Быть лучшей - Брэдфорд Барбара Тейлор. Страница 21
– Мы условились встретиться с сестрой Броной, – сказала Маделина с улыбкой и поставила на конторку громоздкую сумку, вынув из нее предварительно пакет в подарочной упаковке. – Можно ее здесь оставить?
– Ну разумеется, Маделина. Сестра Брона сказала, чтобы ты прошла в сад. Она сейчас придет туда. Я дам ей знать, что ты приехала. – Сестра Мерид широко улыбнулась и взялась за трубку.
– Спасибо, сестра, – негромко проговорила Маделина, направляясь к маленькому, похожему на спичечный коробок лифту, который должен был поднять ее на пятый этаж, откуда лестница вела на крышу здания.
К ее удивлению, сад на крыше оказался пустым.
Обычно в такие летние вечера сюда приходили девушки, живущие в приюте, поболтать друг с другом и сестрами, выпить вина или сока, почитать книгу или просто посидеть в одиночестве.
Это было славное местечко. С решетчатых панелей свисала виноградная лоза, вился плющ, в оранжерее цвели красная и розовая герань и бегония. Сестры выращивали здесь также овощи. Повсюду стояли столики и стулья, словом, атмосфера располагала к общению.
Маделина остановилась у статуи святой Девы. Как всегда летом, вокруг была масса цветов, и она вспомнила, как ухаживала за ними, когда жила здесь. Это место казалось ей оазисом, чудесным зеленым островком среди бетона Манхэттена. Оно мгновенно приводило ее в хорошее расположение духа, целило.
Пройдя дальше, Маделина выбрала столик, положила на него сумочку и подарок и села лицом к верхней части города. Прямо впереди возвышались громады Эмпайр стейт билдинга и небоскреб фирмы «Крайслер», пониже – не столь знаменитые небоскребы, еще ниже – беспорядочно разбросанные крыши и дымовые трубы Челси.
Уже сгущались сумерки. Лавандовые тона неба постепенно уступали место чернильно-кобальтовым. Два гигантских небоскреба осветились, но во всем своем величии они предстанут позже, когда совсем станет темно. Тогда они ярко вспыхнут на фоне черного бархата неба. При виде такой панорамы у Маделины всегда перехватывало дыхание от восторга.
Когда Маделина жила здесь, она любила выходить в сад даже зимой. Закутавшись потеплее, она находила укромный уголок и часами с восхищением любовалась этой уникальной мощью и красотой.
Элегантная конусообразная башня «Крайслера» была выполнена в стиле арт-деко, в окраске ее преобладали желто-золотистые тона, что подчеркивало чистоту и четкость линий. Эмпайр менял цвета в зависимости от времени года и по праздникам. На День Благодарения два яруса и возвышающаяся над ними башня представляли собою море янтарных, золотых и оранжевых огней, на Рождество – зеленых и красных. На еврейские праздники они сменялись голубыми и белыми, на Пасху – желтыми, на день святого Патрика – зелеными, а в День Независимости – красными, белыми и голубыми. Пожалуй, «Крайслер» был красивее, но, когда Эмпайр светился всеми цветами радуги, от него нельзя было глаз оторвать.
– Добрый вечер, Маделина. – К столу неслышно приблизилась с двумя стаканами вина сестра Брона.
Маделина вскочила.
– Добрый вечер. – Улыбаясь, она бросилась навстречу сестре, взяла протянутый стакан, и женщины обменялись теплым рукопожатием.
– Отлично выглядишь. – Сестра Брона вглядывалась в Маделину в сгущающихся сумерках.
– Спасибо. Я и чувствую себя хорошо.
Они чокнулись и пригубили вино.
– Это вам, сестра, – через некоторое время сказала Маделина и подтолкнула подарок поближе к собеседнице.
– Мне? – Прикрытые очками глаза сестры Броны весело сверкнули, а лицо расплылось в улыбке.
– Я и пришла поэтому – передать подарок и попрощаться. К сожалению, мне не удастся быть на вашем прощальном вечере на следующей неделе. Я уезжаю в Австралию.
– В Австралию? Боже мой, в такую даль. Но ты, наверное, рада этой поездке. Жаль, что тебя не будет на вечере, твое отсутствие будет чувствоваться, как и всегда, когда тебе не удавалось прийти на наши маленькие посиделки. Спасибо за подарок, как мило, что ты обо мне вспомнила. Можно открыть?
