До конца своих дней - Бенедикт Барбара. Страница 32

Раф презрительно посмотрел на него.

– Ловко ты перевираешь слухи, Бафорд. Если бы еще ты так же ловко сидел на лошади. Пошли, моя прекрасная дама, меня от всего этого тошнит.

Ланс встал на их пути.

– Нет уж, мы не позволим, чтобы нашу Гиневру-Элизабет увел с собой преступник!

– Сначала ты называешь меня мужиком, потом преступником! Добавь к этому еще слово «муж». Прочь с дороги, Бафорд! Нам с женой пора домой.

– Он прав, – проговорила из-за его спины Эдита-Энн. – Гинни вышла за него замуж. Мы все слышали, как преподобный Джонс объявил их мужем и женой.

Джервис хмуро посмотрел на дочь.

– Это не твое дело, дочка. Иди-ка ты домой и позаботься о дяде Джоне.

– Но...

– Делай, как тебе велит папа, – добавил Ланс. – Иди-иди, мы тут справимся без тебя.

Эдита-Энн не устояла перед его улыбкой, не стала больше спорить и покорно ушла, хотя ей этого явно очень не хотелось. Глядя ей вслед, Гинни подумала, что хотела бы, так же как она, доверяться дяде и Лансу, но ей казалось, что они не так уж хорошо со всем справляются.

– Предупреждаю, – заявил Джервис, – мы готовы обжаловать этот брак в суде. Он не имеет законной силы, если наша Гиневра-Элизабет действовала не по доброй воле.

– Что ж, с этим можно согласиться, – сказал Раф и впился в Гинни взглядом, который всколыхнул в ней самые разные чувства – от воспоминания об упоительном поцелуе до ужаса, в который ее повергли обвинения Ланса. – Скажите мне: имеет наш брак законную силу? Или ваше слово по-прежнему ничего не стоит?

В голове у Гинни все перепуталось.

– Я считала, что эта церемония – как бы спектакль. Ланс говорил мне, что она предназначена для зрителей.

– Ну что, Латур, доволен? Моя племянница и не подозревала, что всерьез выходит замуж. Ни один судья в Луизиане не признает этот брак действительным.

Раф продолжал смотреть ей в глаза.

– Этот вопрос должен решить не суд, а вы, моя прекрасная дама.

На секунду Гинни показалось, что перед ней распахнулась дверь и ей надо сделать только один шаг, чтобы вступить в новый волшебный мир. Она шевельнула рукой, собираясь протянуть ее Рафу, но Ланс схватил ее за локоть.

– Ваша наглость, сэр, может сравниться только с вашим самомнением, – сказал он Рафу. – Вы всерьез полагаете, что мисс Маклауд променяет нашу любовь и наши мечты на бродячую жизнь с авантюристом? Зачем ей чужак, когда она может оставаться дома, где ее окружают родные люди?

Каждое слово Ланса хлестало Гинни, как кнут, и казалось исполненным правды. Он прав: что она знает об этом загадочном Рафе Латуре? Дядя Джервис обвинил его в шантаже и в том, что он хочет использовать ее как заложницу, чтобы вынудить его расплатиться. И если, как утверждает Ланс, Раф действительно убил человека, то легко предположить, что он не задумываясь надрежет подпругу, чтобы победить, если женитьба на Гинни даст ему Розленд. Надо смотреть правде в глаза. Откуда ей знать, на что в самом деле способен Раф Латур? Если к тому же рядом с ним она теряет всякое соображение.

– Так что же, – допытывался Раф, глядя ей в глаза, – будете жить пресной привычной жизнью в Розленде или рискнете вручить свою судьбу мне?

Волшебство или надежность – вот как стоит вопрос.

Гинни чувствовала на локте холодную влажную ладонь Ланса и старалась не думать о его поцелуе. Надо все же размышлять трезво. Она не может расстаться с детскими мечтами, предать клятву любить Ланса до конца своих дней. Ланса она знает всю жизнь. Логика требует, чтобы она вручила свое будущее ему.

В конце концов о чем она всегда мечтала, – чтобы ее любили и оберегали от жизненных трудностей.

Раф словно бы угадал ее решение. Его лицо стало отчужденным. Но за секунду до того, как он словно задернул завесу на своих глазах, Гинни увидела в них того мальчика, который так жаждал ее одобрения и так в ней разочаровался. У нее кольнуло на сердце.

Раф расправил плечи и отвел глаза.

Ланс же отпустил ее локоть и скрестил руки на груди.

