Потаенный Город - Эддингс Дэвид. Страница 60

– Приятель, – выразительно проговорил он, – ты очень скоро сменишься с дежурства и, может, захочешь заглянуть в таверну Сенги на пару кружек пива. Я там вроде как главный охранник, и если ты начнешь грубить мне здесь, я ведь могу решить, что ты ведешь себя слишком шумно, чтобы тебя обслужили там. Дошло?

– Но я должен никого не подпускать к этому дому, – уже другим тоном пояснил стражник.

– Но вежливо, приятель, вежливо. В этом городе все вооружены до зубов, так что лучше нам всем быть вежливыми друг с другом. – Келтэн бросил осторожный взгляд на зарешеченное окно, за которым притаилась Элана. – Я быстро научился вежливости, когда связался с Шеллагом – ты ведь его знаешь, верно? Одноглазый громила с локабером.

Стражник содрогнулся.

– А он и вправду так страшен, как выглядит?

– Хуже. Он снесет тебе голову начисто, если ты только нечаянно чихнешь на него. – Келтэн расправил плечи. – Что ж, пора мне, пожалуй, возвращаться в таверну. Как поговаривает мой дружок Эзек: «Шляючись без дела по улицам, не жди, что деньжата обломятся». Заходи в таверну, когда сменишься, приятель. Я угощу тебя кружкой пива. – И он зашагал прочь по улице, продолжая насвистывать «Мой красавец синеглазый».

– Цени его, Алиэн, он настоящее сокровище, – прошептала Элана, сердце которой все еще парило от радости, – и не позволяй его внешности обмануть тебя. За две минуты он сообщил мне больше, чем Спархок успел бы за час.

– Госпожа?.. – озадаченно переспросила девушка.

– Он знает, что мы здесь. Он начал насвистывать, когда ты запела. Кроме того, он сказал мне, что с ним сэр Бевьер и Кааладор.

– Как же он это сделал?

– Он говорил со стражником. Бевьер, наверное, единственный человек в Дарезии, который носит локабер, а второй его приятель говорит на том же простонародном говоре, что и Кааладор. Они знают, что мы здесь, Алиэн, а если знают они, то знает и Спархок. Мы можем хоть сейчас собирать вещи. Скоро мы уедем отсюда и вернемся в Материон!

Она счастливо рассмеялась и заключила камеристку в объятия.

***

Возвращаясь к таверне Сенги по заросшим мхом улицам, Келтэн изо всех сил старался сохранять бесстрастное выражение лица, но возбуждение бурлило и клокотало в нем, и очень трудно было удержаться, чтобы не расхохотаться во все горло.

Армия Скарпы, прибыв в Натайос, кое-как расчистила северную часть города и восстановила дома, чтобы в них можно было жить; однако большая часть Натайоса по-прежнему представляла собой перевитые лианами развалины. В распоряжении Сенги было несколько мест, где он мог устроить таверну, и в конце концов он мудро решил вести свои дела поглубже, в старой части города, чтобы избавиться от назойливости сержантов или молодых эленийских офицеров, которые еще не растеряли убеждений, но и не приобрели житейского здравого смысла. Он выбрал приземистое низкое здание с крепкими стенами, но без крыши – впрочем, этот недостаток легко устранялся холщовым навесом. Сенга подумывал о том, чтобы нанять свободных от службы солдат расчистить улицу, которая вела к его таверне от главного лагеря Скарпы, однако Кааладор убедил его поберечь денежки. «На кой это надобно, Сенга? – сказал каммориец запыхавшемуся от дел торговцу, переходя на привычный говор. – Коли солдатикам невтерпеж налакаться, они дорожку к тебе языками вылижут и денег не запросят». Так таверна втиснулась среди развалин Натайоса, почти неотличимая от соседних домов, если не считать холщовой крыши и грубо намалеванной вывески «У Сенги» над входной дверью.

Келтэн вошел в таверну через черный ход и остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к тусклому полумраку. Хотя была еще середина дня, в таверне было многолюдно, и шесть разбойников из шайки Нарстила, обряженные в фартуки, так и метались вдоль грубо сколоченной дощатой стойки, еле успевая разливать пенистое пиво и получать плату.

