Врата Мёртвого Дома - Эриксон Стивен. Страница 162

– Наше путешествие приближает тебя к своему богу, Гебориец.

Данный комментарий заставил старика надолго погрузиться в молчание.

Когда тройка достигла городской гавани, Фелисин наконец-то поняла, что же имел в виду Гебориец. Пространство, бывшее некогда огромным заливом, заросло песком. В самом его центре виднелось четыре громадных канала, которые пропадали вдали за песчаным туманом, висящим в воздухе. Каждый канал в ширину превышал размеры трех улиц; в глубину, по всей видимости, он имел те же размахи.

– Последний корабль покинул этот канал много веков назад, – тихо произнес Гебориец. – Тяжелое транспортное судно скрипело дном о песок, и только в момент максимального прилива ему удалось выйти к открытому морю. Несколько тысяч жителей оставалось здесь до тех пор, пока не пересох водопровод. Это только одна из историй Рараку, и, увы, не самая печальная из них. Священная пустыня богата на подобные предания, среди которых есть гораздо более кровавые и трагичные…

– Не стоит забивать мозги этой стариной… – начал было свою мысль Лев, однако его прервал отдаленный крик Толбакая. Гигант остановился около устья одного из каналов. Замолчав, пустынный воин двинулся по направлению к своему компаньону.

Фелисин было решилась двинуться следом, однако Гебориец схватил ее своей невидимой рукой. Последняя оказалась холодной и противной на ощупь. По телу девушки побежали мурашки. Выждав до тех пор, пока Лев отошел на достаточное расстояние, Гебориец прошептал:

– Я боюсь, девушка…

– Ничего странного, – отрезала она. – Толбакай поклялся тебя убить.

– Только не этот дурак. Я имею в виду Льва.

– Он же был телохранителем Ша'ики. Если я действительно намереваюсь занять ее место, то у меня нет никакого резона сомневаться в преданности этого человека, Гебориец.

Единственной моей заботой должен стать тот факт, чтобы эти простофили не прошляпили меня точно так же, как это произошло с Ша'икой.

– Лев вовсе не похож на фанатика, – произнес бывший священник. – Возможно, он много шумит, чтобы уверить тебя в обратном, однако его душа обладает двойственной природой. На какой-то момент мне показалось, что он не верит в возможность твоего перевоплощения. Просто восстание нуждается в сильном лидере – это очевидный факт. И таким человеком должна быть не старуха, какой, по сути, являлась Ша'ика, а молодая, сильная женщина. Дыханье Худа, Ша'ика управляла этими землями еще двадцать пять лет назад, представляешь! По всей видимости, эта парочка не сделала никакого усилия, чтобы защитить свою предводительницу в самый ответственный момент.

Девушка подняла глаза на старика. Изможденное жабье лицо практически полностью покрылось причудливым узором черных татуировок. Красные глаза покрылись ссохшейся поволокой, а серый налет прикрывал зрачки.

– В таком случае я могу предположить, что сейчас они обсуждают ту же самую проблему.

– При условии, что ты принимаешь их игру. Говоря точнее, игру Льва. Он станет единственным человеком, который будет представлять тебя религиозным фанатикам в лагере Ша'ики. И если в его голосе почувствуется сомнение, то толпа просто разорвет тебя в клочья…

– У меня нет страха перед Львом, – произнесла Фелисин. – Я понимаю мужчин его склада, Гебориец.

Губы старика сжались в тонкую бледную линию. Вырвав руку из невидимого захвата, девушка двинулась вслед за своими телохранителями.

– По сравнению со Львом Бенет был похож на ребенка, – прошептал бывший священник за спиной. – Охранник Черепной Чаши представлялся грубияном, головорезом и задирой, тиранящим горстку униженных людей. Любой человек с большими амбициями может гордиться собой, вне зависимости от своих собственных достижений, Фелисин. Сейчас ты цепляешься не за память Венета, нет, ты пытаешься вернуть ощущение надежности рядом с сильным человеком. Но ведь это не более чем глупые иллюзии…

Девушка обернулась.

