Сапфирная роза - Эддингс Дэвид. Страница 68

— Может, кто-нибудь хочет допросить свидетеля?

Макова не отвечал, он даже не взглянул на него.

— Я думаю, братья, — продолжил Эмбан, — сейчас самое время разойтись и слегка перекусить. — Он широко улыбнулся, хлопнул в ладоши и сложил руки на своем толстом брюшке. — Думаю, подобное предложение, исходящее от меня, не слишком вас удивляет? — спросил он. В зале послышался смех. Напряжение немного спало. — Этим утром нам придется многое обдумать и решить, мои братья, — уже серьезно проговорил Эмбан. — Но, к сожалению, на это нам отпущено слишком мало времени. Огромное войско Отта расположилось в восточном Лэморканде, и мы не можем терять наше драгоценное время на долгие размышления и разговоры.

Долмант обратился к Курии и объявил перерыв на час в ее заседании.

По просьбе Эланы, Спархок и Миртаи присоединились к ее трапезе в небольшой комнате в Базилике. Молодая королева казалась немного рассеянной и едва притронулась к еде, вместо этого что-то быстро строча на листе бумаги.

— Элана, — сердито сказала Миртаи, — ешь. Не будешь есть, от тебя одна кожа да кости останутся.

— О, Миртаи, умоляю тебя, — скривила рощицу Элана. — Я пытаюсь написать речь. Мне сегодня выступать перед Курией.

— Тебе не надо так много говорить, Элана, — сказал ей Спархок. — Просто скажи им, что для тебя большая честь присутствовать на собрании Курии, затем что-нибудь нелестное про Энниаса и в заключение призови к ним божье благословение.

— Знаешь что, милый, ведь это первый раз, когда к ним обращается королева, — едко заметила ему Элана.

— Королевы бывали и раньше.

— Да, но ни одна из них не сидела на троне во время выборов. Я уже все выяснила. Так что нам предстоит исторический момент — и я не хочу выглядеть глупо.

— Надеюсь, в обморок упасть ты тоже не хочешь, — сказала ей Миртаи, подпихивая тарелку обратно к королеве. Спархок про себя отметил, что у Миртаи было золотое сердце.

В дверь тихо постучали и в комнату вошел Телэн, проказливо улыбаясь. Он поклонился Элане и произнес:

— Я просто зашел сказать, что король Сорос не будет сегодня произносить речь перед Курией. — Он обратился к Спархоку. — Так что можешь не волноваться о том, что вас выставят как негодяев.

— Да? — удивленно проговорил Спархок.

— Его величество подхватил простуду, и у него заболело горло. Он не может говорить иначе как шепотом.

— Как странно, — нахмурилась Элана. — Еще вчера о простуде не было и речи. Я, конечно, не желаю королю Пелосии ничего плохого, но разве не удачно, что это произошло именно сейчас?

— Удача тут совсем не при чем, ваше величество. Сефрения чуть не вывихнула себе подбородок и не запуталась в пальцах, посылая это заклинание. Но, извините, я должен отправляться дальше и сказать об этом Долманту и Эмбану. А потом Воргуну, чтобы он не огрел Сороса по голове.

Закончив свою трапезу, Спархок сопроводил обеих дам в Совещательную палату.

— Спархок! — сказала Элана перед тем как войти. — Тебе нравится Долмант, патриарх Демоса?

— Очень, — ответил ей рыцарь. — Это один из моих старейших друзей, и не только потому, что он был пандионцем.

— Мне он тоже нравится, — улыбнулась Элана, лукаво поглядывая на Спархока.

Долмант вновь созвал Курию и попросил каждого из королей обратиться к собравшимся патриархам с речью. Как Спархок и говорил Элане, каждый из монархов вставал, благодарил Курию за разрешение присутствовать на ее собрании, говорил несколько слов об Энниасе, Отте и Азеше и призывал божье благословение на головы собравшихся.

— А теперь, братья мои и друзья, — сказал Долмант. — Впервые за всю историю Церкви к нам обратится королева. — Он слегка улыбнулся. — Я бы ни за что на свете не хотел обидеть королей западной Эозии, но должен со всей своей прямотой заявить, что Элана, королева Элении, во много раз прекраснее, чем они, и я думаю, мы все будем приятно удивлены тем, что она столь же умна, сколь и красива.