– Разумеется, – засмеялась Маделина. Ей было очень приятно, что сестра Брона так по-детски обрадовалась этому маленькому знаку внимания.
Сестра Брона развязала желтую ленту, развернула обертку и открыла небольшой, серебристого цвета картонный ящик с этикеткой «Харт». В нем, покрытые несколькими слоями оберточной бумаги, лежали три несессера разного размера из темно-синего шелка со светло-голубой отделкой.
– Какая красота! – воскликнула сестра Брона, вынимая один из несессеров и вертя его в руках. Когда она открыла молнию и заглянула внутрь, ее маленькое птичье личико осветилось радостной улыбкой, и она порывисто схватила Маделину за руку.
– Огромное спасибо, это как раз то, что мне нужно.
– Ну и слава Богу. Мне хотелось выбрать что-нибудь красивое и одновременно полезное. – Маделина улыбнулась. – Я ведь вас знаю. Вы такая практичная. Во всяком случае, это вам пригодится в путешествиях. – Маделина покрутила в руках бокал с вином. – А когда вы уезжаете в Рим?
– Десятого сентября, но я уже сейчас волнуюсь. В тамошнем приюте не так-то легко работать. Он расположен недалеко от Ватикана, а это для меня огромная радость – быть поближе к Священному престолу – У сестры Броны разгорелись глаза и щеки. – Должна признаться тебе, Маделина, что с тех пор как сестра Мария-Тереза решила, что я должна ехать, я места себе не нахожу от волнения.
Маделина кивнула.
– Понятно. Только всем здесь, включая и меня, будет вас не хватать.
– И мне тебя будет не хватать, дорогая. И тебя, и других девушек, которые когда-то здесь жили, и новых, что живут сейчас, и сестер.
Наступило краткое молчание. В глазах сестры Броны мелькнула печаль, они увлажнились, но она тут же поспешно откашлялась, выпрямилась и пригладила воротничок белой блузы.
– Расскажи мне о своей поездке в Австралию. Это ведь получилось неожиданно?
– Да, совершенно неожиданно. Я отправляюсь со своей начальницей, Полой О'Нил. В субботу мы вылетаем в Лос-Анджелес и проведем там ночь. Она считает, что так мы меньше устанем, чем если бы летели без пересадки. А в десять вечера в воскресенье самолет на Сидней.
– И как долго вас не будет?
– Две-три недели, а то и месяц. Возможно, Пола попросит меня там задержаться, чтобы довести дела до конца. Мы отправляемся, чтобы посмотреть, как торгуют фирменные галантерейные магазины в отелях. Пола считает, что не лучшим образом. Управляющая больна, а ее заместитель впадает то в панику, то в эйфорию.
– Ты хорошо себя показала у «Харт», Маделина, я горжусь тобой.
– Спасибо. Как вы знаете, я дорожу своей карьерой… – Маделина умолкла и опустила глаза. Затем она вновь заговорила, на сей раз тихо и задумчиво. – К тому же, когда много работаешь, легче справляться с личными проблемами, как бы забываешь об утратах… – Голос ее неожиданно осекся.
Сестра наклонилась к Маделине и мягко накрыла ее руки своими.
– Да, я понимаю. Но ведь у тебя, дитя мое, есть еще вера. Никогда не забывай, что Господу виднее и что он никогда не возлагает на плечи человека непосильную ношу.
– Да-да, вы мне часто говорили это. – Маделина крепко сжала руку сестры Броны. Они опять помолчали. Подняв голову и робко улыбаясь, Маделина глядела в преданные, добрые глаза этой пожилой женщины, которая так много для нее сделала.
– Я не могла не попрощаться с вами, сестра Брона. Я должна от всего сердца поблагодарить вас за то, что вы помогли мне справиться с несчастьями и болью, за то, что так гостеприимно встретили меня. Вы вселили в меня мужество.
– Ну что ты, Маделина. Ты преувеличиваешь, – перебила ее сестра. – Мужества у тебя и так хватало, ты родилась с ним. И сейчас хватает. И всегда будет хватать. Если я что и сделала для тебя, то только одно: убедила, что оно есть, помогла понять, что нужно лишь заглянуть внутрь себя и найти там все, что нужно.
– Может быть. И все равно я никогда не найду слов, чтобы выразить мою благодарность за все, что вы для меня сделали. И за все, чему научили, что открыли – особенно во мне самой.