Морские титаны - Эмар Густав. Страница 14

— Все будет исполнено. Не хочет ли сказать бледнолицый воин доброе слово молодой девушке нашего племени?

— Нет, — возразил Лоран, — первая улыбка ребенка принадлежит отцу; мы еще увидимся с ней… А вот и лошади, выбери, каких пожелаешь.

Возвращавшиеся флибустьеры действительно гнали перед собой полтора десятка лошадей.

Шон-Энг-И сделал знак одному из своих товарищей. Тот отделил пять лошадей.

— Теперь, — продолжал Прекрасный Лоран, — вам больше нечего здесь делать. Посадите девушку на лошадь и уезжайте. Мой отряд, который остался в миле позади нас, будет для тебя надежным, хотя и невидимым прикрытием до асиенды дель-Райо, где я останавливаюсь. Но поторопись, не хочу, чтобы едущие со мной знали, что тут происходило.

— Брат мой говорил хорошо, — ответил краснокожий воин, — я повинуюсь ему.

Он и его спутники тотчас вскочили в седла.

Лоран бережно поднял на руки и посадил на седло перед индейцем девушку, которая все еще не очнулась от обморока.

— До скорого свидания! — сказал он индейцам.

— До свидания! — ответил вождь.

Обменявшись последним поклоном с капитаном, трое индейцев пустили лошадей во весь дух и почти мгновенно скрылись за поворотом дороги.

— Ни слова обо всем случившемся, — сказал Лоран.

— Хорошо, капитан.

— Ас лошадьми-то что делать? — поинтересовался Гуляка. — Они такие красивые.

— Увести их, черт побери! — вскричал Лоран. — Продай их, Гуляка, дон Хесус наверняка не устоит перед покупкой, а деньги ты разделишь поровну с товарищами.

— Благодарим, капитан, с вами приятно иметь дело: хоть и приходится драться, зато всегда добыча перепадет.

— Надо спешить назад; наши спутники, я думаю, встревожены, что нас так долго нет.

Они помчались во весь опор.

ГЛАВА VI. Как дон Хесус признался Лорану, что боится его, сам не зная почему

Хотя Мигель Баск и кипятился в душе и отчаянно кусал усы, он в точности исполнил данное ему поручение и оставался неподвижен, как каменная глыба, посреди дороги, зорко осматриваясь по сторонам, чтобы не быть застигнутым врасплох. Следуя его примеру, остальные девять флибустьеров, гордо подняв голову, с грозным блеском во взоре, держа ружья наготове, не сводили с него глаз, чтобы повиноваться его малейшему знаку.

Своей гордой и воинственной осанкой, спокойствием и строгой дисциплиной эти десять человек представляли собой поразительную противоположность с теми, кого они должны были охранять. Бедняги-пеоны дрожали всем телом и дико озирались вокруг, готовые дать стрекача при первом же признаке переполоха; дон Хесус Ордоньес, бледный как мертвец, дрожал сильнее всех, беспрестанно ударяя себя в грудь, ибормотал молитвы, сам не понимая, что делает.

Женщины оказались гораздо храбрее. Немного опомнившись от первого испуга, они принялись с любопытством осматриваться и невольно сравнивали жалкий вид своих пеонов с выражением беспечной отваги графских слуг; они понимали, что в случае нападения могли рассчитывать только на их защиту.

Треск доносившейся до них ружейной пальбы еще больше усилил страх и смятение пеонов; некоторые из них в душе уже были готовы дать тягу, но Мигель, который встрепенулся, заслышав перестрелку, словно благородный конь, почувствовавший шпоры, повернулся к трусам, взвел курок пистолета ис выражением во взоре, в значении которого ошибиться было нельзя, грозно вскричал:

— Первому, кто тронется с места, я всажу пулю в лоб! Предостережение возымело действие, пеоны не заставили повторять его, и все пришло в надлежащий порядок.

Спустя немного времени шесть или восемь окровавленных негров в страхе пробежали на некотором расстоянии от дороги. Увидев, что они бегут в ужасе, трусы вдруг превратились в храбрецов и хотели было по ним стрелять.

— Побежденных не бьют, — опять сказал Мигель Баск.

И великодушный флибустьер презрительно пожал плечами.

