Штурм “Импресс” - Эхерн Джерри. Страница 2

О’Феллон остановил “Фольксваген” в последний раз, нажал на ручку двери и вылез наружу. Ворота гаража уже опускались. Ларри О’Тул спускался ему навстречу по деревянным ступенькам, ведущим в административное помещение гаража. О’Тул поспешно вытирал руки о штанины мешковатых коричневых брюк и изображал на лице приветственную улыбку.

— Сеамус, мы беспокоились о тебе.

— Да, приятно, когда по тебе скучают, О’Тул, но на меня вы можете положиться. — О’Феллон похлопал Ларри по спине, нащупывая ремень неизменной кобуры под мышкой. Трюку этому, позволяющему определить наличие оружия, научил его один старых пройдоха. — Мартин! Позаботься о себе. — О’Феллон не стал ждать ответа и, не отпуская О’Тула, направился внутрь гаража. Из расположенной там двери, ведущей в пекарню, появилась группа мужчин. О’Феллон опустил руку в карман плаща, одновременно изображая на лице приветственную улыбку и кивая мужчинам. В ответ некоторые из них приподняли головные уборы, другие сдержанно улыбнулись или пробормотали вежливые приветствия.

О’Феллон прошел в дверь, прикрывая ее за собой. Ларри О’Тула он пропустил вперед. Долетающий из пекарни ароматный запах заставил неприятно сжаться его пустой желудок. Вторая дверь, которую отделяло от первой не более шести футов, была тоже открыта. О’Феллон вновь закрыл ее у себя за спиной. Запах пекарни усилился.

По потолку и вдоль стены слева протянулись сверкающие трубы из нержавеющей стали, резко выделяющиеся на фоне тусклого влажного кирпича. О’Тул негромко произнес:

— Фургон загружен и готов к отправлению, Сеамус. Парни выучили свои роли.

— Я предпочитаю увидеть все своими глазами, Ларри.

— Конечно, Сеамус. — О’Тул кивнул, опуская руки в карманы. Пальцы О’Феллона сжались на рукояти пистолета. Пока “Фольксваген” останавливался на красный свет, он успел заменить два израсходованных патрона.

Пекарня имела форму буквы L, и сейчас они свернули в более длинное, перпендикулярное первому здание. Фургон стоял неподалеку от ворот гаража. Он был выкрашен в черный цвет, который еще больше подчеркивала надпись яркими красными буквами. Однако, достаточно обрызгать все это грязью, и фургон обретет вид изрядно потрепанной, видавшей виды машины.

— Тяжело сейчас на дороге, Сеамус?

— Именно поэтому мы с Мартином чуть было не опоздали. — Рядом с фургоном запах дрожжевого теста смешивался с вонью выхлопных газов.

О’Тул поспешил вперед и принялся открывать боковую скользящую дверцу. О’Феллон пощупал левой рукой поля шляпы, снял ее с головы и встряхнул. Шляпа почти насквозь пропиталась влагой.

О’Феллон подошел к фургону и наклонился, чтобы заглянуть внутрь.

— Тьфу, мерзость.

— В чем дело, Сеамус?

— Ларри, малыш, окажи старику услугу. У меня кончилось курево, а на столе в гараже лежит полблока сигарет. Можно тебя попросить...

— Конечно, Сеамус. Я сейчас вернусь. — Ларри О’Тул одарил его широкой улыбкой и быстро зашагал прочь.

О’Феллон замер, вслушиваясь в удаляющееся постукивание каблуков и звук открывающейся двери. Затем быстро шагнул внутрь фургона, взял в руки первый попавшийся “АК-47” и проверил срабатывание его механизма. Отложил оружие в сторону, выбрал один из автоматов “Узи” и проделал с ним ту же операцию. Взвесил в руке аккуратно сложенные запасные магазины. Результаты проверки удовлетворили его, да и внешний вид патронов не вызывал подозрений. О’Феллон положил автомат на место, спрыгнул с фургона и закурил сигарету. Вновь хлопнула дверь и послышались звуки приближающихся шагов.

— Ларри, малыш, ты подумаешь, что у меня старческий склероз, но я едва нашел свои сигареты.

Ларри зашел за угол L-образного здания, смял зажатую в правой руке пачку сигарет и расхохотался...

О’Феллон занял кресло пассажира и посмотрел на сидящего справа за рулем О’Тула. Челюсть немного вяловатая, глаза излишне блестят, но в остальном Ларри О’Тул выглядел достаточно хладнокровным.

— Притормози, Ларри, — попросил О’Феллон, когда впереди возникли наружные ворота изгороди, окружающей казармы.

