Мария кровавая - Эриксон Кэролли. Страница 18

Во время визита Карла два рыцаря верхом на конях играли в теннис, а английские рыцари встретились в турнирных поединках с приближенными императора, принцем Оранским и маркизом Брандепбургским. Генрих и Карл приняли участие в другом великолепном турнире, изображая «рыцарей, оседлавших золотые горы» (доспехи их коней были отделаны желтовато-коричневым бархатом). В большом зале Виндзорского дворца было устроено представление, в котором прославлялась мощь Англии и «Священной Римской империи» и высмеивался Франциск. Францию изображал неукрощенный конь, который беспорядочно носился по сцене, пока король и император в дружбе и согласии не послали своих гонцов Благоразумие и Прозорливость, чтобы его приручить, а затем появился их посланник Сила и взнуздал коня раз и навсегда.

Разумеется, во время императорского визита было много пиров, где царили любезность и дружелюбие, но у этой встречи монархов была вполне серьезная подоплека. Несмотря на молодость, Карл умело руководил своей важной дипломатической миссией. Он совершенно точно знал, чего можно достичь в Англии и чего от него ждут взамен. Встреча тщательно готовилась несколько месяцев. Были обсуждены наиболее важные вопросы и достигнуто соглашение относительно помолвки (центральная проблема в переговорах), после которой Англия должна была незамедлительно объявить войну Франции. Договориться о помолвке было довольно трудно. Представители Карла вначале настаивали, чтобы Мария прибыла ко двору императора, как только достигнет возраста семи лет, с тем чтобы иметь возможность до свадьбы получить соответствующее воспитание. Вулси не соглашался, утверждая, что опасается, как бы принцесса по прибытии в Брюссель не оказалась каким-либо образом, «отвергнутой, оскорбленной или униженной». Затем было отклонено предложение Вулси по вдовьей части наследства — земли во Фландрии и Испании стоимостью двадцать тысяч марок [14], — которую императорская сторона сочла непомерно большой, а Вулси, в свою очередь, не согласился, чтобы Англия объявила войну Франции до заключения договора о помолвке. Наконец по всем этим вопросам были найдены компромиссы: Мария не переедет в Брюссель до двенадцати лет, ее вдовья часть наследства в виде земель будет оцениваться в десять тысяч фунтов, а объявление войны откладывается до визита Карла. Приданое Марии в восемьдесят тысяч фунтов было принято, но неохотно. Представители императора на переговорах указывали, что это меньше того, что предлагает за свою дочь король Португалии.

Через несколько месяцев после этих переговоров в Ричмонд прибыл посол Испании, и Екатерина настояла, чтобы он увидел будущую невесту императора. Марию великолепно нарядили и вывели к нему. Он попросил ее потанцевать, и она с радостью согласилась, станцевав вначале медленный танец, причем «кружилась так мило, что лучше не могла бы сделать ни одна женщина», а затем, когда заиграли гальярд, запрыгала, «держа себя изумительно хорошо». Кроме того, она сыграла на верджинеле, восхитив этим посла. Позднее он написал, что принцессе могла бы позавидовать в мастерстве и двадцатилетняя женщина. Он объявил также, что она хорошенькая и на удивление рослая для своего возраста, наверное, подразумевая, что она выше испанских шестилетних девочек.

После нескольких недель развлечений Карл, Генрих и Вулси уединились, чтобы закрепить союз документально. Планы были такие: вторгнуться во Францию с двух сторон и потом разделить французские земли между двумя монархами. 16 июня Англия объявила войну Франции, а в Виндзоре был подписан договор о помолвке. Так что, когда Мария на прощание поцеловала Карла (он отправлялся в обратный путь в Брюссель), это был уже поцелуй не кузины, а обрученной невесты. Свадьба должна была состояться через шесть лет, и тогда принцессе суждено стать императрицей Марией, соправительницей половины мира, который был к тому времени известен европейцам.