Элана очаровательно покраснела. За всю оставшуюся жизнь Спархок так и не смог понять, как можно краснеть специально. Элана несколько раз пыталась ему объяснить, но это было просто вне его понимания. Королева не спеша поднялась со своего трона и некоторое время простояла молча, опустив глаза, будто бы стесняясь милого комплимента Долманта.

— Благодарю вас, ваша светлость, — наконец произнесла она чистым звонким голосом, подняв голову. Все следы румянца исчезли, и на лице Эланы теперь читалась гордая решимость.

Сердце Спархока екнуло от неожиданно забравшегося в него подозрения.

— Ну теперь держитесь, чтоб не свалиться со своих мест, — предупредил он своих друзей. — Мне знакомо это выражение лица. Боюсь, нас ожидает не один сюрприз.

— Я исполнена благодарности к Курии за предоставленную мне возможность присутствовать на ее собрании, — начала Элана. — И присоединяю свои молитвы к тем, что вознесли мои собратья-монархи, прося Господа ниспослать благословение на столь благородных мужей Церкви. Поскольку я — первая женщина, обращающаяся к Курии при таких обстоятельствах, то осмелюсь просить прощения у патриархов за то, что добавлю ко всему сказанному ранее еще несколько слов. Я уверена, что ученые служители Церкви простят меня, если в моих словах будет допущена некоторая вольность, я — всего лишь женщина, и не слишком долго живу на этом белом свете. А нам всем хорошо известно, что молодые женщины иногда говорят глупости, особенно когда волнуются.

Элана замолчала, поглядывая на притихшие ряды церковников.

— Я сказала волнуются… — продолжила она. Ее голос звенел, что серебряный колокольчик. — Нет, я просто в ярости. Этот монстр, это хладнокровное чудовище, этот… этот Энниас убил любимого мною всем сердцем отца. Он уничтожил мудрейшего и благороднейшего короля во всей Эозии.

— Это Алдреас-то? — прошептал Келтэн, не веря своим ушам.

— А потом, — продолжала Элана, все тем же звонким голосом, — не удовлетворенный тем, что разбил мое бедное сердце, этот жестокосердный негодяй покушался и на мою жизнь. Церковь несет на себе пятно позора за этого подлеца, что попытался осквернить веру Господа нашего. Я хотела бы просить вас о правосудии, но я сама выбью правосудие из тела того, кто убил моего отца. Я всего лишь слабая женщина, но у меня есть рыцарь, человек, который по моему приказу найдет это чудовище Энниаса, если даже этот зверь будет прятаться в геенне огненной. Энниас будет стоять передо мной. Я клянусь в этом всем вам, и даже еще не рожденные поколения будут содрогаться при мысли о той участи, что постигнет этого негодяя. Нашей святой матери Церкви не стоит мараться и затруднять себя, свершая правосудие над этой мерзостью. Церковь — благородна, сострадательна, а я — нет.

— Вот и все королевское послушание пред лицом Церкви, — подумал Спархок.

Элана опять замолчала, задрав кверху свое гордое юное личико, которое ничуть не портило появившееся на нем выражение мстительной решимости.

— А что вы решите по поводу этого? — наконец спросила Элана, повернувшись прямо на укутанный в черное трон Архипрелата. — Кому присудите вы это роскошное кресло, ради которого Энниас собирался весь мир потопить в крови? Кому достанется сей великолепный предмет? Потому что я не ошибусь, друзья, если скажу, что это самое обыкновенное кресло, сделанное, правда, из чистого золота, из-за чего весьма тяжелое и к тому же, думаю, не слишком удобное. Кого обяжете вы взять на себя ту тяжелую ношу заботы и ответственности, что прилагается к этому креслу, и которое вашему избраннику придется нести на своих плечах в самые черные дни для нашей святой матери? Без сомнения, он должен быть мудрым; но все патриархи Церкви мудры. Он должен быть смел, но разве можно хоть кого-нибудь из вас упрекнуть в трусости? Он должен быть хитер и проницателен, но не путайте это с мудростью. И прошу, вспомните о том, что ему придется столкнуться с гением лжи — не с Энниасом, хотя тот и лжив, не с Оттом, погрязшим в собственном зле и разврате, но с самим Азешем. У кого из вас достанет силы, хитрости и воли, чтобы противостоять этому исчадию ада?