Дитя пламени - Эллиот Кейт. Страница 41

На обратном пути король все время что-то напевал, предлагая солдатам присоединиться к нему. Потом он расспрашивал их о семьях и последних походах. В конюшнях его ожидал слуга, чтобы проводить в часовню, где Адельхейд, Теофану и их спутники молились.

Генри вошел внутрь, и Адельхейд поднялась, чтобы поприветствовать его. Теофану стояла в стороне, с непроницаемым выражением лица наблюдая, как король слишком бурно приветствует свою белокурую молодую королеву. Но Генрих не забыл и о Дочери. Он поцеловал ее в щеку и вывел вперед, чтобы каждый из присутствующих мог видеть, что она стоит от него по правую руку.

— Теофану, ты останешься здесь и будешь моим представителем на севере. — Он произносил речь громко и четко, так чтобы все слова были услышаны. Эти новости передавались шепотом из уст в уста за двери часовни и дальше на площадь у дворца, где многие собрались, чтобы посмотреть, как Генрих отреагирует на новость об отъезде Сангланта.

Росвите больше не дано было угадать, что скрывалось за маской на лице Теофану. Была ли она рада предоставленной возможности, или ярость застилала ей глаза, ведь принцессу снова обошли стороной? Она только кивнула.

— Такова ваша воля, отец.

Генрих взял Адельхейд за руку и вывел вперед, так что королева оказалась по левую руку от него, как он поставил бы любого уважаемого союзника.

— Завтра, — произнес он, обращаясь к приближенным, — мы продолжим наше наступление на юг, в Аосту.

Покинутый город был залит таким ярким бриллиантовым блеском, что Лиат пришлось прикрыть глаза, когда она и Старейший вышли из пещеры на солнечный свет и жару. Каменные здания раскинулись перед ней, словно безмолвные привидения, стены и квадратные колонны были расписаны яркими фресками.

Лиат подняла свое оружие с, камня мира и забрала кувшин с водой из пирамиды черепов. Все еще чувствовалась слабость в руках, внутри все дрожало.

Столько лет она и отец скрывались, жили в страхе постоянного преследования, и вот их разоблачили. Ее изгнали из королевского дворца, но она не обрела покой в объятиях своей матери. Теперь и этот путь был для нее закрыт. Есть ли хоть одно место, где ей были бы искренне рады? Сможет ли она когда-нибудь обрести пристанище, где ее не будут преследовать и угрожать смертью?

Не сегодня.

Огромный, высеченный из камня рот змеи был пуст, хотя до нее доносились далекие звуки непонятного разговора советников, заглушаемые лабиринтами поворотов прохода, каждый из которых был как тщательно продуманная и заверченная интрига при королевском дворе, за которой не различить ни слов, ни намерений.

— У меня только день и ночь, — сказала она старому колдуну. Теперь она научилась возвращаться из фантазий к реальности. — Успею ли я побывать в сферах за это время?

— Дитя, череда сменяющих друг друга дней на Земле не имеет никакого значения там, среди сфер. Ты должна или вернуться на Землю, или уйти в сферы.

— Или ждать здесь и умереть.

Он усмехнулся.

— Даже я, обладая великой силой предвидения, не могу сказать, какая судьба уготована тебе.

— Что же ждет меня?

Он только пожал плечами. Вместе они вернулись через город к облаку сгустившегося тумана.

— Ты еще не познала до конца свою силу, — произнес он. — Путь, что ведет в сферы, может не открыться для тебя.

— И пылающий камень я могу не найти. Что тогда? Кошачья Маска будет вновь преследовать меня?

— Конечно, если дать ему шанс.

— Значит, я должна быть уверена, что ему не представится удобного случая. — В сонной тишине, висящей над покинутым городом, ее слова звучали, словно скрежет кошачьих когтей по каменному полу огромного собора. — Я могла бы вернуться на Землю.

— Да, могла бы, — согласился он. Он стал насвистывать какую-то мелодию, но зазвучала она, будто вой ветра, попавшего в лабиринты тростниковых труб.

— Тогда я вновь воссоединилась бы с мужем и ребенком.

— Конечно.

