Врата Мёртвого Дома - Эриксон Стивен. Страница 151
Девушка ничего не ответила, однако на лице появилась усмешка. «Это не сработает, – подумала она. – Я-то уж точно знаю!»
Тем временем Вихрь начал свои собственные атаки на сферу. Небольшие горсти песка, которые уже поднялись в воздух, щекотали Фелисин по лицу.
– Подожди, – прохрипел Гебориец. – Кульп… Внезапный холод охватил девушку. «Он же мертв, о, боги!
Он мертв! Сожран. А я напилась, как последняя скотина, и ничего не заметила… „Всему свое время“… Кульп мертв!»
Она подавила в себе рыданья и пропихнула бывшего священника в брешь, а затем пролезла следом. За спиной барьер внезапно обрушился на землю. Триумфальный рев Сольтакена за спиной свидетельствовал о том, что ему удалось взять верх над крысами. Фелисин не обернулась, чтобы посмотреть за продолжением событий, ей не была интересна судьба Баудина. Волоча за собой Геборийца, она приближалась к окутанному темнотой шторму.
Им не удалось далеко уйти. Песчаная буря метала их из стороны в сторону, а затем загнала под массивную нависающую скалу, где было хоть немного тише. Пара упала на песок, прижалась друг к другу и начала ждать смерти.
Алкоголь в крови Фелисин клонил ее ко сну. Сначала она хотела сопротивляться нахлынувшей дреме, однако потом сдалась, рассудив, что смерть все равно найдет ее через несколько часов, а находиться в этот момент без сознания – весьма привлекательно. «Я должна рассказать Геборийцу о настоящей ценности знаний. Хотя, наверное, он и сам это поймет. Осталось недолго… Совсем чуть-чуть».
Она очнулась в тишине… Хотя нет, не в абсолютной тишине: кто-то неподалеку громко рыдал. Фелисин открыла глаза – Вихрь прекратился. Небо над головой представляло собой золотое покрывало, состоящее из мельчайшей пыли. Оно было настолько плотным, что разглядеть что-либо на расстоянии полудюжины шагов представлялось практически неразрешимой задачей. Однако воздух был спокоен. «Боги, да ведь Д'айверс за спиной…» – ан, нет, все спокойно.
Голова просто раскалывалась от боли, а во рту нестерпимо горело. Девушка кое-как поднялась.
Гебориец сидел на коленях в нескольких шагах от нее; пылевая завеса позволяла распознать только контуры его фигуры. Невидимые руки подпирали голову, собрав на лице кожу в причудливые складки, напоминающие гротескную маску. Все его тело выражало глубочайшую печаль. Старик замолчал и в немой прострации начал медленно покачиваться из стороны в сторону.
На Фелисин нахлынули воспоминания. «Кульп». Внезапно девушка сама почувствовала, как на лице непроизвольно выступили слезы.
– Маг должен был сам его почувствовать, – сдерживая рыдания, крикнула она.
Гебориец замер; его лицо с красными кругами вокруг невидящих глаз повернулось в ее сторону.
– Что?
– Кульп, – всхлипнула она, крепко обхватывая себя руками. – Этот ублюдок-купец оказался Д'айверсом. «А маг просто обязан был догадаться!»
– Боги, девушка, сделали так, что я стал твоей броней! «Да если бы я начала истекать кровью – ты бы ничего не заметил, старик. Никто не заметит. Никто не узнает».
– Если бы я мог, – продолжил Гебориец через мгновение – то я остался бы на твоей стороне и защищал девушку изо всех сил… Но почему я беспокоюсь? Да нет, нужно обязательно побеспокоиться…
– О чем это ты там болтаешь?
– Просто я весь горю. Д'айверсу удалось отравить меня, девушка. И он начинает конкурировать с другими претендентами на мою душу… Неизвестно, смогу ли я пережить все испытания, Фелисин.
Девушка едва слышала старика. Ее внимание привлек далекий шаркающий звук. Кто-то медленно приближался к ним, спотыкаясь, пошатываясь и шурша по гальке.
Гебориец замолчал, его голова низко опустилась.
Фигура, которая появилась сквозь желтоватый туман, привела ее в чувство. Девушка вновь разразилась рыданиями.
