Человек, который хотел понять все - Бенилов Евгений Семенович. Страница 55

Франц почувствовал резкую боль под ложечкой: уш-ла.

—  — Почему здесь должна быть Таня? — несмотря на постоянные изменения тембра голоса, было слышно, что Фриц удивлен. — Она же не собиралась вас провожать.

—  — Неважно. — Франц неуверенно сел на кровати и спустил ноги на плавно менявший температуру пол. — Вы принесли одежду?

—  — Разложена на стуле … прямо перед вами. Оденетесь сами?

—  — Сам.

—  — Когда кончите — позовите, я жду в коридоре возле двери.

—  — Хорошо. — Франц протянул руку и нащупал сложенную на стуле одежду. — Я сейчас.

Цвета, запахи, расстояния и температуры непрерывно менялись; временные промежутки теряли протяженность сразу же по их прошествии. Франц не мог сказать, сколько минут он одевал рубашку, как долго провозился с ремнем брюк, сколько времени ушло на поиски ботинок. Завязав шнурки, он в последний раз окинул взглядом комнату и на косоугольном параллелепипеде тумбочки заметил белое пятно. Что это? Путешествие вокруг кровати заняло икс минут — на ощупь пятно оказалось сложенным вчетверо листком бумаги, точнее сказать было невозможно … наверно, Таня оставила записку перед тем, как уйти — не хотела его будить. Он поднес листок к носу и изо всех сил попытался сфокусировать взгляд на неразборчивом узоре извивавшихся строчек … нет, бесполезно. франц сунул записку в нагрудный карман рубашки и, спотыкаясь, направился к двери. «Фриц!» — громко позвал он.

Поддерживаемый Следователем под локоть, Франц спустился по лестнице, пересек вестибюль первого этажа и сел в машину. Когда они, наконец, тронулись, ему стало лучше: холодный ветер бил сквозь открытое окно в лицо, и картинка на время зафиксировалась. Франц немного воспрянул духом, однако, приглядевшись, обнаружил, что окружавший дорогу лес состоит не из деревьев, а из огромных, покосившихся в разные стороны, каменных крестов. И тут же его ощущения заплясали опять: кресты трансформировались в столбы, потом — в извилистые веревки, червями уползавшие сквозь пустоту наверх. От ветра запахло гнилью и разложением, облака на небе поплыли черными пузатыми дирижаблями.

—  — Как себя чувствуете? Лучше не стало?

—  — Нет.

Они вьехали в Город, и пляска ощущений у Франца опять прекратилась. Но, Господи, на что этот Город был похож!…

Лужи жидкой грязи покрывали узкие немощенные улицы, колеи в проезжей части были настолько глубоки, что машина иногда царапала брюхом землю; тротуаров не имелось. Дважды Франц замечал на обочине раздувшиеся трупы каких-то странных животных, похожих на огромных бесхвостых кошек — грязная бурая шерсть их торчала слипшимися клочьями. Дома выглядели ужасно: иногда — одноэтажные полуразвалившиеся халупы, огороженные покосившимися заборами; иногда — занимающие целый квартал многоквартирные чудовища из уродливого красного кирпича. Мертвые окна царапали глаза зазубринами разбитых стекол, ни одного человека во дворах видно не было. Кое-где, как бы заменяя скверы и парки, вдоль улиц тянулись пустыри, заваленные горами зловонного мусора и гниющих отбросов. «Господи, если это все галлюцинации, — подумал Франц, — то почему же они не меняются?» Он в ужасе посмотрел на Фрица: черты лица Следователя плавно сложились в птичий клюв, а потом, побыв мгновение нормальным человеческим лицом, перетекли во что-то невообразимо многоцветное. «Слава Богу, я все еще галлюцинирую …» — подумал Франц и усмехнулся кажущейся нелогичности этой фразы.

Машина остановилась; «Здесь.» — сказал Фриц.

