Жгучая ложь - Пирс Энтони. Страница 3

— Вообще-то я мог бы и сам... — неуверенно промолвил Джордан. — Дело в том, что мой талант как раз и заключается в способности к самоисцелению. Так что если бы удалось собрать вместе мои кости, может быть...

— Как интересно! — воскликнула Айви. — А где они, эти кости?

— Забыл, — смутился призрак. — Если вообще знал.

Кажется запахло тайной, а Айви обожала всяческие секреты.

— А что это была за ложь, которая тебя погубила?

Джордан развел руками:

— Увы, этого я тоже не помню. Потому и приглядываюсь к гобелену. Мне подумалось, вдруг, увидев забытую картину, я припомню подробности и...

— Почему бы и нет! — радостно воскликнула Айви. Она сосредоточилась на гобелене — и увидела отвесный каменистый склон, по которому ползла гигантская улитка. А к раковине этой улитки припал человек.

— Видишь меня? — спросил Джордан. — Я еду на улитке.

Айви никогда не приходило в голову, что можно кататься на улитках, но, с другой стороны, таких здоровенных улиток она тоже отродясь не видала.

— Куда ты направляешься?

— Не помню. Знаю только, что мне непременно нужно было туда попасть.

— Но чего ради ты взгромоздился на улитку? Кажется, это не самый быстрый способ попасть куда бы то ни было.

— Тоже не помню. Скорее всего, у меня тогда просто не было выбора. Вот если бы удалось рассмотреть побольше деталей...

Айви и Джордан еще пристальнее вгляделись в гобелен, и изображение сделалось малость отчетливее, но все равно осталось расплывчатым. Промелькнула тень — вроде бы крылья громадной птицы, — но больше ничего разглядеть не удалось. Что это за утес, куда ползет улитка? Все так и оставалось тайной. Тем паче ползла она медленно, и у Айви просто не хватило терпения дождаться конца этого эпизода. Конечно, скорость развертывания событий на гобелене поддавалась регулировке, но наладить нормальный темп никак не удавалось. Картинки смещались, наползали одна на другую, а учитывая, что все они не отличались четкостью, установить последовательность событий не представлялось возможным. К такому решению пришел бы кто угодно, только не Айви.

— Мы должны все выяснить — от начала до конца, — решительно заявила девочка. — И про улитку, и про твою жизнь, и про поцелуи с красавицами, и про ложь, которая тебя погубила. — При этих словах Айви подбоченилась, как делала ее мать, когда желала подчеркнуть непреклонность своего решения.

— Я бы наверняка вспомнил, — грустно отозвался Джордан, — будь гобелен поярче, но изображение такое тусклое...

— Да, — согласилась Айви, невесело поглядывая на гобелен, — поистерся он от времени, и... наверное, ему не пошло на пользу то, что я иногда вытирала об него руки. — Конечно, ежели судить по справедливости, виновата в этом вовсе не Айви, а докучливые взрослые, вечно пристающие к детям со всякими глупостями вроде того, что перед едой необходимо мыть руки. Ну а коли их вымоешь, надо обо что-то и вытереть. Правда, сейчас Айви казалось, что лучше бы найти другое полотенце. — Давай-ка его почистим, смотришь, и картинка будет ярче.

Айви притащила ведро и усердно протерла гобелен влажной тряпицей — совершенно напрасно. И без того тусклое изображение стало еще и мокрым.

Айви досадливо фыркнула:

— Вижу, водой тут не обойтись. Надо раздобыть что-нибудь получше.

Айви вымыла гобелен с мылом, отчего только размазала по поверхности застарелую грязь. После такой чистки гобелен выглядел не помытым, а прямо-таки помойным. Айви чуть не вышла из себя — способность, унаследованная ею от матери, — и сдержалась лишь потому, что решительно не представляла, куда отправиться потом.

— Хамфри, вот уж кто точно знает, что нам нужно, — заявила девочка, вытирая руки о подол. — Правда, сейчас он совсем маленький, но лучше такой волшебник, чем никакого.

И то сказать, располагая книгой «Все обо всем», Хамфри мог ответить на любые вопросы. Только вот как до него добраться?

В других обстоятельствах Айви полетела бы на ковре, но сейчас в замке не было никого, кто мог бы ее отвезти. Все взрослые будто помешались на этом никчемном младенце. И наверняка будут мешаться и перемешиваться вокруг него целую вечность, — может, дня два, а то и три, чего Айви, разумеется, вытерпеть не могла.