Баудин был полностью обгорелым; часть его плоти была съедена грызунами. Местами из-под ожогов проглядывала влажная кость, а газы в кишечнике раздулись настолько, что форма тела стала напоминать младенца. На лице не осталось ничего, кроме кровавых дыр на месте глаз, носа и рта. Однако Фелисин знала, что это был точно он.
Баудин покачнулся, сделал еще один шаг в ее сторону и опустился на песок.
– Что произошло? – прошипел Гёбориец. – Сейчас я действительно слеп – кто пришел?
– Никто, – ответила Фелисин спустя некоторое время. Маленькими шагами девушка подошла к обугленной плоти, которая когда-то была Баудином. Провалившись в теплый песок, она протянула вперед руки, подняла его голову и опустила себе на бедра.
Громила знал, что это была она. Он поднял вверх свои покрытые коркой руки, схватил ее за локоть, а затем, обессиленный, упал назад. Внезапно раздался его голос – сухой свист, сквозь который с трудом можно было различить слова.
– Я думал… огонь… не тронет меня.
– Ты ошибался, – прошептала Фелисин, и внезапно ее разум нарисовал древние доспехи, которые трескаются и расползаются на части. А под ними, под ними что-то находилось.
– Моя клятва.
– Твоя клятва?
– Твоя сестра…
– Тавори.
– Она…
– Не нужно. Нет, Баудин. Ничего не говори о ней. Фелисин помедлила, искренне надеясь, что жизнь уйдет из этой оболочки, уйдет ранее, чем…
– Ты… оказалось… совсем не такой… как я думал раньше. Доспехи могут скрыть что угодно до тех пор, пока того не захочет время. Даже ребенка. Особенно ребенка.
Все смешалось: было практически невозможно отличить небо от земли. Золотое спокойствие охватило мир. Камни посыпались вниз в тот момент, когда Скрипач забрался на самую вершину. У подножия послышался грохот. «Она перевела дыхание. И ждет».
Сапер вытер со лба пыль и пот. «Дыхание Худа, это не предвещает ничего хорошего».
Из-за плотной пылевой завесы появился Маппо. Он тащился еще более неуклюже, чем раньше, – по всей видимости, сказывалась огромная усталость. Под глазами висели синие мешки, а морщины вокруг выступающих клыков стали значительно заметнее.
– Следы идут все время вперед, – произнес он, присаживаясь около сапера. – Думаю, она сейчас уже со своим отцом – их отпечатки пересеклись. Скрипач… – Маппо помедлил.
– Да? Богиня Вихря…
– Я ощущаю в воздухе… какое-то предвкушение. Вместо ответа Скрипач что-то хмыкнул.
– Ну что ж, – вздохнул Трелл через мгновение. – Нам нужно присоединиться к остальным.
Икариум обнаружил широкую каменную плиту, окруженную большими валунами. Крокус прислонился спиной к каменной стене, наблюдая, как Ягут раскладывает на поверхности съестные припасы. Выражение лица молодого дару потрясло сапера; складывалось впечатление, что по прошествии нескольких дней юноша постарел на много лет.
– Она не вернется назад, – произнес Крокус.
Сапер не ответил ни слова. Он снял арбалет и положил его на землю.
Икариум прочистил горло.
– Подходи и начинай трапезу, юноша, – произнес он. – Многие миры идут один параллельно другому, поэтому возможно абсолютно все… даже неожиданное. Переживания по поводу того, что еще не произошло, не имеют никакого смысла. Тем временем твое тело все равно нуждается в пище, поэтому если к тому моменту, когда настанет пора действовать, у тебя не будет никаких физиологических резервов, наше предприятие будет обречено на провал.
– Уже слишком поздно, – пробормотал Крокус, однако тем не менее, поднялся на ноги.
– В дороге слишком много тайн, чтобы быть во всем абсолютно уверенным, – произнес Икариум. – Дважды нам приходилось проникать в Пути – о них я ничего сказать не могу. Они создают ощущение старины, которая покоится в каждом камне Рараку. В один момент времени мне почудилось море…
– И мне, представьте, тоже, – произнес Маппо, пожимая своими огромными плечами.
– Все дальше и дальше, – грустно протянул Крокус, – дорога заносит ее в те места, где мысли о возрождении вовсе не кажутся такими невероятными. Я абсолютно прав, не так ли?
– Возможно, – заключил Икариум. – Однако печальная атмосфера всегда толкает людей в неопределенность. Крокус. Поэтому не забывай об этом.