Почти не нуждаясь в посторонней помощи, Франц прошел за Следователем сквозь покосившуюся калитку, оскальзываясь в глиняной грязи, пересек двор; дул пронизывающе сырой ветер. Они взошли на крыльцо (полуоткрытая дверь повисла на одной петле), прошагали через анфиладу пустых комнат со скрипучими деревянными полами и запахом гнили, стали спускаться по уходившей штопором вниз металлической лестнице. Фриц не произносил ни слова и, кажется, торопился — происходившее напоминало старинный кинофильм: движение чуть ускоренно и нет звука. Франц поспевал за Следователем с большим трудом: болела рана в груди и одолевала слабость. Галлюцинации, однако, идти не мешали — все вокруг, кроме лица и фигуры Фрица, стояло на месте. Они спустились по лестнице и оказались в длинном узком коридоре с земляными стенами и дощатым потолком, подпертым прогнившими деревянными столбами, — Следователь торопливо зашагал вперед. «Подождите, — окликнул его Франц, — мне трудно идти.» «Хорошо. — бросил через плечо Фриц, сбавляя шаг, — Кстати, можете задать какие-нибудь интересующие вас вопросы — нам идти еще минуты две.» Вопросы? Франц усмехнулся — а ну как спросить Следователя, почему лицо его так похоже на морду мертвой обезьяны … «Могу ли я сейчас передумать и остаться здесь?» — «Да.»; «А потом опять передумать — и отправиться на Четвертый Ярус?» — «Нет.» «Почему?» — «Долго объяснять, — отвечал Фриц, — а мы уже почти пришли. Есть ли у вас короткие вопросы?» — «Нет.» Из щелей между досками потолка капала вода, на земляных стенах коридора блестели какие-то потеки. «Ну, тогда я вам кое-что скажу. — со странной усмешкой произнес Следователь, — Помните, мы с вами обсуждали разные теории? Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. И, если эта теория справедлива, мой друг, то вам придется очень плохо в конце концов.» «Почему?» — удивился Франц. Коридор кончился, и они оказались в маленьком помещении с легко узнаваемым входом в Лифт в дальней стене. «Потому, что вы слишком любопытны.» Фриц хлопнул в ладоши, и двери кабины медленно разошлись. «Ну и что?» — спросил Франц, заходя внутрь. «Попомните мои слова — желание понять все заведет вас в тупик!» — сказал ему в спину Следователь. Франц обернулся, чтобы ответить, и — в этот самый миг — лицо Фрица перестало менять свои черты и застыло.

Франц содрогнулся от ужаса и отвращения: синеватые язвы обильно покрывали одутловатые щеки Следователя, на правом глазу темнело бельмо, ярко-красные мокрые губы перекосила отталкивающая усмешка. Разница между прежним Фрицем и нынешним была такая же, как между Дорианом Грэем и его портретом.

Господи, что же тогда галлюцинация — то, что Франц видит сейчас, или то, что он видел раньше?

И, будто отвечая на его незаданный вопрос, Следователь разлепил губы и медленно, с придыханием произнес:

—  — Однако сегодня, Франц, любопытство оказало вам услугу — увело отсюда … Вы ведь, наконец, поняли про нас все?

Он еще раз хлопнул в ладоши, и двери Лифта стали медленно затворяться. Франц стоял ни жив, ни мертв, прижавшись к задней стене кабины, как вдруг …

ТАНЯ!

ТАНЯ ОСТАЛАСЬ ЗДЕСЬ!

Он шагнул вперед. Двери закрылись только наполовину, времени выскочить оставалось предостаточно.

И … натолкнулся на взгляд Следователя: «Остаешься с нами?» — как бы говорили его глаза. Франц на мгновение задержался на месте.

А потом сразу же бросился вперед … но лишь ударился грудью о закрывшиеся двери. Господи … что же он наделал?!… Как теперь быть? Стой!…

Лифт поехал вверх.

Ничего не сознавая, Франц стал биться о стены (тяжелые удары резонировали в крошечной кабине) … как вдруг острая боль пронизала грудь. Дыхание у него перехватило, ноги подкосились — он упал на пол. Подсунув руку под свитер, он схватился за то место, где была рана … и вдруг нащупал в нагрудном кармане рубашки сложенный в несколько раз листок бумаги. Что это? Трясущимися пальцами Франц вытащил листок и некоторое время держал перед глазами, не в силах понять написанного. Танин почерк! Откуда?… Почему в кармане? А-а, это — записка, найденная на тумбочке …

Большие угловатые буквы шли через весь листок. Одна фраза:

БУДЬ СЧАСТЛИВ!

И подпись:

Твоя Я.

Лифт остановился.

С трудом поднявшись на ноги, Франц вышел наружу и оказался в широком светлом помещении с прозрачными стенами. Прямо перед выходом из Лифта располагалась стойка с большим стеклянным экраном и мигавшими на нем разноцветными словами: «Добро пожаловать в Дом 21/17/4!» И внизу, маленькими буквами: «Ваше жилище расположено на 6-ом этаже.» -