Келтэн проталкивался через шумную толпу, ища взглядом Бевьера и Кааладора. Они сидели за столом неподалеку от входной двери. Обнаженный локабер Бевьера и увесистая дубинка Кааладора лежали на столе, на виду у всех, молчаливо напоминая клиентам, что веселиться, конечно, им дозволено, однако в разумных пределах.

Келтэн осторожно опустился на скамью, стараясь не выпустить на волю клокотавший в нем восторг. Он подался вперед, давая знак друзьям придвинуться ближе.

– Они здесь, – прошептал он.

Кааладор оглядел таверну.

– Эт-точно, – промурлыкал он, – коли не все, так те, кто не на дежурстве, – всенепременно.

– Я говорю не об этой толпе, Эзек. Речь о доме с зарешеченными окнами. Те, кого мы искали, определенно находятся там.

– Откуда ты знаешь? – напряженным шепотом спросил Бевьер. – Ты их видел?

– Мне и не пришлось. Один из них – мой близкий друг, и этот друг узнал меня – даже вот с этим лицом. Не спрашивайте как – я все равно не знаю.

– Ты уверен? – настаивал Бевьер.

– Еще бы! Мой друг начал петь, а этот голос я узнаю и в раскатах грома. Это была старинная песня, которая много значит именно для нас двоих. Наши друзья узнали меня, в этом нет сомнений. Друг, о котором я говорю, поет эту песню только для меня.

– Могу я надеяться, что ты нашел способ сообщить им, что ты понял их намек? – осведомился Кааладор. – Скажем, снес дверь с петель.

– Нет, мне не пришлось вышибать дверь. Я просто засвистел тот же мотив. Я делал так и прежде, и мой друг понял, на что я намекаю. Потом я завел разговор со стражником и сумел сделать столько намеков, что наши друзья знают теперь все, что им надлежит знать.

Кааладор откинулся в кресле.

– А ведь и впрямь недурная была мыслишка, Шеллаг, – я насчет пивнушки. Уж мы тут столько всякого-разного наразнюхали с тех пор, как она тут завелась.

Келтэн огляделся.

– Сейчас здесь еще тихо, – сказал он. – Потасовки начнутся не раньше, чем после захода солнца. Почему бы нам не прогуляться по развалинам? Думаю, нам непременно надо снова потолковать с одной маленькой девочкой. На сей раз для нее очень хорошие новости.

– Пойдемте. – Кааладор поднялся первым. Протолкавшись к стойке, он перебросился парой слов с разбойником в залитом пеной фартуке и двинулся к выходу, за ним – остальные. Они обогнули таверну и углубились в заросший лианами переулок, где на руинах восседали, пронзительно покрикивая, яркие пестрые птицы. Они остановились в руинах, имевших особенно жалкий вид, и Кааладор и Келтэн остались на страже, а Бевьер занялся заклинанием.

Когда сириникиец выбрался из груды камней и лиан, он ухмылялся до ушей.

– Ну, Келтэн, – сказал он, – теперь держись.

– А что такое?

– Афраэль намерена при следующей встрече зацеловать тебя до безумия.

– Пожалуй, я смогу это пережить. Значит, она обрадовалась?

– У меня от ее вопля едва не лопнули барабанные перепонки.

– Что же, как она сама и говорит: «Мы живем для того, чтобы радовать тех, кого любим».

***

Скарпа начал вопить еще за дверью. Его пронзительный голос срывался на нестерпимый визг, глаза вылезли из орбит, самодельная корона съехала набок. Он был явно охвачен истерическим гневом. Когда он ворвался в комнату, на его губах и бороде белели клочья пены.

– Твой муж нас предал, женщина! – визжал он, обращаясь к Элане. – Ты заплатишь за его коварство! Я прикончу тебя! – И двинулся к Элане, вытянув руки со скрюченными, как когти, пальцами.

В этот миг в дверях появился Заласта.

– Не сметь! – ледяным голосом одернул он. Скарпа резко развернулся к отцу.

– Не лезь в это дело! – взвизгнул он. – Она моя пленница! Я накажу ее за предательство Спархока!

– Нет, не накажешь. Ты поступишь так, как я тебе велю. – Заласта говорил по-эленийски, без малейшего акцента.

– Он нарушил мой приказ! Я заставлю его заплатить!..

– А ты настолько туп, что не ожидал ничего подобного? Я ведь предупреждал тебя о том, насколько хитроумен и изобретателен этот человек, но твои мозги так густо заросли паутиной, что ты не хотел слушать.