Пошел снег, запорошивший покрывающий дороги гололед, и ехать приходилось настолько медленно, что они опаздывали на сорок пять минут. Приближалась полночь. О’Феллон прикурил от окурка очередную сигарету и глубоко затянулся. В обоих сторожевых помещениях горел свет, но снаружи прохаживались только двое охранников. Испортившаяся погода оказалась неожиданным, но весьма своевременным союзником.

Охранники из Королевской Полиции Ольстера нацепили на себя такое количество зимней одежды, что напоминали отъевшихся черных медведей. О’Феллон натянул форменную кепку и еще раз затянулся сигаретой.

— Приготовились, ребята, — скомандовал он.

Лицо О’Тула выразительно посерело. Равномерный гул двигателя нарушался только ритмичным постукиванием дворников по лобовому стеклу.

Охранники уже заметили их появление и подошли к сероватому клинообразному ограждению.

— Притормози-ка, Ларри.

— Хорошо.

О’Феллон вновь затянулся, сжимая в правой руке рукоять пистолета.

Ларри О’Тул остановил фургон.

Один из охранников подошел к окну со стороны водителя. О’Тул опустил стекло, и внутрь ворвался поток холодного воздуха, смешанного со снегом.

— Что вам нужно? — О’Феллон издал шипящий звук, и взгляд его встретился с глазами О’Тула. Знал ли О’Тул то же, что и он?

Охранник остановился у открытого окна. О’Тул достаточно быстро произнес:

— Специальная Воздушная Служба [2]. Заступаем в ночную смену, сержант.

— Хорошо, сэр. Пожалуйста, предъявите предписание капитана.

О’Тул посмотрел на О’Феллона почти умоляюще. О’Феллон улыбнулся и наклонился к открытому окну.

— Предоставь это мне, молокосос! — Левая рука его уверенно направила горящую сигарету прямо в правый глаз сержанта, а в следующее мгновение пистолет в правой выстрелил в глаз уже вопящего от боли полицейского.

Голова мужчины откинулась назад. О’Тул ухватился за ручку дверцы. О’Феллон быстро отшатнулся назад, поднес ствол своего маленького пистолета к левому виску О’Тула и прошептал:

— На такое ничтожество, как ты, и пулю-то тратить жалко. Но теперь ничего другого не остается. — Он нажал на спуск, пуля отбросила голову О’Тула на руль, забрызгав кровью лобовое стекло.

О’Феллон расслышал треск первого автомата. Боковая дверца была открыта, и фургон наполнился морозным воздухом. О’Феллон бросил пистолет в карман и, навалившись всем весом на тело водителя, вытолкнул его из машины. После чего занял место за рулем. Двое его людей уже перемахнули через ограду, двое других, одним из которых был Мартин, следовали за ними. Раздались новые автоматные очереди, и залитые желтым светом окна двух помещений охраны, казалось, взорвались под градом пуль.

О’Феллон нащупал лежащую между сиденьями рацию и поднес ее к губам, нажимая кнопку связи.

— Пошевеливайтесь, ребята.

Внешние ворота распахнулись — дело рук Мартина. О’Феллон вдавил педаль акселератора, направляя машину к открывающимся внутренним воротам. Позади слышалось тяжелое дыхание возвращающихся в фургон людей, передергивание затворов и щелчки заменяемых магазинов.

— Дай-ка мне “АК”, Мартин.

О’Феллон протянул назад левую руку, ощутил пальцами холодный металл и положил оружие рядом.

— Спасибо, Мартин. — Фургон продолжал двигаться вперед. Снег стал глубже, что облегчало управление машиной. Сеамус О’Феллон мысленно отсчитывал секунды, прошедшие с начала операции. Тридцать четыре. Если он не ошибся в расчетах, в их распоряжении остается еще пятьдесят восемь.

Краем глаза он уловил в зеркале заднего вида отражение второй машины, въезжающей в открытые ворота. Это был грузовик-длинномер. Обе машины набирали скорость.

В холле казарм и в меньших окошках спален курсантов начал загораться свет.

О’Феллон резко затормозил, рывком поворачивая руль так, чтобы фургон отгородил их от помещений казарм.

Он выпрыгнул наружу, поскользнулся, передернул затвор “АК” и принялся поливать огнем все источники света вокруг. Следующие за ним люди делали то же самое, наполняя воздух оглушительным грохотом. О’Феллон израсходовал магазин, швырнул автомат внутрь фургона и направился прочь от остальных, продолжающих непрерывную стрельбу. Огромный грузовик приближался все быстрее и быстрее. Свисающий на подножке со стороны водителя Кеог был одет в тяжелое пальто, превращающее очертания его фигуры в нечто бесформенное.