Бруто выводят, заводят Кальтенборна – толстого негра в феске. Джуниор скис и опустил глаза долу.
Негр: «Пожалуйста, я не хочу неприятностей», – подозрительно знакомый голос.
Нажимаю «воспроизвести».
Люсиль: «Заранее, милый». – Пауза. – «Да, это значит – сейчас».
Кальтенборн морщится: ага, есть.
Пауза. «Да, да», – еще более знакомый голос. Скрипение матраца, тяжелое дыхание: толстяк принялся всхлипывать.
Люсиль: «Давай поиграем в одну игру. Я буду дочкой, а ты – моим папой, и, если у тебя и пра-а-авда получится, будет второй раз – за просто так».
Всхлипы становятся громче.
Нажал «стоп». «Это были вы, мистер Кальтенборн?»
Всхлип, кивок. Джуниор скривился – торчок вонючий.
– Прекратите всхлипывать, мистер Кальтенборн. Чем раньше вы нам все расскажете, тем раньше мы вас отсюда выпустим.
Феска его съехала ему на переносицу. «Лидия?»
– Что?
– Моя жена, вы ей не…
– Все останется между нами. Так это вы на кассете, мистер Кальтенборн?
– Да, да, я. Что – в-вы завели н-на меня дело…
– Дело о незаконной внебрачной связи? Ну что вы. А что – против кого-то заводили?
– Нет, конечно нет.
– Так вы сыграли папочку?
– Д-да, – глухо, давясь рыданиями.
– Тогда расскажите.
Вертит и теребит несчастную феску.
– Мне хотелось, еще раз, и я согласился. Она оделась и попросила меня: «Раздень меня, папа». Ну, я ее раздел, и мы снова переспали, вот и все. Имени ее я не знаю – я не видел ее ни раньше, ни потом. Это – всего лишь ужасное совпадение – это был первый раз в жизни, когда я был с проституткой, и… это когда мы встречались с братьями нашего прихода, чтобы обсудить благотворительный пикник, и один спросил меня, знаю ли я, где можно найти проституток, и вот я…
– Девушка не говорила вам о человеке по имени Томми?
– Нет.
– О том, что у нее есть брат по имени Томми?
– Нет.
– О человеке, который следил за ней, или записывал ее на магнитофон, или подслушивал…
– Нет, но я…
– Что – но?
– Но я слышал, как человек, который был за стенкой, плакал. Может, мне просто показалось, но у меня сложилось определенное впечатление, что он нас подслушивал. Как будто то, что он услышал, его расстроило.
А вот и наш вуайерист.
– Вы не видели того человека?
– Нет.
– Вы не слышали, что именно он говорил… или бормотал?
– Нет.
– Девушка не говорила с вами о своей семье?
– Нет, только то, что я вам рассказал, и то, что было на той кассете. Скажите… а откуда она у вас? Я не хочу, чтобы моя жена слышала…
– Вы уверены, что она не упоминала человека по имени Томми?
– Пожалуйста, начальник, не кричите!
Сменим тему. «Прошу прощения, мистер Кальтенборн. Сержант, у вас есть вопросы?»
Сержант – псих, поигрывающий пушкой. «Н-нет». Следи за его руками.
– Мистер Кальтенборн, на девушке не было ШУБЫ?
– Нет, на ней были брючки как у тореадора и какая-то дешевая кофточка.
– Она не говорила, что любит устраивать СТРИПТИЗ?
– Нет.
– А то, что любит ходить в клуб для черных «БИДО ЛИТО»?
– Нет.
– Не упоминала, что снимать ТЯЖЕЛУЮ ШУБУ – Это блаженство?
– Нет, а почему вы…
Джуниор опустил ладони – следи за ним.
– Мистер Кальтенборн, она не сказала, что знакома с ШИКАРНЫМ БЛОНДИНИСТЫМ ПОЛИЦЕЙСКИМ, который когда-то был боксером?
– Нет, не говорила. Я не понимаю смысла ваших вопросов.
– А о том, что среди ее знакомых есть полицейский-вымогатель, который любит молодых блондинистых парней?
Р-РАЗ – За дверь, по коридору – Джуниор, пушка в руках. За ним, в погоню, быстрей…
Он ринулся к своей машине – запыхавшись, тяжело дыша. Я схватил его, выкрутил руку с пистолетом, наклонил его голову назад.
– Я позволю тебе уйти безнаказанно. И отстраню от дела Кафесьянов, пока ты окончательно все не испортил. Мы можем договориться прямо сейчас.