К счастью, Джордана осенило.

— Слушай, — сказал он, — тут в подвале замка завалялась подкова от ночной кобылицы. С ней ты могла бы проникнуть в гипнотыкву и выбраться из нее...

— Вот и ладушки! — Мигом приободрившись, Айви захлопала в ладоши. Гипнотыквы всегда интересовали ее, но она знала, как трудно бывает выбраться из них всем, кроме, конечно, кобылок-страшилок. Подковы позволяли им беспрепятственно проникать в тыквы, мгновенно переноситься от тыквы к тыкве по всему Ксанфу и доставлять людям дурные сны. Наверное, кобылица потеряла подкову, когда удирала от неожиданно проснувшегося человека: обитателям Мира ночи не положено попадаться на глаза бодрствующим. — Ну-ка, показывай, где она.

Призрак отвел Айви в подвал и показал старую ржавую подкову. Неудивительно, что кобылица потеряла ее.

— О-хо-хоюшки, — вздохнула Айви, очищая ржавчину. — А как эта штуковина действует? Я ведь не могу подковаться.

— И не надо. Просто прикоснись ею к стенке тыквы и окажешься внутри, — пояснил Джордан. — А потом выйдешь где тебе нужно.

— Ладно, все ясно. А где найти тыкву? Мы ведь не в лесу!

Айви не терпелось приступить к делу, потому что она уже начинала задумываться, а по собственному опыту знала, что все ее задумки, как правило, оборачиваются неприятностями.

— Вообще-то под стеной замка растет одна гипнотыква, — ответил Джордан. — Конечно, это не по правилам, но никто из живых о ней не знает, поэтому...

— Поэтому ты сию же секунду отведешь меня туда, — заявила Айви. Она торопилась, потому что уже начинала ощущать дрожь в коленках. Каждый ребенок в Ксанфе знает, что гипнотыква — вместилище ночных кошмаров. И если дурные сны порой столь пугаюши, с чем же может встретиться человек, проникший в Мир ночи во плоти?

Призрак отвел девочку за стену и показал росшую из земли тыкву.

— Только не заглядывай в глазок, — заботливо предупредил он.

— Не учи ученого, — отмахнулась Айви, лишь недавно узнавшая об опасных свойствах тыквенных глазков. В былые времена ее дедушка, король Трент, угодил в такую ловушку, а королева Айрин, кажется, считала, будто в этом виновата Айви. Впрочем, как известно, дети всегда и во всем виноваты, это только взрослые во всем правы. Впрочем, ладно, сейчас не до того...

— Как ты сказал, прикоснуться к кожуре?.. — Айви подняла руку с подковой.

— Погоди, — заговорил Джордан занудливо взрослым голосом, — тебе ведь еще и карта...

В это мгновение подкова коснулась кожуры и провалилась внутрь, потянув за собой и руку, и саму Айви.

Испугаться девочка успела, а вот завизжать нет, потому как в следующую секунду упала на что-то мягкое. В первую очередь, конечно же, на собственное мягкое место. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила себя на молочном берегу кисельной реки. Все вокруг выглядело не так уж плохо. Хотя в тыкве было тепло, река основательно оледенела. Леденцы так и просились в рот, но прикасаться к ним было боязно. У тыквы свои, чудные правила, и ежели их не знаешь, лучше поостеречься.

Ночные кобылицы оказывались в нужном им месте мгновенно, но они не нуждались в картах, поскольку знали мир тыкв как свои пять... четыре копыта. Чего Айви никак не могла сказать о себе. Войти-то она вошла, но как выйти у замка Хамфри?

Конечно, насчет карты Джордан прав, но, как водится у взрослых, запоздал со своим предупреждением. Так или иначе, Айви понимала, что придется обходиться своими силами. Поэтому, хоть у нее и текли слюнки, она решительно зашагала вдоль кисельного берега, пока не увидела дом — с виду нормальный, не какой-нибудь марципановый, а вполне деревянный. Как воспитанная девочка, она подошла к двери и вежливо постучалась. Не дождавшись отклика, Айви приоткрыла дверь и остолбенела. Весь дом полнился шорохом — он был забит тараканами. Они покрывали пол, стены, потолок — решительно все. Вот так домик! — испугалась девочка. А ну как эти тараканы заведутся у меня в голове? Ей доводилось слышать о таких домах. Их называют дурдомами, потому что тот, у кого в голове заводятся тараканы, становится дураком и остается в таком доме навеки.