Ожерелье королевы - Эджертон Тереза. Страница 6

Шум крыльев стаи воронов, одновременно снявшихся с крыши, должен был бы предостеречь Вилла, но он был слишком поглощен дуэлью. Так поглощен, что не заметил движения и криков в толпе зевак, а вслед за этим и неожиданно наступившей тишины. И он не услышал предостерегающего крика Пайекрофта, не обратил внимания на неожиданное исчезновение всех четырех секундантов. Городская стража уже окружила Вилрована, когда он сообразил, что происходит.

Двое грубо схватили его сзади, а третий вывернул шпагу у него из руки. Три стражника пригнули Вилрована к земле и держали так, несмотря на его отчаянное сопротивление.

— Проклятье на ваши головы! Вы что, не знаете, кто я?

— Нет, сэр. И вас арестовали во время дуэли, а дуэли, как вам должно быть прекрасно известно, строго запрещены, если нет специального разрешения от Лорда-Лейтенанта. Если вы соблаговолите добровольно проследовать за нами в Виткомбскую тюрьму…

— Но откуда, черт побери, — взъярился Вилл, переводя взгляд с одного лица на другое, но никого не узнавая, — вы знаете, что у меня нет разрешения? Вы же прервали дуэль, даже не спросив. Да вас же только-только набрали! И как только Джек Марзден умудрился отпустить вас одн…

— Лорда Марздена уже пять дней нет в городе, — спокойно и с достоинством отвечал молодой офицер. И хотя на вид ему было никак не больше восемнадцати или девятнадцати, в своем красном мундире он выглядел уверенно и властно. — Во время его отсутствия разрешений выписано не было. И если бы ваша дуэль была законной, думаю, ваши друзья задержались бы, чтобы подтвердить ваши слова.

Недалеко от уха Вилрована послышался мягкий, но угрожающий щелчок, краем глаза он заметил большой кавалерийский пистолет с медной насечкой; рука стражника держала его с таким напряжением, что побелели костяшки пальцев. Вилрован разом перестал сопротивляться.

— Никакого разрешения не было, и мои друзья были несколько… не правы, участвуя в этом деле, но ко мне этот закон не применим. Я — Вилрован Кроган-Блэкхарт, ранее — солдат городской стражи, теперь — капитан Гвардии Ее Величества, и как офицеру элитной группы войск мне не требуется разрешение.

— Тогда, сэр, я очень сожалею, что вы не в форме и мы не имеем никакой возможности проверить ваши слова. И если позволите…— Пока юный капрал говорил, Вилла подняли на ноги и повели, подталкивая в сторону Виткомбской тюрьмы. — Если вы соблаговолите добровольно последовать за нами, вы сможете подать апелляцию на имя Лорда-Лейтенанта, когда тот вернется.

Решив, что у него нет выбора, Вилл, не сопротивляясь, дал провести себя по заснеженным улицам, но все-таки оглянулся, чтобы посмотреть, схватили ли также его товарищей и его бывшего противника.

— Да чтоб вы все провалились в Вековечную Тьму! Где человек, с которым я дрался? Я подозреваю, что он применил магическую защиту во время дуэли, а это значительно более серьезное нарушение, чем отсутствие вашего чертова разрешения.

— Возможно, и так, — сказал юнец с пистолем. Он так нервно и неумело держал пистолет, что от одного взгляда на него Вилла прошибал холодный пот. — Сэр Руфус Маккей сумел удостоверить свою личность, а так как мы знаем, что он близкий друг короля, мы позволили ему удалиться, приняв его заверения в том, что он в течение трех дней предстанет перед магистратом. Если у вас есть жалобы, сэр, — вот тогда вы и сможете его обвинить.

— Если он действительно появится, в чем я начинаю сомневаться, — пробормотал Вилл. И, смирившись с неизбежным, он провел остаток пути до Виткомбской тюрьмы в мрачных раздумьях о том, как он отомстит, если, конечно, он все-таки когда-нибудь поймает Маккея.

Лиллиане казалось, что она едет уже много дней. Глаза слипались, все сильнее ныла поясница, несмотря на поддержку корсета из китового уса. Откинувшись на черное кожаное сиденье экипажа, Лили задавалась вопросом, сможет ли она, когда они с тетушкой Аллорой наконец достигнут места назначения, найти в себе достаточно сил, чтобы довести поиски таинственного сокровища до конца.

Экипаж сильно тряхнуло, затем он опять покатился ровно. Он свернул с грунтовой дороги, проехал по старинному железному мосту и помчался по булыжной мостовой узкой улочки, зажатой между рядами высоких домов. За окошком почти стемнело. Лошади поднимались по крутому склону.

— Это Хоксбридж, похоже, — громко сказала Лили. «Наконец-то», — добавила она про себя, выглядывая в окошко.

— Ты утомилась, Лиллиана, — сказала ей тетя, сидевшая напротив миниатюрная пожилая женщина с совершенно плоской грудью и очень острым взглядом.

Аллора выглядела на удивление свежей, ее платье, ленты, кружева были изысканно аккуратны, маленькие ручки в перчатках спокойно сложены на коленях. Тетушка Аллора была леди старой школы, и какие-то восемнадцать часов тряски в этом похожем на гроб шарабане не могли поколебать ее самообладания или сломить ее непокорный дух. Выражение лица тетушки чуть заметно смягчилось, когда она посмотрела на свою внучатую племянницу.

— Может быть, дитя мое, нам стоит остановиться, передохнуть, нормально поесть?

— Нет, — Лили опять откинулась назад. У нее сосало под ложечкой от голода и дрожали колени, она ничего не ела со вчерашнего вечера — тогда Аллора достала из-под сиденья плетеную корзину с едой, и они поужинали пирогом, холодной говядиной и малиновым ликером. Но сейчас ей почему-то казалось, что надо спешить, и это странное ощущение беспокоило Лили.

— Мне кажется, лучше не стоит. Честно говоря, у меня уже голова болит оттого, что я постоянно пытаюсь сосредоточиться, но мы не можем себе позволить упустить нашу цель, особенно сейчас, когда она, кажется, уже близко. — Ее пальцы сомкнулись на металлическом поисковом жезле, лежавшем у нее на коленях. Это было занятное приспособление: длинная игла намагниченного железа, заключенная в латунную трубку, скрепленную пятью кольцами из меди и цинка, с одного конца к ней была прикреплена треугольная призма. — Ты только подумай, как будет ужасно, если нам придется ехать еще сутки.

Пока Лили говорила, жезл шевельнулся у нее в руке и ее сознание пронзила боль, такая острая, что у нее на мгновение потемнело в глазах. Когда зрение прояснилось, она с трудом могла сфокусировать взгляд, а голова болела настолько сильно, что она дышала с трудом. Хрустальная призма на поисковом жезле указывала на восток.