Эта волнующая перспектива доминировала в жизни Марии в течение следующих четырех лет. Ей следовало как можно скорее превратиться в испанскую даму. Для начала ее стали одевать «в соответствии с модой и манерами тех мест». Материал прислали от императора, а процесс кройки платьев контролировала регентша Фландрии, Маргарита. Она «придумывала фасон», а после одежда неоднократно пересылалась из Англии во Фландрию и обратно. Мария и прежде говорила с матерью по-испански, но теперь ее учили испанским манерам и обычаям. Настоятельно рекомендовалось послать Марию в Испанию, по крайней мере на время, по это в намерения Генриха не входило. Он считал, что Екатерина может здесь научить дочь всему, что той нужно знать, а после свадьбы Карл продолжит ее образование по своему желанию.

В письмах Карла, которые он отсылал к английскому двору в эти годы, редко можно встретить упоминание о Марии. Для императора помолвка была всего лишь незначительной деталью в дипломатической игре. В письме к Вулси в 1523 году он осведомлялся «о своей возлюбленной принцессе, будущей императрице», но сколько-нибудь значительного места в его мыслях скорее всего она не занимала. Что же касается Марии, то она, вероятно, должна была питать к Карлу какие-то романтические чувства как-никак будущий супруг, и дамы из ее свиты побуждали принцессу имитировать поведение, свойственное влюбленной невесте. Когда Марии было девять лет, она послала Карлу кольцо с изумрудом вместе с трогательным посланием, в котором «Ее Высочество заявляла, что подарок этот на память, чтобы Его Величество хранил его до тех времен, когда Господь пошлет им милость соединиться; также Ее Высочество выражала уверенность, что Его Величество хранит по отношению к пей целомудрие, как и она с Божьей милостью хранит свое по отношению к нему». Посланникам, которые должны были доставить императору кольцо с изумрудом, следовало добавить, что любовь Марии к Карлу столь страстная, что принцесса испытывает даже ревность, «одно из самых значительных проявлений любви». Вероятно, эту затею с кольцом придумала не Мария. В средние века было принято, чтобы принцесса таким образом проверяла верность своего рыцаря. Это была своего рода игра. Однако есть все основания полагать, что Мария, которая в течение всей жизни все принимала очень близко к сердцу, была искренней и в беспокойстве по поводу верности будущего супруга.

Карл, весьма далекий в то время от целомудрия и подумывающий, не подыскать ли ему еще где-нибудь невесту, тем не менее ответил посланникам, как настоящий рыцарь. Он справился о здоровье Марии, ее образовании, увлечениях, а затем, улыбаясь, надел кольцо с изумрудом на мизинец и приказал послам передать принцессе, что «он будет носить это кольцо в ее честь».

ГЛАВА 6

Вполне вероятно, что именно в тот период, когда Мария была помолвлена с Карлом V, Генрих решил серьезно обдумать вопрос о правах ее будущего супруга на английский престол. Он собрал своих главных законников во главе со Стивеном Гардинером, епископом Винчестерским и герольдмейстером ордена Подвязки, и предложил им для начала определить: «может ли мужчина, пользуясь пожизненным правом вдовца на имущество жены, по закону получить титул или другие почести?»

По этому вопросу сомнений никаких не возникло. Согласно английским законам, когда женщина выходит замуж, то к супругу переходит не только ее имущество (кроме приданого), но также титулы и доходы. Этот феодальный закон, поддержанный каноническими установлениями церкви, вошел в силу в XII веке, и при решении вопросов наследования, когда отсутствовал наследник мужского пола, в Англии им по-прежнему руководствовались. Однако с монархами прежде подобных проблем не возникало, поэтому на следующий вопрос Генриха законники должны были ответить, не располагая прецедентами. Он спросил: «Если корона должна будет перейти по наследству к Марии, получит ли ее супруг звания и титулы короля Англии?» Тут главные законники страны вынесли следующий вердикт: поскольку в феодальном законе насчет королей ничего не сказано, то супруг Марии не может претендовать на титулы короля; она, если пожелает, может даровать ему любые звания и титулы, в том числе и королевские.