– Идите, Латур. Достаточно вы расстроили Гиневру-Элизабет.

Раф хохотнул.

– Она вовсе не выглядит расстроенной. А вы, Бафорд, не сторожевой пес при ней. Как хотите, но, пока суд не объявит наш брак недействительным, я буду считать ее своей женой.

– Не беспокойтесь, суд примет решение в нашу пользу, – с холодной улыбкой сказал Джервис. – А до тех пор не вздумайте преследовать мою племянницу. Мы, так и быть, не станем поднимать дела о надрезанной подпруге, если вы со своим черным зверем уберетесь с земли Маклаудов. Даю вам десять минут, Латур, а потом вызову полицию. Вряд ли вам так уж хочется попасть в тюрьму.

У Рафа сжались кулаки.

– И что вы за люди! – Он обратил взгляд на Гинни, и ее прохватило холодом до самых костей. – Казалось бы, пора мне усвоить урок, а я все воображаю, что вы не такая, как они. Что в вас скрывается настоящая леди.

– Как ты смеешь! – прошипел Ланс. – Я требую удовлетворения за оскорбление, нанесенное мисс Маклауд.

Раф безразлично улыбнулся.

– Сколько раз мы будем повторять этот смехотворный ритуал? Пора уж вам признать очевидное. Хоть сто раз вызывайте меня на дуэль, ничего, кроме поражения, вам это не сулит. Но дело не в этом. Ничто не изменилось, не так ли, моя прекрасная дама? Завоюю ли я победу или потерплю поражение, прав я или нет, вы все равно уйдете с Ланцелотом.

И, держась все так же прямо и гордо, он спустился по ступенькам и вскочил в седло.

Гинни открыла было рот, чтобы объяснить ему свое решение, но дядя Джервис крепко сжал ей руку.

– Пошли в дом, – сказал он, подталкивая ее к ступенькам. – Тебе надо быть в безопасном месте, где мы с Лансом можем тебя охранять. Неизвестно, что еще предпримет этот бандит.

Услышав свое имя, Ланс перестал гневно таращиться вслед Рафу и взял Гинни за другую руку, чтобы помочь Джервису увести ее домой. Гинни не утерпела и оглянулась. При виде уезжающего Рафа ее вдруг пронзило острое чувство сожаления. Ну почему он не подхватил ее на руки и не увез с собой?

Но это же безумие, напомнила она себе. Надо радоваться, что все так благополучно кончилось и что он уехал, не приняв вызова Ланса. Как он сам сказал, надо признать очевидное. Ей предназначено провести жизнь с Лансом.

Она крепче взяла его под руку, заставила себя улыбнуться и пошла домой со своим Ланцелотом.

Выругавшись вполголоса, Раф направил коня к болоту. Подъезжая к ветхой хижине на берегу протоки, где жил его старый приятель Гемпи, он вспомнил тот день, когда, выйдя из нее, он увидел Гинни. Он тогда был намеренно груб с ней, надеясь, что она рассердится и уйдет. Если Маклауды узнают, что Гемпи живет в старой хижине их издольщиков, они его обязательно выгонят. А Рафу не хотелось, чтобы Гемпи выгнали из дома. Кроме того, хижина была нужна ему самому. Ему было удобно оставлять здесь лошадь, когда он уплывал на свой остров в дельте. А туда давно уже пора съездить – за это время там могло случиться что угодно.

Раф остановил жеребца перед хижиной и спешился. «Ничего, – подумал он, мотнув головой, – Гемпи мне сейчас все расскажет». У старика зоркий глаз, и он многое замечает, в том числе и недостатки самого Рафа.

– Рафаэль! – Гемпи помахал ему из дверей хижины, улыбаясь во весь рот. – А где же Гиневра? – Его улыбка погасла. – Не вышло?

Раф бросил на землю свой нагрудник и щит и поднялся на крыльцо.

– Убери куда-нибудь эти ржавые железки. Мне они больше не понадобятся.

Он, хмурясь, отвязал от щита платок и сунул его в карман, сам толком не зная, зачем он ему нужен.

– Ты не победил? Раф резко развернулся.

– Я победил! Даже дважды. И представь себе мое удивление, когда Маклауды отказались выполнить свои обязательства.

Гемпи покачал головой.

– С кем я разговариваю? С Рафом Латуром, который на поле брани победил самого дьявола Санта-Анну? Значит, ты победил? Тогда повторяю, где же женщина?

– Дома, под защитой своих родственников. Меня выгнали из города, Гемпи. Пригрозили полицией.