— Моя дочь подрастает. Сколько дней прошло с тех пор, как мы здесь разговаривали в последний раз? Сколько месяцев пройдет, прежде чем я снова ее увижу? — Ее голос наполнился яростью. — Как я могу ждать здесь, как могу даже думать о таком долгом путешествии, зная, что сестра Анна и ее помощники готовятся к тому, что грядет.

— Трудно ответить на эти вопросы.

Его спокойствие утешило ее.

— Конечно, если Земля не займет вновь свое место, то нас могут ожидать другие невиданные последствия, не такие, как великая катастрофа, но не менее ужасные.

— Несомненно, но на самом деле никто не знает, что нас ждет, — ответил он. — Даже те, кто могут предсказывать будущее.

Она пристально посмотрела на него, но во взгляде старика читались лишь спокойствие и уверенность. У него была родинка чуть ниже глаз, будто черная слеза застыла там.

— Ты согласна со мной.

— Ты думаешь? Возможно, только потому, что ты не сказал ничего, с чем я могла бы поспорить.

Они прошли немного в тишине. Лиат покрыла голову накидкой, пряча глаза от яркого света. Темные ряды лестниц, ведущие к черепам и широко разинутым ртам, процессии женщин, в изысканных одеждах и головных уборах, ослепительный диск солнца — все это медленно тянулось перед ее взором, пока она не почувствовала пульсирующую боль в голове. Стук сердца отдавался в горле, причиняя немалые неудобства. Как только они подошли к серой пирамиде, она опустилась у ее подножия, привалившись к одной из голов монстров, хитрое змеиное лицо было высечено из лепестков каменного цветка. Лиат положила руку на гладкую поверхность. Пот струился по ее спине. Жара, высосала из нее всю ярость и гнев. Она хотела было снять накидку с головы, но та защищала ее от палящего солнца. Старый колдун присел на ступень огромной лестницы, поигрывая копьем в руках.

— Ты воспользовался магией, чтобы построить этот город? — вдруг спросила Лиат.

На его старческом лице ничего не отразилось.

— Разве тяжкий труд одна из форм магии? Разве познания священников в геометрии и астрономии — колдовство, а не умения? Возможно, это так. То, что многие будут считать колдовством, лишь для некоторых окажется работой.

— Я устала, — произнесла Лиат, и это действительно было так. Она закрыла глаза, но под покровом тишины она не чувствовала себя защищенной. Лиат видела Сангланта и Блессинг будто сквозь огненную завесу: малышка — такая большая! — тянулась к ней всем телом, Санглант выкрикивал ее имя. — Я так устала. Как я могу сделать все, что от меня требуют?

— Мы всегда привязаны к той земле, откуда пришли, хотим мы этого или нет. Если бы ты могла выбросить все лишнее из сердца и разума, ты стала бы совершенно иной, но ты не можешь разорвать узы, соединяющие тебя с теми, за кого ты в ответе и кого любишь.

— Я неотделима от тех, кто живет в моем сердце.

Колдун засмеялся. Лиат открыла глаза, когда он схватился за древко копья и поднялся на ноги. По широкой дороге к ним приближался человек, преодолевающий расстояние быстрыми и мощными прыжками хищника. Как только он поравнялся с ними, ее охватил дикий страх: из одежды на нем была лишь яркая набедренная повязка и короткий плащ, распространенный среди мужчин Аои, и не человеческое лицо, а морду животного увидели они перед собой. Мгновение спустя она поняла, что это Кошачья Маска. Он надел маску, так что она полностью закрывала его лицо. В правой руке у него был небольшой круглый белый щит, а в левой — деревянный меч с заточенным лезвием из обсидиана.

Лиат перепрыгнула на лестницу, схватила лук и, вставив стрелу, направила его на Кошачью Маску. Старейший не произнес ни слова, не двинулся с места, лишь тихонько что-то насвистывал. Все было так странно, и ей показалось, что ветер переменился и закружился вокруг нее, словно сотни маленьких пальчиков, хватая и сдавливая.

Кошачья Маска помедлил и грациозно, словно кот, отказывающийся от мыши, которой повезло на этот раз, отступил назад на безопасное расстояние.