Морские титаны - Эмар Густав. Страница 12

Вся эта процессия имела чрезвычайно величественный вид.

Мигель Баск исполнил свое поручение с глубочайшей почтительностью.

Дон Хесус замялся было для вида, но тотчас принял приглашение по просьбе девушек, которым очень хотелось взглянуть изнутри на дом, прославившийся своей царской роскошью.

Вся процессия въехала во двор Цветочного дома.

Лоран в богатом костюме любезно вышел навстречу дамам и подал им руку, чтобы помочь сойти с мулов. Лошади, мулы и слуги асиендадо поступили в ведение Данника, а капитан повел своих гостей в гостиную, где была приготовлена закуска.

Молодой человек был приятно изумлен при виде доньи Линды. Он знал, что может свободно говорить при ней с доньей Флорой, поверенной которой она была, и надеялся, что ее присутствие даст ему возможность чаще беседовать во время пути со своей возлюбленной.

В восторге от любезного внимания графа девушки выразили ему свою благодарность с откровенностью креолок, которые с первой же минуты вводят приятную короткость между людьми одного с ними круга.

Закуска была подана по всем правилам строжайшего этикета. Донья Флора и ее подруга с удовольствием отведали всего понемногу, увлеченные радостями настоящей минуты. Они совсем забыли о путешествии и болтали наперебой, не думая о времени, которое летело очень быстро. Капитан разговаривал и смеялся с такой же беззаботностью, как и его хорошенькие гостьи, и просто упивался присутствием доньи Флоры, глаза которой говорили ему нежные речи, каких губы не решались произносить вслух.

Пленительная беседа, по всей вероятности, продлилась бы весь день, и время летело бы незаметно для этих молодых сердец, если бы не асиендадо, который, к счастью или к несчастью, смотря с какой точки зрения читателю будет угодно взглянуть на это, вовсе не был влюблен; напротив, как человек практичный, он никогда не поддавался сентиментальному вздору и думал лишь о насущных, а потому чрезвычайно важных делах. Поэтому без малейшей пощады к радости девушек он резко напомнил, что давно следовало бы быть в дороге и что необходимо отправляться в путь не теряя ни минуты, если они хотят вечером быть на асиенде дель-Райо, а не провести ночь под открытым небом.

Было около десяти часов утра и потеряно целых два часа — но потеряно ли? Бесспорно, ни донья Флора, ни Лоран, ни даже сама донья Линда в глубине души этого не думали, хотя мнения своего вслух не высказывали и тотчас покорились требованию дона Хесуса.

Лоран свистнул в золотой свисток и на пороге появился Мигель.

— Чтобы через десять минут все было готово к отъезду, — приказал капитан.

Мигель молча поклонился и вышел.

— У вас отлично вышколена прислуга, дон Фернандо, — с улыбкой заметил асиендадо.

— Все старые слуги нашего рода, — небрежно ответил молодой человек, — весьма усердны.

— Черт возьми! Трудно найти лучших!

— Полагаю, — с оттенком легкой иронии сказал Лоран.

— И все они, ей-Богу, имеют какой-то воинственный вид. Весело смотреть на них.

— Почти все они прежде были солдатами. Они кротки, как агнцы, но в случае необходимости могут стать страшнее львов.

— Гм! Не мешает принять это к сведению. Вы, вероятно, берете нескольких слуг с собой?

— Человек десять, не более. Сначала я хотел было, узнав, что донья Флора удостоит нас своим обществом, просить конвой у его высокопревосходительства господина губернатора, но, обдумав все хорошенько, нашел, что справлюсь со всем сам.

— Отец был бы очень рад оказать вам услугу, граф, — с улыбкой сказала донья Линда.

— Я уверен, сеньорита, но отряд войска, что не говори, всегда стесняет, поэтому я предпочел не докучать дону Району такой мелочью.

— Отлично сделали, дон Фернандо, — заметил асиендадо. — Что же касается меня, то я нисколько не боюсь нападения бежавших недавно воров-флибустьеров, которые, вероятно, бродят по окрестностям.

— Пока вы и ваша прелестная дочь будете находиться под моей охраной, вам некого бояться, сеньор дон Хесус.

— Я убежден в этом и благодарю вас, граф.