— Однако, друг мой, — обратилась к нему донья Флора, — зачем же нам оставаться здесь дольше? Быть может, ваш господин подвергается опасности! Лучше бы поспешить к нему на помощь.

— Ив самом деле, — прибавила донья Линда. — Бедный граф! Нельзя же оставить его таким образом одного. Ради Бога, отправимся за ним вслед!

— Прелестнейшие сеньориты, — возразил Мигель Баск с поклоном и сладкой улыбкой, — если его сиятельство и находится в опасности, то, как бы велика она ни была, это его дело, он выпутается, как сумеет. Мне же он приказал оставаться здесь и охранять вас, что я и исполню, хоть бы целый легион чертей налетел сюда невзначай и попытался переломать нам ребра.

— А что если он убит?! — вскричала донья Флора в ужасе.

— Убит? Он-то? — пожал плечами флибустьер. — Видно, что вы не знаете его, сеньорита! Не настолько он неловок.

— Все же его могли ранить, — прибавила донья Линда.

— Ранить? Его? Это невозможно. Во-первых, сражение — это его стихия, он счастлив только там.

— Но а все же? — настаивали девушки.

— Ну, что я вам говорил? — бесцеремонно перебил их Мигель. — Вот он возвращается — такой же веселый и бодрый, как будто ездил на прогулку. Вы его видите?

— Да, да, это правда! — с живостью сказала донья Флора, бледное лицо которой вдруг вспыхнуло.

— Действительно, это он, — прибавила донья Линда вполголоса. — Странно, — докончила она про себя, — он совершенно преобразился, какая гордая осанка! Я совсем не знала его до сих пор!

Она вздохнула и отвернулась.

— Прости Господи! — весело вскричал Мигель Баск. — Его сиятельство граф захватил еще и добычу — десять превосходных лошадей! Только он способен на такие штуки.

Действительно, Прекрасный Лоран возвращался мерным галопом, такой спокойный, как будто ровно ничего не случилось. За ним Шелковинка и Гуляка гнали захваченных ими лошадей.

Когда опасность миновала, к дону Хесусу Ордоньесу вернулись его обычное хладнокровие и достоинство.

Он проехал несколько шагов навстречу молодому человеку.

— Что там происходило? — спросил он с живостью.

— Почти то, что вы предполагали, сеньор дон Хесус, — равнодушно ответил Лоран, раскланиваясь в то же время с дамами. — В путь, Мигель, надо спешить и наверстать, если возможно, потерянное время.

Группа всадников опять двинулась в дорогу. Лоран по-прежнему ехал возле доньи Флоры. Шелковинка и Гуляка, сдав пеонам лошадей, также вернулись на свои места.

— Как, граф, — вскричал асиендадо, — это были флибустьеры?

— Да, — ответил Лоран. — С помощью пятнадцати беглых негров они подготовили нам премиленькую встречу, и если бы один из моих передовых случайно не заметил их, мы провели бы очень неприятный часок, полагаю.

— О-о! И вы совершенно уверены граф, что эти черти убрались?

— Как нельзя более, дон Хесус, будьте спокойны. Правда, осталось еще несколько…

— Что вы говорите? — в испуге перебил асиендадо.

— Но так как они мертвые, — продолжал граф, — то не очень страшны…

— Это другое дело!

— Сколько их было, граф? — спросила донья Линда дрожащим голосом.

— Признаться, сеньорита, — засмеялся Лоран, — мне некогда было считать, быть может, человек двадцать, а пожалуй, и больше, в точности определить не могу.

— Здесь пробежало человек десять, — заметила донья Флора.

— А! Они бежали в эту сторону?

— Да, там, поодаль от дороги.

— Сейчас за поворотом вы увидите почти такое же число убитых; следовательно, я не ошибался, их было человек двадцать.

— А вас всего двое да еще ребенок? — с удивлением произнесла донья Линда.

— Извините, сеньорита, этот ребенок — мужчина, когда надо защищать меня; он храбро сражался. Стало быть, нас было трое.

— Трое против двадцати! — вскричала донья Флора восторженно.

— Нас оказалось вполне достаточно, чтобы обратить их в бегство.

— Просто фантастика! — вскричал дон Хесус чуть ли не с благоговением. — О-о! — прибавил он с чувством. — Мы, испанцы, просто львы!