– Ты ничего не знаешь! – с жаром зашептала она, покраснев от ярости. – Думаешь, я боюсь действий этого мужчины? Какого-либо другого мужчины? Думаешь, ты меня видишь насквозь? Полагаешь, тебе известны мои мысли, чувства? Да ты просто самонадеянный ублюдок, Гебориец…

Смех старика, словно удар, заставил ее замолчать.

– Дорогая девушка, – произнес он. – Ты захотела, чтобы я остался на твоей стороне. Но ради чего? Ради украшения? Удовлетворения собственных амбиций? Может быть, было бы лучше отрезать мне еще и язык, чтобы превратить в абсолютно бессловесную тварь? Я нахожусь здесь только ради твоего развлечения, девушка, и именно ты начинаешь обвинять меня в самонадеянности. Да, весьма приятно…

– Перестань, Гебориец, – произнесла Фелисин тихим голосом, почувствовав внезапно ужасную усталость. – Если когда-нибудь мы и найдем общий язык, то слова будут ни к чему. Подумай сам, зачем некоторым людям браться за меч, если у них есть острый язык? Давай спрячем язык в ножны и покончим с этим вопросом.

Старик кивнул головой.

– В таком случае, один последний вопрос, девушка. Зачем ты захотела, чтобы я остался?

Фелисин помедлила, попытавшись мысленно представить, как будет выглядеть истинная правда. «В этих словах что-то есть. Еще пару месяцев назад подобные мысли и не приходили мне в голову».

– Потому что находиться рядом с тобой – значит выжить в любой ситуации, Гебориец. Баудин тоже претендовал на эту роль, и он сделал все, что мог.

Старик вновь коротко кивнул, затем вытер тыльной стороной предплечья пот со лба и произнес:

– Возможно, когда-нибудь мы действительно начнем друг друга понимать.

Вход в канал начинался широкой чередой каменных ступеней, всего около сотни. У самого основания – там, где раньше располагалось морское ложе, – покоились более молодые каменные стены, поверх которых, по всей видимости, раньше натягивали брезентовые потолки. Неподалеку темным пятном виднелось место для костра, огороженное по окружности небольшими булыжниками. Брусчатка, выложенная здесь некогда древними камнетесами, была выворочена на поверхность, образовав некоторое подобие каменного кургана.

Причиной дикого крика Толбакая явились семь полуобглоданных человеческих трупов, лежащих в лагере и покрытых большим количеством мух. Липкая кровь, пропитавшая мелкий белый песок, оказалась совсем свежей – не более нескольких часов. Плотный воздух наполнял запах человеческих фекалий. Лев присел на лестнице, рассматривая огромные звериные кровавые следы, которые уходили по направлению к городу. Спустя некоторое время он поднял взгляд на Толбакая:

– Если хочешь поймать именно эту тварь, то тебе следует идти, никуда не сворачивая, по своему прежнему курсу, – произнес Лев.

Гигант обнажил зубы.

– У меня и так достаточно веселая компания, – ответил он, спокойно сбрасывая на землю бурдюк с водой и постельную скатку. Затем он извлек из ножен огромный деревянный меч и рубанул им несколько раз над головой, будто оружие практически ничего не весило.

Прислонившись к каменной стене, Гебориец фыркнул.

– Ты планируешь начать охоту за этим Сольтакеном? Думаю, согласно обычаям своего племени, ты прожил на земле уже вполне достаточное количество лет – если, конечно, принять во внимание, что у вас в роду все так же тупы, как и ты сам. В таком случае я не буду оплакивать вполне закономерную смерть Толбакая.

Гигант вновь поклялся убить Геборийца, чья улыбка от этого только расширилась. Обернувшись в сторону Льва, Толбакай выпучил глаза и закричал:

– Я нахожусь в Рараку только ради того, чтобы не допускать в нее пришельцев.

– Если ты действительно говоришь правду, – спокойно произнес пустынный воин, – то все мои родственники также находятся в очень большой опасности, верно?

Ничего не ответив, Толбакай принялся бежать вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, пока не добрался до самого верха. Помедлив, он изучил следы, а затем пропал из поля зрения.

– Сольтакен убьет его, – произнес Гебориец. Лев пожал плечами.