— Стало быть, опасности подвергаюсь одна я! — весело вскричала донья Линда. — Боже мой! Что будет со мной, — воскликнула она трагикомическим тоном, — если на нас нападут разбойники?

— Вы и донья Флора, сеньорита, — любезно ответил граф, — в моих мыслях составляете одно нераздельное лицо.

— Это немного успокаивает меня, однако предупреждаю вас, граф, что для большей безопасности в течение всего времени пути вы почти неотлучно должны находиться при наших особах. Никогда нельзя знать заранее, что может случиться!.. Что ты думаешь об этом, Флора?

— Нахожу очень разумным, — тотчас ответила подруга.

— Итак, граф, извольте с этим считаться, если не хотите получить выговора.

— Я покорюсь вашей воле, как велит мне долг, сеньорита.

— Очень вам сочувствую, дон Фернандо! — вскричал асиендадо, расхохотавшись во все горло. — Я-то знаю этих чертенят: что они решат, того обязательно добьются!

— Мне придется смириться с моей долей, дон Хесус. Вошел Мигель.

— Все готово, ваше сиятельство, — сказал он.

— Скорее в путь! — вскричал асиендадо. Все встали из-за стола и вышли из гостиной.

Слуги дона Хесуса и Лорана уже сели на лошадей в ожидании господ.

Лоран помог дамам сесть и сам вскочил в седло.

Спустя четверть часа блистательная процессия оставила город далеко за спиной и находилась в открытом поле.

Впереди на расстоянии пистолетного выстрела ехали двое слуг графа, потом еще двое слуг графа и четверо слуг дона Хесуса, все под командой Мигеля Баска.

Непосредственно за ними следовали две девушки, так плотно завернувшиеся для защиты от солнца в кисею, что на виду оставались одни глаза. Возле них были: справа, рядом с доньей Флорой, — Лоран, а слева — дон Хесус.

Затем шествовали камеристки и пеоны, по обыкновению трусившие пешком.

Замыкали группу шестеро слуг графа, ехавшие шагах в двадцати позади.

Все всадники имели при себе ружья и пистолеты в седельных сумках.

Один Лоран и дон Хесус не были вооружены, их ружья вез, перекинув перед собой поперек седла, Юлиан, который ехал в двух шагах позади своего господина.

Все ружья эти, правда, были испанской работы, но тем не менее отличались отменным качеством.

Лошади шли своим обычным аллюром, то есть галопом; испано-американские лошади никогда не идут рысью, и рысь их чрезвычайно тряска.

Длинный кортеж быстро двигался вперед, мулы следовали иноходью и не проявляли ни малейших признаков усталости.

— Извините, дон Фернандо, — вдруг нарушил установившееся было молчание асиендадо, — мне кажется, я не вижу проводника-индейца, который находился с вами, когда вы посетили меня на асиенде дель-Райо при вашем прибытии в этот край.

— Правда, сеньор дон Хесус, этого человека со мной теперь нет, я нанял его довести меня до Панамы, где и отпустил. С тех пор я его не видел… А разве он вам известен?

— Мне?

— Да.

— О! Почти нет, хотя мне довольно часто доводилось иметь дело с подобными субъектами. Этот Хосе… ведь так его зовут, если не ошибаюсь?..

— Да, вы правы.

— …слывет порядочным негодяем, я никогда не хотел принимать услуг этого краснокожего, несмотря на его усиленные просьбы.

— У него в самом деле дурная слава?

— Ничего определенного я про него сказать не могу, но вообще слухи о нем ходят очень невыгодные, и в том, что говорят, полагаю, должна крыться доля истины.

— Так бывает не всегда, сеньор дон Хесус.

— Пожалуй, дон Фернандо, но человек благоразумный от сомнительных дел старается воздерживаться…

— И вы воздерживались от того, чтобы дать работу этому бедняге?

— Признаться, да.

— Вы удивляете меня, так как в Чагресе мне всячески хвалили его.

— Скажите пожалуйста! Впрочем, кто знает? Может быть, он исправился, чего от души ему желаю, хотя позволю себе усомниться.

— Почему же, дон Хесус?

— Да как бы вам сказать… Знаете пословицу, правда, немного пошлую: каков в колыбельке, таким и в могилку?